– Глаза у нее, – сказал Билл Брустер, – как… как… какое слово я ищу?

Он посмотрел на Люсиль и Арчи. Люсиль наклонялась вперед, полная живейшего интереса.

Арчи, откинувшись на спинку кресла, сложил кончики пальцев и закрыл глаза. Уже не впервые со времени их встречи на аукционе в Галерее Бийла его шурин коснулся темы девушки, с которой обручился во время своего посещения Англии. Собственно говоря, других тем брат Билл практически не касался, и Арчи, хотя всегда готовый посочувствовать, не говоря уж о том, что его молодой родственник через брак очень ему нравился, тем не менее все больше приходил к выводу, что наслышался о Мейбл Винчестер вполне достаточно. Люсиль же слушала как зачарованная, вся уйдя в признание брата.

– Как… – сказал Билл. – Как…

– Звезды? – предположила Люсиль.

– Звезды, – сказал Билл с благодарным облегчением. – То самое слово. Две звезды, сияющие в ясном небе летней ночи. Ее зубы подобны… как бы это выразить?

– Жемчугам?

– Жемчугам. А волосы у нее несравненно каштановые, подобные осенней листве. Короче говоря, – докончил Билл, внезапно сверзившись с поэтических высот, – она девчонка что надо. Верно, Арчи?

Арчи открыл глаза.

– Совершенно верно, старый волчок! – сказал он. – Единственный выход.

– О чем ты, черт дери? – холодно осведомился Билл, с самого начала усомнившийся в заверениях зятя, что с закрытыми глазами он слушает внимательнее.

– Э? Извини! Задумался.

– Ты задрых.

– Нет-нет, положительно и абсолютно нет. Жутко увлечен, просто в восторге и все прочее, но только я не совсем уловил, что именно ты сказал.

– Я сказал, что Мейбл – девчонка что надо.

– Безусловно, в любом отношении.

– Ну вот! – Билл с торжеством обернулся к Люсиль. – Слышала? А ведь Арчи видел только ее фотографию. Погоди, пока он не увидит ее в натуре.

– Мой милый старый типчик! – сказал Арчи шокированно. – В присутствии женщин! То есть я хочу сказать, а!

– Боюсь, папу тебе, в отличие от нас, будет убедить труднее.

– Да, – уныло согласился брат присутствующих женщин.

– Судя по всему, твоя Мейбл – само очарование, однако… Ну, ты знаешь папу. Очень жаль, что она хористка.

– У нее с голосом не очень, – возразил Билл в оправдание любимой.

– Тем не менее…

Арчи, поскольку разговор коснулся предмета, в котором он почитал себя одним из ведущих знатоков в мире – а именно предвзятости его тестя, – обратился к собранию как человек, имеющий полное право голоса:

– Люсиль абсолютно права, старик. Абсолютненько! Твой высокочтимый прародитель – очень даже крепкий орешек, и от этого ты никуда не уйдешь, как бы ни старался. И как мне ни жаль на это указывать, старый друг, но, если ты прискачешь под руку с одной из представительниц ensemble[9] и попытаешься вырвать у него отцовское благословение, он вполне способен погрузить нож в твое нутро.

– Я бы предпочел, – сказал Билл оскорбленно, – чтобы ты не говорил так, будто Мейбл обычная хористка. Она на сцене только потому, что ее мать очень нуждается, а она хочет дать хорошее образование своему братику.

– Послушай, – сказал Арчи с тревогой. – Послушай меня, старый волчок. Болтая с папашей о своем деле, особо на этом аспекте не задерживайся. Я внимательно изучил его, и ему по горло хватает того, что он должен подпитывать меня. Если ты нагрузишь его еще нуждающейся матерью с братиком, он не выдержит.

– Но мне надо что-то предпринять. Мейбл приезжает через неделю.

– Кошки полосатые! Ты нам ничего не говорил!

– Ну да. Будет выступать в новом Биллингтонском ревю. И естественно, ожидает, что я познакомлю ее с моей семьей. Я ей все про вас рассказывал.

– И объяснил ей про папу? – спросила Люсиль.

– Ну, я сказал только, чтобы она особенно не принимала его к сердцу, что лаять он лает, но не кусает.

– Что же, – сказал Арчи в задумчивости, – меня он пока еще не покусал, и, возможно, ты прав. Но согласись, вполне хватает и его лая.

Люсиль задумалась.

– Я считаю, Билл, тебе лучше всего прямо пойти к папе и поставить его в известность обо всем. Ты же не хочешь, чтобы он узнал об этом от посторонних.

– Беда в том, что мне, когда я с отцом, просто не удается выдавить из себя ни слова.

Арчи обнаружил, что завидует тестю за такую милость провидения, поскольку его присутствие не лишало Билла дара речи. За краткий срок их знакомства Билл говорил, не умолкая, и только на одну тему. Даже такой, казалось бы, неподходящий зачин, как тарифные законы, он мгновенно сводил к дифирамбам отсутствующей Мейбл.

– Когда я с отцом, – сказал Билл, – то как бы теряю присутствие духа и заикаюсь.

– Чертовски неловко, – сказал Арчи вежливо и внезапно подскочил в кресле. – Послушайте! Черт! Я знаю, что тебе требуется, старый друг! Только сейчас в голову взбрело!

– Этот упорный мозг работает круглые сутки, – пояснила Люсиль.

– В сегодняшней газете. Реклама книжки, знаешь ли.

– У меня нет времени на чтение.

– На эту у тебя время найдется, малышок. Ты абсолютно не должен ее пропустить. Она из этих, как их там называют, книжек. То есть я хочу сказать, если ты прочтешь и примешь ее рекомендации к сведению, она гарантирует твое превращение в неотразимого собеседника. Так сказано в объявлении. Оно все про типчика, чье имя я позабыл, но которого все любили, потому что он так обаятельно говорил. И заметь, до того как он раздобыл эту книгу – она называется «Неотразимая Личность», если не вру, – ребята у него в конторе прозвали его Молчаливым Майклом или еще как-то. А может быть, Безъязыким Бобом. И вот однажды счастливый случай толкнул его не пожалеть кровных на добрую старушку «Н.Л.», и теперь, когда им надо послать кого-нибудь уговорить Рокфеллера или другого такого же типуса дать им взаймы миллион или около, они используют Майкла. Только теперь они его называют Майклом Магом и Чародеем и скачут вокруг него на задних лапах и вообще. Что скажешь, старый волчок? Испробуем?

– Какая дикая чушь, – сказала Люсиль.

– Не знаю, – сказал Билл, явно заинтригованный, – может, в этом что-то есть.

– Абсолютно! – сказал Арчи. – Там, помню, сказано: «Говорите убедительно, и ни один человек никогда не отнесется к вам с холодным равнодушным безразличием». А ты ведь как раз и не хочешь, чтобы папаша отнесся к тебе с холодным равнодушным безразличием, так ведь, или не так, или как, а?

– Звучит в самый раз, – сказал Билл.

– В самый раз и есть, – сказал Арчи. – Тот еще планчик. Я больше скажу: та еще конфетка!

– Я, собственно, – сказал Билл, – думал подыскать Мейбл роль в приличной комедии. Это ослабило бы проклятие. Тогда мне вообще не пришлось бы упоминать про хор и хористок, понимаете?

– Гораздо практичнее, – сказала Люсиль.

– Но сколько чертовых хлопот! – возразил Арчи. – Я имею в виду: рыскать туда-сюда, разнюхивать там и сям и все такое прочее.

– А ты не хочешь хоть чуть-чуть постараться для твоего несчастного шурина, червяк? – сурово осведомилась Люсиль.

– О, абсолютно! Я как раз думаю о том, чтобы раздобыть книжицу и натренировать милого старого типуса. Отрепетировать с ним, знаешь ли. Он мог бы выдолбить первую парочку глав, а потом забрести к нам и испробовать свою чарующую речь на мне.

– Вроде бы неплохая идейка, – сказал Билл задумчиво.

– Ну, я скажу вам, что намерена сделать я, – сообщила Люсиль. – Пусть Билл познакомит меня со своей Мейбл, и, если она такая милая, как он говорит, я сама пойду к папе и поговорю с ним убедительно.

– Ты козырной туз! – сказал Билл.

– Абсолютно, – горячо согласился Арчи. – Моя подруга жизни как-никак! Тем не менее нам следует запастись книжицей для второго захода. Я хочу сказать, ты совсем юная и нежно воспитанная девушка, битком набитая чувствительностью, застенчивостью и как ее там. И ты знаешь, что собой представляет милый старый родитель. Он может гавкнуть на тебя и вывести из строя в первом же раунде. Ну и если случится что-то такое, мы тогда сможем спустить со сворки старину Билла, натренированного среброустого эксперта, и науськать его. Лично я всецело за «Н.Л.».