– Я подумал, не озябли ли вы, – объяснил он, часто дыша.

– О! Благодарю вас, – сказала Молли. – Так любезно с вашей стороны. – (Он закутал накидкой ее плечи). – Вы бежали?

– Да, я спустился чуть быстровато.

– Вы боялись, что вас сцапают буки? – засмеялась она. – В детстве, помнится, я всегда их боялась. И когда приходилось спускаться в темноте, всегда сбегала сломя голову. Разве что удавалось упросить кого-нибудь держать меня за руку всю дорогу и вниз и вверх.

С появлением Джимми она повеселела. Последнее время происходило много такого, что ее тревожило. И на террасу она вышла, чтобы побыть одной. Услышав его шаги, она испугалась, что сейчас на террасу выйдет какой-нибудь особенно словоохотливый гость, которому не терпится поболтать о том о сем. Джимми оказался приятным сюрпризом и ничем не нарушил гармонии летнего вечера. Как ни редко они виделись, что-то в нем – она не смогла бы объяснить, что именно, – притягивало ее к нему. Он был человеком, инстинктивно чувствовала она, которому можно доверять.

Они шли молча. Слова затопляли сознание Джимми, но ему никак не удавалось их связать. Он словно бы утратил способность логично мыслить.

Молли ничего не говорила. Этот вечер чурался разговоров. Луна преобразила террасу и сад в волшебную страну из черни и серебра. Это был вечер, чтобы смотреть и слушать.

Они неторопливо прохаживались взад-вперед. Когда они в очередной раз повернули обратно, мысли Молли сложились в вопрос. Дважды она чуть-чуть было его не задала, но оба раза успела себя одернуть. Такие вопросы задавать не принято. У нее нет права его задавать, он не имеет права ответить. Тем не менее что-то толкало ее спросить…

И внезапно у нее вырвалось:

– Мистер Питт, что вы думаете о лорде Дривере?

Джимми вздрогнул. Вопрос этот, как никакой другой, оказался созвучен его мыслям. Когда она заговорила, он как раз собирался спросить ее о том же.

– Да, я знаю, что мне не следует спрашивать, – продолжала она. – Вы у него в гостях, и вы его друг, я знаю. Но…

Ее голос замер. Мышцы на спине Джимми напряглись, задергались, но ему все равно не удавалось выдавить из себя ни слова.

– Никого другого я не спросила бы, но вы… не такой. Я не знаю, что говорю, мы же почти не знакомы… но…

Она снова умолкла, а он все еще оставался нем.

– Я чувствую себя такой одинокой, – сказала она очень тихо, точно самой себе.

В голове Джимми будто что-то треснуло. Его мозг внезапно прояснился, он сделал шаг к ней…

Массивная тень зачернила серебристый дерн. Джимми резко обернулся. Это был Макичерн.

– А я тебя ищу, Молли, милочка. Я думал, ты уже легла. – Он посмотрел на Джимми и заговорил с ним в первый раз после их встречи в спальне: – Вы нас извините, мистер Питт?

Джимми поклонился и быстро направился к дому. У дверей он остановился и посмотрел через плечо. Они все еще стояли там, где он их оставил.

Ни Молли, ни ее отец не произнесли ни слова и не шевельнулись, пока Джимми преодолевал короткое пространство дерна, отделявшее их от каменных ступеней, ведущих в дом. Макичерн глядел на нее сверху вниз в угрюмом молчании. В неверном свете на фоне каменной стены замка его могучая фигура выглядела еще огромнее обычного. В его позе Молли почудилась какая-то зловещая угроза. Она поймала себя на тоскливой надежде, что Джимми вернется. Почему – она не могла бы объяснить. Будто инстинкт подсказал ей, что в ее жизни наступил кризис и что Джимми ей очень нужен. Впервые ей стало не по себе в обществе отца. С детства она привыкла видеть в нем защитника, но теперь ей было страшно.

– Папа! – воскликнула она.

– Что ты здесь делаешь? – Тон его был напряженным и жестким.

– Я вышла погулять, потому что хотела подумать, милый папочка.

Ей казалось, будто она знает все его настроения, но в таком она еще никогда его не видела и испугалась.

– Почему он вышел сюда?

– Мистер Питт? Он принес мне накидку.

– Что он тебе говорил?

Град вопросов вызвал у Молли ощущение, что ее побивают камнями. Она была ошеломлена и возмущена. Чем она заслужила такой допрос?

– Он ничего не говорил, – ответила она чуть резко.

– Ничего! То есть как? Так что он говорил? Отвечай!

– Он ничего не говорил, – повторила она дрожащим голосом. – Ты думаешь, я тебе лгу, папа? Он ни слова не произнес за все время. Мы просто прогуливались. Я думала о своем, и он, полагаю, тоже. Я… Мне кажется, ты мог бы мне поверить.

Она тихонько заплакала. Ее отец никогда еще не был таким. Это ее ранило.

Макичерн мгновенно изменился. Застав Молли на террасе с Джимми, от шока он потерял контроль над собой. У него была причина для подозрений. Сэр Томас Башли, с которым он только что расстался, сообщил ему некую новость, очень его обеспокоившую. И она обрела еще большую значимость, едва он увидел Молли с Джимми. Теперь он понял, что был груб. В один миг его могучая рука обвила ее плечи, он гладил их, успокаивал Молли, как в дни ее детства. Он верил ей безоговорочно и от облегчения стал особенно нежным с ней. Постепенно всхлипывания стихли. Молли откинулась на его руку.

– Я устала, папа, – прошептала она.

– Бедная деточка. Ну так сядем.

В конце террасы была скамья. Макичерн подхватил Молли на руки, точно младенца, и отнес ее туда. Молли только тихонько ахнула.

– Я вовсе не устала ходить, – трепетно засмеялась она. – Какой ты сильный, папа! Если бы я нашалила, ты бы мог поднять меня и встряхивать, пока я не стала бы послушной, верно?

– Ну конечно. И отправил бы тебя спать без ужина, так что поберегитесь, барышня.

Он усадил ее на скамью. Молли поплотнее закуталась в накидку и вздрогнула.

– Замерзла, милочка?

– Нет.

– Но ты дрожишь.

– Пустяк, нет, не пустяк, – тут же поправилась она. – Нет! Папа, ты можешь обещать мне…

– Конечно. А что?

– Никогда, никогда больше не говори со мной так сердито, хорошо? Я не вынесу… нет, правда. Я знаю. Это глупо, но мне стало так больно! Ты даже не представляешь, до чего больно.

– Но, милочка…

– Я знаю, что это глупо. Только…

– Но, любимая моя, ты ошибаешься. Я был сердит, но не на тебя.

– А на… Ты сердился на мистера Питта?

Макичерн увидел, что зашел слишком далеко. Он предпочел бы временно забыть о существовании Джимми – поговорить с дочкой он хотел совсем о другом. Но спохватился слишком поздно. Ему оставалось только идти еще дальше.

– Мне не понравилось, милочка, что ты была тут с мистером Питтом наедине, – сказал он. – Я боялся…

Он понял, что должен зайти еще дальше. Положение создалось более чем неловкое. Требовалось намекнуть на нежелательность сближения с Джимми. Однако, исключая всякую возможность такого сближения и не обладая при этом гибким умом, он оказался в тупике.

– Мне он не нравится, – сказал он коротко. – Темная личность.

– Темная личность, папа?

Макичерн обнаружил, что зашел чересчур далеко и оказался на краю катастрофы. Он жаждал обличить Джимми, но не смел. Что, если Молли задаст вопрос, который Джимми задал ему в спальне, – этот роковой вопрос, от которого нельзя уклониться! Цена была слишком велика. Он сказал осторожно, неопределенно, нащупывая наилучший вариант:

– Я не в состоянии объяснить тебе, милочка, ты не поймешь. Ты помнишь, милочка, что при моем положении в Нью-Йорке я вынужден был соприкасаться с большим числом темных личностей, с преступниками разного толка. Я работал в их среде.

– Но, папа, в ту ночь у нас дома ты ведь не был знаком с мистером Питтом. Ему же пришлось назвать тебе свою фамилию.

– Да, я не был с ним знаком… тогда, – медленно сказал ее отец, – но… но… – Он помолчал. – Но затем я навел справки, – единым духом закончил он, – и многое узнал.

Он позволил себе глубоко с облегчением вздохнуть. Теперь его путь был ему ясен.

– Навел справки? – повторила Молли. – Почему?