– Да не я, старик, – пробормотал граф, – а мой дядя.

– Ваш дядя! Боже великий! – Джимми от отчаяния стиснул руки. – Вы хотите сказать, что в подобном вопросе позволяете своему дяде решать за вас? Вы хотите сказать, что вы такой… такой бесхребетный червяк…

– Старик, ну все-таки! – обиженно запротестовал его сиятельство.

– Я бы назвал вас жалким криволапым скунсом, да только предпочитаю избегать комплиментов. Не терплю льстить человеку в глаза.

Лорд Дривер, глубоко уязвленный, приподнялся со стула.

– Лучше не вставайте, – мягко предупредил Джимми. – Я за себя не ручаюсь.

Его сиятельство поспешно опустился назад. Он встревожился. Ему еще не доводилось видеть Джимми в подобном настроении. Сначала, не встретив ожидаемого сочувствия, он был всего лишь огорчен и разочарован. Теперь дело приняло более серьезный оборот. Джимми расхаживал по комнате, как оголодавший молодой тигр. Правда, в данный момент их разделял бильярдный стол, но его сиятельство почувствовал, что толстые железные прутья были бы куда предпочтительнее. Он прилепился к своему сиденью с упорством мидии на рифе. Бесспорно, Джимми допустил бы чертовское нарушение этикета, набросившись с кулаками на своего гостеприимного хозяина, но можно ли было рассчитывать, что Джимми озаботят подобные светские тонкости?

– Почему, черт побери, она дала вам согласие, вот чего я не могу понять, – сказал Джимми наполовину себе, остановился и свирепо уставился через стол.

Лорд Дривер почувствовал облегчение. Невежливо, но по крайне мере ему не угрожает физическая расправа.

– Именно это меня и ошарашило, старичок, – сказал он. – Между нами говоря, дьявольски странно. Сегодня днем…

– Что сегодня днем?

– Она меня отбрила как нельзя лучше.

– А вы и днем сделали ей предложение?

– Да, и все было тип-топ. Она мне отказала, как сущий ангел, даже слушать об этом не хотела, чуть было мне в лицо не расхохоталась, и вот вечером, – продолжал он голосом, который от мысли о постигших его ударах судьбы обрел трогательную пискливость, – мой дядя посылает за мной и говорит, что она передумала и ждет меня в малой гостиной. Я иду туда, и она говорит мне в трех словах, что подумала и… И опять вся эта жуть, и на полном серьезе. По-моему, просто подлость так обойтись с человеком. Я таким себя ослом почувствовал, понимаете? Не знал, поцеловать мне ее или что. То есть…

Джимми грозно фыркнул.

– А? – сказал его сиятельство, совсем растерявшись.

– Продолжайте, – процедил Джимми сквозь зубы.

– Я таким жутким дураком себя чувствовал, понимаете? Сказал «ладненько!» или там еще что-то… Провалиться, если помню, что сказал. И дал деру. Чертовски странно все это. Ведь она за меня вовсе не хочет, это я и вполглаза увидел. Я для нее – тьфу, и больше ничего. И сдается мне, старик, – закончил он с мрачной торжественностью, – что ее в это насильно втянули. Думаю, мой дядя ее обработал.

Джимми коротко усмехнулся:

– Дорогой мой, вы, кажется, считаете, что неотразимое влияние вашего дяди универсально. Думается, оно ограничено вами.

– Ну, так или не так, но я другого объяснения не нахожу. А вы что скажете?

– А зачем? Этого вовсе не требуется.

Он плеснул коньяку в бокал и добавил чуть-чуть содовой.

– Крепко пьете, – заметил граф с некоторой завистью.

– Иногда, – сказал Джимми и выпил бокал единым духом.

Глава 18. Способ Лохинвара[25]

Джимми у себя в спальне докуривал последнюю сигарету перед сном, и тут вошел Штырь Муллинс. Джимми заново обдумывал недавние события. Он принадлежал к тем людям, которые особенно сильны, когда начинают проигрывать. Нависающая опасность неизменно взбодряла его и обостряла интеллект. Последняя новость не поколебала его решимости, но навела на мысль, что подход к проблеме нуждается в изменении. Теперь придется поставить все на единый бросок костей. И примером подражания ему должен служить младой Лохинвар, а не Ромео. Он даже думать не хотел, что окажется не способным добиться того, без чего не мог жить. И так же отказывался верить, что Молли испытывает к лорду Дриверу хоть намек на подлинное чувство. Он подозревал руку Макичерна, хотя подозрение это ничуть не содействовало отгадке тайны.

Молли была девушкой с характером, менее всего женской копией лорда Дривера, покорно следующей тому, что ей предписывалось, если речь шла о деле подобной важности. Все это ставило его в тупик.

– Чего тебе, Штырь? – сказал Джимми.

Он вовсе не был доволен, что его отрывают от размышлений. Ему требовалось побыть одному.

Что-то словно бы растревожило Штыря. Он был крайне взволнован.

– Слышь, босс. Ни за что не отгадаете. Знаете энтого, ну, который заявился днем? Ну, из деревни. Его старик Макичерн привел.

– Гейлера? – сказал Джимми. – И что?

Днем состав гостей в замке пополнился. Мистер Макичерн, заглянув в деревню, случайно встретил своего старого нью-йоркского знакомого, который, путешествуя по Англии, добрался до Дривера и жаждал осмотреть исторический замок. Мистер Макичерн привел его туда, представил сэру Томасу, и теперь мистер Сэмюэль Гейлер занимал комнату на одном этаже с Джимми. Вечером он спустился к обеду, коротышка с деревянным лицом и не более разговорчивый, чем Харгейт. Джимми никакого внимания на него не обратил.

– И что? – сказал он.

– Босс, а он легаш.

– Кто-кто?

– Легаш.

– Детектив?

– Угу. Переодетый.

– Почему ты так думаешь?

– Думаю! Дык я их сразу чую по ихним глазам, ножищам и вообще. Я переодетого фараона из мильона узнаю. Легаш, одно слово. Я видел, как он на вас поглядывает.

– На меня! Почему на меня? Ну да, конечно! Все ясно. Наш друг Макичерн пристроил его тут, чтобы шпионить за мной.

– Во-во, босс.

– Конечно, ты мог ошибиться.

– Я-то? Да никогда, босс. И слышь, он тут не один.

– Как! Еще сыщики? При таком наплыве им скоро придется повесить объявление «Мест нет!». И кто второй?

– Морда на половине слуг. Я поначалу в нем так уверен не был, а теперь знаю наверняка. Легаш. Он камердин сэра Томаса, вторая-то морда, только никакой он не камердин! А поселен тут следить, чтобы никто до слез не добрался. Слышь, а что вы про эти слезки думаете?

– Лучше я в жизни не видел.

– Во-во! Они ему в сотню тысяч встали. Самый предел, а? Слышь, вы же не всерьез!

– Штырь, ты меня удивляешь! Знаешь, из тебя получился бы отличный Мефистофель. Не обладай я железной волей, что произошло бы? Нет, будь добр, выбирай темы для разговоров поосторожнее. Ты – очень дурное общество для таких, как я.

Штырь уныло пошаркал подошвой:

– А все-таки, босс…

Джимми покачал головой:

– Это невозможно, мой мальчик.

– Дык, возможно же, босс, – возразил Штырь. – Легче легкого. Я заглянул в ту комнату, посмотрел медведя, где их прячут. Проще не найти! Пробку из бутылки вытащить – и то труднее будет. Верняк, босс. Только поглядите, что я заполучил сегодня, пока просто приглядывался, а о деле и не думал. Лежало себе полеживало.

Он сунул руку в карман, извлек ее оттуда, и когда он разжал пальцы, Джимми увидел блеск драгоценных камней.

– Что за… – охнул он.

Штырь смотрел на свои сокровища любящим взором гордого владельца.

– Где ты их взял? – спросил Джимми.

– Да в комнате одной. Легче легкого, босс. Я просто вошел, пока кругом никого не было, а они лежат себе на столике. Ни разу мне ничего проще не подвертывалось.

– Штырь!

– Что, босс?

– Ты помнишь, в какой комнате их взял?

– А как же. Первая с…

– Ну так послушай меня минутку, мой ловкий мальчик. Утром, когда мы будем завтракать, отправляйся в ту комнату и положи все вещицы на место, все до единой, учти.

– На место положить, босс?

– Все до единой!

– Босс! – жалобно простонал Штырь.

– Помни: все до единой, точно на прежнее место. Усек?