– Это дает надежду, что среди вас есть еще много людей, которые хотят простого мира. Не хотят ссор, войн, конфликтов. Зачем нам проливать чью-то кровь?

И правда… Только странно слышать от тебя это, царь-поганка. Бабушка в детстве всегда говорила не трогать грибы-поганки – руки потом долго придется отмывать от яда.

Через какое-то время зашла Парвати за руку с Кори, она что-то милое ворковала мальчику. Не знала, что она может быть такой. Или Дарий прав, и это все ради того, чтоб хоть как-то быть причастной к власти?

Люкасса шла за ними, в ее глазах была паника. Но… волнистые темные волосы уложены и блестят. В ушах качаются массивные серьги-кольца. Она даже нарядилась! Ее бирюзовые шаровары шелестели, а браслеты на ноге звонко бренчали.

– Добрый вечер, – она поклонилась.

– Люкасса, присаживайся рядом со мной и Кори, – скомандовала Парвати.

– Я рад вас всех сегодня видеть, – начал Солен. – Как вы все знаете пять месяцев назад случилось страшное горе, разбившее мне сердце. Мой сын Кахир погиб в Северных землях, а Дикое царство осталось без наследника. Для некоторых это, как и для меня, трагедия, для некоторых… ну не будем об этом. Главное, что сейчас престол укреплен.

Все покивали, правда Люкасса бросала на меня резкие взгляды, словно надеялась, что я ей хоть как-то подскажу, что сейчас будет и зачем позвали ее.

– Беременность Разие – радостная весть, – произнесла Парвати. – И Дом благодарит тебя за твой смелый шаг.

Ой, как будто у нее был выбор. Восхваляют бедную девушку, которая не могла отказаться от традиции. Парвати тем временем продолжила:

– И мы с нетерпением будем ждать рождения, ты ни в чем не будешь нуждаться. – Голос Парвати стал приторный, точно мед, в то время как Разие растерянно хлопала глазами и старалась улыбаться, словно она наивная дурочка и не может поверить в свое счастье. – Но… наследник нужен уже сейчас. И… Дома есть темная сторона истории. Несколько лет назад, когда все были моложе, вспыльчивее, порывистее… одна девушка забеременела.

Я увидела, как Люкасса замерзла и перестала дышать. Она смотрела в тарелку и нервно кусала губы, Солен же не смотрел на нее. Кори поедал сладости, поглядывая на Парвати, которую он звал бабкой или бабулей.

– Во избежание личностных конфликтов, было собрано несколько девушек из Дома и отправлены ко мне, чтоб уберечь беременную и не раскрывать ее. Девушка была не виновата, что пала перед чарами мужественного мужчины. – Голос Парвати приобрел силу, а меня тошнило от таких слов как «пала» и «мужественный». – Был рожден ребенок, который не должен был жить. Но… мы с госпожой Шойдрой смилостивились над ним.

Вот как она все выкрутила перед оставшимися людьми, что Шойдра тоже причастна к тому, что мальчик не умер. А не то, что побоялась замарать руки в крови.

– Смилостивились? – шепотом спросила Люкасса, не поднимая глаз.

– Да, – кивнула Парвати. – Только судьба мальчика осталась моей тайной. Я дала ему родителей, которые давно мечтали о сыне. Тебя, Люкасса, вернула во Дом вместе с другими девушками, одну оставила себе как служанку, чтоб отвести от тебя подозрения Шойдры. Ведь зачем лишние склоки в доме, правда? К сожалению, приемные родители мальчика погибли на войне пять месяцев назад, там же, где и сын Солена, Кахир. Но, это знак Судьбы, что все возвращается на свои круги. Кори – сын Люкассы и Солена, наследник престола.

Люкасса медленно повернула голову к Кори, словно всматривалась заново. Она сидела дальше, не шевелясь, боясь что-либо сказать. Радж изобразил дикое удивление, словно первый раз все это слышал. Парвати продолжала вещать что-то о будущем, какие планы. Как будто все, что происходило – вполне обычный вечер.

И только Кори решился ее перебить.

– Ты хотела меня убить? – его прямой взгляд был направлен прямо на Шойдру, а голос звучал без ехидства, страха или обиды. Простой вопрос.

– Я не смогла, – прошептала Шойдра.

– Но хотела… – он грустно покивал. – Сколько людей еще захотят меня убить?

– Мы будем тебя защищать! – улыбнулась Парвати.

– Не нужно, – растерянно сказал мальчик. Взгляд его стал стеклянным. – Меня не нужно защищать, не придется… я не буду царем.

– Я понимаю, что все это очень неожиданно, – подал голос Солен. – И по началу может казаться, что ты не хочешь быть царем и…

– Нет, я просто говорю, что не буду царем. – В этот раз в голосе мальчика появилась уверенность. – Дело не в желании, а в том, как все обернется. А я вижу и знаю, что не буду.

– Ну Кори… – начала Парвати и замолчала. – Что это? Слышите?

Все резко обернулись к выходу. Я напрягла свой слух. Шаги, быстрые, нервные. В комнату ворвался молодой солдат. Или… охранник. Я такого видела у ворот города.

– Прошу прощения, – запыхавшимся голосом произнес он.

Он подбежал к Солену, протянул ему письмо. Царь вскрыл, я увидела, как побледнели его губы, прошла нервная дрожь по лицу.

– Что там? – спросил Дарий.

– Тигриный Дом идет сюда.

– Судя по-твоему лицу, явно не поздравлять, – сказал Дарий, и Солен кивнул.

– Город не тронут, идут именно сюда за короной. Иди, – кивнул он охраннику.

Тот покинул зал.

– Мы не можем их остановить у границ, они уже будут скоро у Сонхаура.

– Закрыть всю территорию Дома! – взревел Солен. – Выиграем время подготовиться. Дарий, готовь войнов. Радж… – Мы все уставились на него, видно как ему было неуютно. – Тебе нужно покинуть Дом.

– Я не буду сражаться против вас.

– Значит ты будешь сражаться против своих собратьев?

Тот заколебался.

– Дарий, свяжи его и оставь, чтоб не мешался. Кори нужно спрятать… Парвати.

– Мы спрячем его. – Твердый голос Люкассы раздался как гром среди ясного неба. Ее глаза были полны уверенности, а рот сжат в твердую линию.

Кори кивнул, а затем спрыгнул со стула и побежал ко мне.

– Сходи к Эгире, – прошептал он и убежал снова.

Я оглянулась на Дария, но страха в его глазах не было. Это было снова непроницаемое лицо, и лишь его рука, сжавшая мою ладонь, говорила о том, как сильно он переживает.

– Быстро начинаем приготовления, Дарий как разберешься с Раджем – собирай воинов.

Шойдра соскочила со стула и побежала за своим мужем, Парвати и Люкасса увели Кори. А Сараби стала уводить Разие.

Мое сердце стучало у меня в ушах.

«Я скоро буду» – услышала я голос Лалону у себя в голове.

Когда стало известно о том, что из Дикого царства люди идут к нам, отец велел спрятать детей и кормящих матерей, и меня вместе с ними. Я долго сопротивлялась, заточила свой меч для боя. Но меня никто не спросил.

Я хотела нарушить его запрет. Но Саригрид, волчица Ракши, укусила меня в момент побега из пещеры за руку так, что я не могла меч поднять.

– Вся в своего человека, – рассмеялась Илма. – Даже после ее смерти. Эстер, сиди тут!

– Почему она… – я бегло глянула на черную волчицу, опасаясь, могу ли я спрашивать подобное. Но этот вопрос всегда волновал… почему Саригрид так долго живет после смерти Ракши.

– Это была последняя просьба твоей бабушки.

– О чем ты?

– Ты знаешь, что тотемы, как и спутники живут дольше обычных зверей, так как они разумны, их дух дает силу. Но со смертью человека их дух теряет связь с нашим миром. Волк стареет и умирает как обычный зверь, если человек не пропел свою последнюю просьбу. А просьба твоей бабушки была забота о тебе пока ты не найдешь свой путь.

– Мне хватает Лалону.

– Лалону с тобой будет всю жизнь, а Сиригрид пока не выполнит наказ Ракши.

– Как она определит, что я нашла свой путь? Что за бессмыслица?

– Эстер, на некоторые вопросы не дают ответа другие люди, ты доходишь до них сам.

Я с жалостью еще раз посмотрела на черную волчицу. У нее не хватало передней лапы, она была отрублена в битве у великого озера. На боку не росла шерсть странным узором. Илма когда-то рассказывала, что ей поставили горячее клеймо вовремя боя. Наверное, это тоже ударило по гордости Ракши, когда та не захотела ставить точку в войне, начиная новую.