– Ты бы хотела… принять тот цветок? – спросил он глухо. Его лицо абсолютно ничего не выражало.

– Какая разница?! Даже если нет, вы не спросили меня. Я… я…

Я отвернулась и отошла к окну, посмотрела на луну на звездном небе. Ох, великая мать, что взирает на нас с темного неба. Дай мне сил и благоразумия. Я… всего лишь служанка сейчас. И я наорала на своего господина. Да, черви земляные! Какой он мне господин?!

Я повернулась к нему. Дарий все так же стоял на середине комнаты и смотрел на меня. Мне так сложно читать эмоции по его лицу, не могу узнать, о чем он думает, что его волнует. Надо исправлять ситуацию.

– Простите, – тихо сказала я. – Я не должна была так кричать. Вы – мой господин, вы – хозяин в этом доме. И я прошу прощения за то, что произошло. Это от эмоций. Слишком много для сегодняшнего вечера. А я всего лишь слабая девушка.

– Не очень слабая. И вовсе я не хозяин. – Он снова потер челюсть.

– Извините, пожалуйста, это от шока. Давайте я принесу мазь и…

– Не нужно, – сказал Дарий слишком резко и я вздрогнула. Он подошел ко мне, слегка тронул за плечо. – Прости, не хотел тебя пугать.

– Все в порядке.

– Я не подумал, что ты можешь быть против. Я просто не хотел, чтоб тебя к чему-либо принуждали. Решил…

– Спасти меня? – грустно усмехнулась я. – Опять я что-то должна…

– Нет, спасение вышло не очень. И я, правда, не собирался тебя тащить в постель. Нет таких планов, не переживай.

Не переживай.

Тогда почему мне так неприятно это слышать? Я же должна радоваться. Но опять ощущение как в храме любви. Я… слишком маленькая для него? Слишком ребенок? Но мне уже восемнадцать. Я взрослая.

Хотя, если быть до конца честной с самой собой. Я до сих пор не чувствую, что повзрослела. Я как будто застыла в переломном состоянии после событий, которые были три месяца назад.

– Тогда я могу оставить вас?

– Боюсь, что нет, – покачал он головой.

– Почему?

– Ты вроде как под моей защитой и официально моя наложница и…

– Должна переночевать с вами?

– Не переживай, кровать большая. Ты можешь остаться в одежде. Или… я дам тебе свою рубаху, наверное, не очень комфортно будет в этом наряде.

– Да, вы правы.

Дарий дошел до деревянного шкафа, открыл его, покопался, а затем вернулся и протянул мне ткань.

– Это шелк? – удивилась я.

– Да, в ней будет удобно и мягко. И она большая, все закроет. Я отойду в тренировочный зал, можешь переодеться.

Он так и сделал. Моя ярость начала остывать. На смену ей пришла печаль. А еще стыд. Стыд за себя, за то, что я чувствовала облегчение от того, что меня спасли от такой участи. Я испугалась как несчастная трусиха, когда увидела эту орхидею и услышала в чем смысл традиции.

Дарий поступил очень благородно, и сейчас продолжал так поступать, выйдя из комнаты, давая мне пространство переодеться, предоставив одежду.

Я влезла в его бежевую рубашку, мягкую и приятную к телу, провела ладонью от груди до талии, приглаживая, а затем обернулась на кровать. Мне ложиться или его дождаться? Впрочем, зачем ждать его. Я обошла кровать, забралась на нее со стороны окна и накинула одеяло. От нервов я начала перебирать волосы, как будто рассматривать волнистые прядки было самым интересным занятием на свете.

Дарий вернулся в комнату, подошел к светильникам со свечами и затушил их. Комната погрузилась в темноту, разбавляемую лишь луной из окна. Я напрягла свой слух и… услышала, как быстро бьется его сердце. Он волнуется?

Мужчина снял одежду, аккуратно положил ее на комод и остался в одном нижнем белье на бедрах, подошел к кровати и заколебался.

– Я на вашей половине? – тихо спросила я.

– Нет, я обычно сплю по середине.

– Оу.

– Ничего страшного.

Он откинул одеяло и лег. Между нами было расстояние в еще одну меня, можно не волноваться, а просто уснуть. Расслабься, Эстер. С тобой ничего не сделают. Все будет хорошо.

– Спокойной ночи, – тихо сказала я.

– Спокойной ночи, волчонок, – прошептал Дарий.

Наверное, это круг справедливости. Так говорит бабушка Илма. Я же не вижу никакой справедливости в том, что за грехи предков расплачиваются потомки. Да ну ее, справедливость такую! Я понимала, что то, что со мной произошло – ответ за гордыню предков.

Как они в Диком царстве называют свою высшую силу? Судьба? Именно Судьба решила дать мне пощечину, которая предназначалась отнюдь не мне. Я держала удар за свою родную бабушку, за Ракшу.

Я не знала всей ее истории пока не решила покинуть Северные земли.

Мы похоронили всех погибших и зажгли поминальный костер, песни были тихие, печальные. Это была грустная смерть, ужасная и кровавая. Я объявила тем оставшимся женщинам и детям, что отправляюсь мстить. Они были в таком отчаянии, что им не было дела до девчонки, ставшей вожаком раньше срока. Не было дела до того, что будет с нашим кланом, кто займет место моего отца. Им бы как-то пережить трагедии, прочно поселившиеся в сердцах.

Илма единственная, кто выразила протест. Я ее не послушала. Убежала на кладбище в день своего рождения. Прошла свежие могилы храбрых воинов, поклонилась еще мягкой земле, где лежали мать с отцом и дошла до нее. До Ракши.

Я просила у нее смелости и сил. Просила подать знак свыше, когда он будет мне нужен. Сидела на коленях на сырой земле, а руки отчаянно сжимались в кулаках, вырывая траву.

– Ты, все-таки, на нее похожа, – услышала я голос бабушки Илмы за спиной. – Как бы я не пыталась отрицать очевидное.

– О чем ты?

– О том, что ярость внутри тебя орет раненым зверем. А раненый зверь всем готов причинить боль без разбора. Не нужно идти по пути боли и ярости, Эстер. Ракшу он ни к чему хорошему не привел.

– Она – великий мой предок. Она – моя бабушка.

– И в первую очередь человек, которому свойственно ошибаться. Женщина, которой боль и гордость застлали глаза. Не совершай ее ошибок.

– Ракша победила в великом бое у озера! Она защитила наши земли.

– И обрекла нас на вечную вражду с Диким царством, не сумев вовремя остановиться. Послушай меня, Эстер. Не нужно повторять ее ошибок.

– Каких?

– Никто не знает полной истории. Кроме меня и покойного нашего отца. Знаешь ли ты с чего началась наша история войны?

– С неумения принимать отказы…

– Почти. Давным-давно, когда наш отец, Клемент, был молод, его манили неизведанные земли. И пока его отец был силен, занимал пост вожака, то молодой Клемент путешествовал. Он побывал в странах, где его научили разным искусствам. Он привозил разные гостинцы, разное оружие и украшения. Но в одно место он возвращался много раз.

– В Дикое царство?

– Верно. Там он обрел друга, с которым познакомился где-то на востоке. Тот тоже любил путешествовать, исследовать неизведанное. Он позвал Клемента в гости, а тот в свою очередь к нам. Это была теплая и добрая дружба. Годы шли, Клемент занял пост вожака, женился. У него родилась первая дочь, которую он назвал на манер земель, которые так стали дорогие его сердцу.

– Ракша.

– Да. А его друг родил сына, и в честь Севера назвал Снебьерн. Когда Снебьерну было шестнадцать, он вместе с отцом посетил наши земли и… влюбился в Ракшу. Она была дикой, своевольной, громко смеялась. Она покорила сердце южного юноши. Но не он ее. Часто он приезжал сюда, ухаживал за ней, дарил дорогие подарки. Но сердце Ракши навсегда принадлежало Северу и людям здесь. Тогда он пошел к своему отцу, а тот в свою очередь к нашему. Просил отдать в жены сыну Ракшу. Но...

– Мы сами вольны выбирать, кого хотим в спутники и мужья.

– Да. Клемент отказал, аргументируя тем, что свое сердце Ракша отдала Йону, твоему дедушке. Не устроил отказ царя, долго он уговаривал. Мол, что, не можешь дочери приказать. Но нет. Клемент не мог. Это противоречит всем нашим обычаям. Разозлился царь и вернулся ни с чем. А спустя время, год прошел, наверное уж… послал письмо, что отказ оскорбил очень и идет он войной на нас.