—

А сюда сразу пятьдесят семей пришлёте?

—

Нет, не больше пяти — семи. У вас есть где разместить их на первое время?

—

У меня есть дом для рабочих, можно использовать, а потом будет видно, чего и как.

—

Весной уже приедут люди, готовьте все, о чём мы договорились. Нанимайте ещё людей для работы, к лету нужен лес на пять домов и всё остальное. Справитесь?

—

Как же не справиться. У меня и сейчас лес есть для строительства, немного ещё заготовим, и будет порядок.

—

Славно, Егор Петрович, ой как славно. Вообще переселенцы поначалу едут в разведку несколько человек, смотрят на условия, а потом везут семьи. Я же буду сразу рекомендовать вас, без разведки.

—

Постараюсь делать всё как положено.

Пока Настя готовила обед, Егор отвёз Ручкина на место, подходящее для строительства деревни. Они переехали небольшую речушку, поднялись немного в гору, и Егор остановил коня.

—

Вот, — показал он на ровную поляну, тянувшуюся версты на полторы. — Здесь раскорчевать можно дополнительно лес и под огороды, и под грядки. Место хорошее, сухое, не заливает, я пробовал вырастить здесь немного картошки и разных овощей. Земля родит хорошо, только руки приложи. Раскорчёвывать придётся много, работа трудная, но места другого для деревни поблизости нет.

—

И не надо. Здесь место славное. Хороша будет Камышлеевка. Сам-то чего не поселился тут?

—

Это место я потом уж нашёл, и одному здесь неуютно, как пень среди дороги. А для деревни в самый раз.

—

Потом и сам переселишься сюда?

—

Время покажет, — загадочно сказал Егор.

После обеда Егор проводил гостя. Положил в сани мешок с подарками, кроме даров леса положил и связку соболей, на тот случай, что придётся ещё обратиться к казённому человеку. И понравился Егору Илья Ильич, этот весёлый человек, уже в годах, но с молодыми глазами, толковый и умный.

На прощание гость сказал:

—

Надеюсь на вас я. На тебя, Егор Петрович, на Комова Игната. Разные люди приедут: и вороватые, и ленивые. Только, я думаю, большинство хороших будет. А ты тут старшим назначаешься, так наказано поселенцам будет. Просьба к тебе: будь всем как отец, не смотри, что некоторые будут старые, каждому по делам его помоги. Гордому спесь сбей, ленивого заставь работать, неумёхе — укажи, трудяге — помоги. Вспомни, как отец тебя учил уму-разуму. И надо иметь в виду, что едут сюда не от хорошей жизни, едут сюда от голодной, беспросветной жизни за лучшей долей своей.

Скрылись в лесу сани, стих шум умчавшейся повозки. Только снег сверкал и искрился на солнце. Егор долго смотрел вслед уехавшему человеку, начиная осознавать, что произошло важное событие. Теперь к нему обращались, как к доброму хозяину, теперь на него имели виды не просто кто-то, а целое государство надеялось на него. Странно было на душе. Иногда он чувствовал себя просто мальчишкой, хотелось вытворить что-нибудь необдуманное. И вот теперь он — Егор Петрович,

а не какой-то там Егорка. От таких мыслей на душе становилось тепло и легко. Вдруг Егор поймал себя на мысли, что ему вдруг захотелось стать выше, и он невольно приподнялся на цыпочки.

—

Ну, прямо косач, — вслух сказал Егор, расхохотался во весь голос и пошёл домой.

Настя уже убрала со стола и стала вязать что-то. Егор подсел рядом, обнял и спросил:

—

Как ты?

—

А что со мной? — удивилась Настя.

—

Скоро, к весне, приедут сюда новосёлы, — сказал Егор, — всё тебе веселее будет.

—

Слышала, что приедут. Где будут жить?

—

Я показал место на горе, там хватит на всех.

—

Мы здесь останемся? Или потом тоже туда поедем?

—

Ещё не знаю. Тебе здесь не нравится?

—

Здесь хорошо, тихо, а там люди будут. Где лучше?

Егор понял, что его жена скучает одна здесь. Ни подружек, ни вообще людей — поговорить не с кем. Часто остаётся одна в доме. Но за все эти годы ни разу не высказала ни слова жалобы или возмущения. И сейчас, когда она ждёт ребёнка, ей хочется быть поближе к людям.

—

А ты хотела бы переехать наверх? — спросил он, пытаясь проверить свою мысль.

—

Ну, если там люди будут жить, — подняла Настя глаза.

—

Устала здесь?

—

Не устала, но и поболтать не с кем.

—

А со мной?

—

С тобой начинаешь болтать, а ты всё молчишь, а потом и вообще уснёшь. И я болтаю сама с собой.

—

Ладно, обещать не буду, но, если всё будет хорошо, и мы переберёмся наверх.

Настя опять что-то говорила, но Егор ничего не слышал. Он был далеко в своих думах.

«Как дело пойдёт? Сейчас нужно подготовить всё для первой партии, а там видно будет, как оно срастётся. Какие ещё люди приедут? На что они способны? Смогут ли построиться? А то начнут работать, а потом всё бросят и поразбегутся. И что дальше? Ручкин говорит, мол, помоги, а захотят ли они моей помощи. Надо съездить к Игнату, поговорить. Им нужно сейчас вместе соображать. У него вообще переселенческий участок». Мысли не давали уснуть. Настя давно затихла, примостившись у него на руке. Егор прикрыл оголившееся плечо жены и снова погрузился в мысли. Только под утро забылся в тяжёлой дрёме. К обеду, когда немного унялся морозный туман, он запряг коня и собрался к Игнату;

—

Настя, я к Игнату съезжу, поговорить надо. К вечеру буду. Ты не хандри, ладно. Или, может, со мной поедешь?

—

Нет, у меня есть дела, там Наталье передай привет. Егоша, ты не задерживайся, ладно?

—

Ладно.

Игнат возился во дворе, когда Егор подъехал к воротам. Несколько лет назад они вдвоём прорубили дорогу вокруг болота. И между соседями сразу расстояние уменьшилось на несколько вёрст. И зимой, когда дорога была накатанная, за полчаса можно было приехать к приятелю.

—

Бог в помощь, — сказал Егор.

—

И сам справляюсь пока, — засмеялся Игнат. — Ну, здоров ли сам? Как Настасья твоя, во здравии?

—

Спасибо, всё хорошо. А у тебя?

—

Да, слава богу. Заходи, сейчас пойдём чай пить, Наталья постряпушки затеяла.

—

Балует?

—

Есть такое дело.

Вскоре они сидели за столом и пили чай с оладьями.

—

Ты чего Настю не взял? А то она там, бедненькая, одичает, — сказала Наталья. — Хоть бы поболтали немного.

—

У неё какие-то дела срочные образовались. Я предлагал, да и холодновато на улице.

Наталья хитро посмотрела на Егора, улыбнулась и сказала:

—

Правильно, по морозу нечего болтаться, будет ещё время, посудачим. Вам все косточки перемоем.

—

Хорошо, в другой раз привезу.

—

Догадываюсь, что за дело тебя привело, — сказал Игнат. — Мне тоже хотелось потолковать с тобой. Как гром средь неба, это дело, а с другой стороны, если общее дело выгорит, то и свои дела поправить можно будет. Там, в волости, решили опереться на тех, кто прижился. Их тоже понять можно: не выкинешь людей в чисто поле или в лес. Деньги выложило государство хорошие, страна большая, а людей здесь, в Сибири, и нет почти. Не только землю обрабатывать, а если придётся, и защитить некому. Но это дела казённые, а давай про наши заботы поговорим.

—

Я затем и приехал, — сказал Егор, — уточнить, что и как. Как это будет.

—

Мне Ручкин объяснил так: люди приедут поездом или своим ходом придут. Многие уже в пути давно. Идут со всем своим хозяйством.

—

Почему не на поезде?

—

Говорят, что своим ходом дешевле, экономят деньги на всём. И верно, на новом месте каждая копейка пригодится. Потом их направят в нашу сторону. Пока основной обоз ползёт, от каждого хозяйства люди налегке пойдут, чтобы выбрать для себя место. К нам должны направить пятнадцать семей, десять семей сюда, в Туманшет, здесь и место хорошее, обжитое, но сразу больше принять нельзя. Нужно жильё, а его ещё нет, строить будут сами хозяева. Лес приготовим мы, пиломатериалы разные, кирпич. Людьми помощь будет по возможности. Главное — поставить дом под крышу, а там уже сами доделают. Хорошо бы, какие мастеровые были: кузнецы, столяры, печники. Пять семей к тебе направлю.