— 

Мы это есть будем? — спросил Фёдор.

— 

Зачем? Нам рыбы мало разве? Этим мы будем кормить большую рыбу, которую пойдём ловить ночью.

— 

И я буду ловить ночью?

— 

Если не уснёшь, то, конечно, будешь.

— 

Не буду спать, — заявил сын. — А можно я ещё половлю рыбу?

— 

Червей знаешь, как копать? Копай и лови. Зачем на реку приехали?

Вскоре Фёдор опять сидел на берегу с удочкой, но уже один. Настя готовила уху. Выпотрошенную рыбу сложила в большой котелок, посолила, налила немного воды, добавила масла и захваченной с собой зелени с огорода. Накрыла крышкой и поставила на огонь. Когда вода закипела, варево сняли с костра и поставили томиться. Обедали все вместе. Вкусней, кажется, ничего в жизни не ели.

К вечеру стало прохладней. Возле костра Егор сделал небольшой шалаш, чтобы тепло от костра не уходило, там и устроили постель. Места хватало всем. Уже в сумерках Егор с Фёдором поставили закидушки с наживкой. Снасти расположили по берегу вниз по течению метров через двадцать друг от друга. Привязывали шнур с крюком и грузилом к колышку, вбитому в берег, насаживали на крючок вьюна и аккуратно, чтобы не повредить наживку, забрасывали снасть. Проверяли снасти через два часа с факелом. За ночь ходили раза три-четыре. Чтобы не уснуть, Фёдор не ложился на постель, ему так хотелось посмотреть, какую рыбу ловят по ночам. Хоть отец и сказал, что ему будет не по силам вытащить большого налима, мальчик не особо верил. Он так ловко рыбачил сегодня, ловил и большую рыбу. Уснул Фёдор сидя у костра, Егор положил его к матери.

— 

Умаялся рыбачок, — сказала Настя. — Я тоже помню, как меня первый раз брали на рыбалку. Хорошее время было: ни забот, ни хлопот.

— 

А сейчас плохое время?

— 

Сейчас тоже хорошо, но мы стали другие. Молодец, что вытащил нас сюда. Здесь, как у нас, в Федино, только река поменьше.

— 

На реке везде одинаково.

Внизу по реке горели два костра, кто-то из камышлеевских рыбачил.

Егор сидел у огня и снова думал о своём. Когда подошло время проверять снасти, Настя спросила:

— 

Помогать надо?

— 

Ты же спала.

— 

Так, дремала.

— 

Нет, сам справлюсь, отдыхай.

Соорудил факел из бересты, заготовленной заранее, взял топор, наживку и пошёл. Настя долго наблюдала, как муж проверяет снасти. В темноте не было видно, поймалось что или нет, уснула незаметно. Когда проснулась, Егор сидел у костра и пил чай.

— 

Сходил?

— 

Да, всё нормально. Спи, я посижу.

Когда взошло солнце, костёр уже совсем погас. Егор, тоже дремавший, проснулся и расшевелил угли. Подкинув дров, пошёл снимать снасти. Когда он притащил рыбу, проснулся сын.

— 

Пора проверять? — спросил он, подскакивая.

— 

Уже всё, пора домой собираться.

— 

Поймал рыбу?

— 

Поймал, посмотри.

На траве у воды лежало десятка два хороших налимов, каждый не менее десяти фунтов.

— 

Вот это рыба! — восхитился мальчик. — Как ты поймал столько?

— 

Вы же с мамой вчера, пожалуй, больше словили.

— 

Но те маленькие были, а эти огромные.

Домой приехали уже к обеду. До вечера Настя вместе с работником Николой потрошили, солили налимов, готовили к копчению. Прежде чем коптить, нужно было ещё несколько дней вялить рыбу, но это уже будет делать Никола. Он большой специалист по этому делу, говорит, что научился на Байкале.

На следующий день Егор отправился в деревню: надо было посмотреть, как идёт строительство. Два дома стояли прямо напротив друг друга. Один для Ивана Кузнецова, женившегося по осени, другой — семье Ибрагимовых, перезимовавшей в сторожке у Мыльникова.

На новостройку приходили свободные мужики и помогали. Дома росли быстро, к осени будут готовы. Вместе со взрослыми работали и ребятишки. Помогали носить мох, подавали инструменты, подносили ковшик кваса или воды.

К концу июня срубы уже стояли под крышей. Работу временно прекратили: сначала огребли картошку, потом стали готовиться к покосу. Заготовили сено и снова принялись за дома. Егор был доволен: все в деревне будут зимовать в тепле.

А весной можно будет готовить место под пашню: выжигать и выкорчёвывать пни. И вид на поля будет приятней крестьянину, чем на глухой лес. Тайги хватает, а полей, радующих глаз, немного. Весна и лето пролетели в привычных хлопотах. Всё, что запланировали, сделали.

Осень была урожайной на клюкву, её на болоте было столько, хоть горстями собирай. Егор стал заготавливать ягоду себе и для продажи. Клюква росла рядом с домом, на краю болота. Берега озера заросли травой и мелким кустарником, образуя болотину. Ходить по ней было небезопасно: под ногами всё колыхалось. Со временем травой затягивало всё больше воды, и на этой траве, на живом болоте, росла клюква. Вызревала она уже перед снегом, и потому не боялась морозов, становясь только слаще. Камышлеевцы тоже заготавливали ягоду. Хранилась она просто. Приносили ягоду с болота, просушивали, засыпали в любую сухую ёмкость и оставляли на холоде, клюква замерзала, и так хранилась до весны. Это было первейшее лекарство от разных недугов. Клюкву ели просто ягодой, варили кисель, делали квас, с клюквой квасили капусту, пекли пироги. Егор решил, что и в городе должен быть на неё спрос. Для себя заготовили ещё чёрную смородину, кислицу, чернику. Засолили много маслят, рыжиков, груздей да опят. Заготовили и на продажу. Особенно хорошо идут грузди и рыжики. Сельчане сдают их Мыльникову, тот возит в Тайшет и продаёт. Видно, прибыток имеет, зря не возил бы. Надо переговорить с ним, через кого он товар сбывает.

Перед самым снегом, в октябре, справили новоселье молодые Кузнецовы, чуть попозже — Ибрагимовы. Кузнецовы перешли в новый дом втроём. Лиза родила мальчика в начале сентября. Дома всё было сделано по-доброму: сваты постарались. Мебель была, правда, незатейливая, как у всех: стол со скамейками, кровать в углу, рядом с ней на крюке, прибитом к потолочной балке, висела люлька для ребёнка. Но как хорошо в своём доме!

Сына назвали Егором, в честь Камышлеева, проговорился подвыпивший Антип. Крестины прошли вместе с новосельем.

Когда встали реки и наладились зимники, Егор повёз свой товар в Тайшет. Взял небольшое количество: связей налажено ещё не было. Хотя из разговора с Мыльниковым Егор узнал, что надо ехать к Супруну, тот возьмёт, только надо сговориться о цене и о дальнейших поставках. По приезде в Тайшет Егор пошёл к Ручкину. В это время в кабинете у Ильи Ильича был Зюзенцев. Решал какие-то вопросы по строительству домов. Ручкин представил ему Егора. Омский купец Зюзенцев по своей натуре был человеком открытым, с широкой душой. Узнав, что Камышлеев в какой-то мере его коллега, он порадовался новому знакомству. Небольшие объёмы товара были ему как раз нужны. На его предприятиях работали столовые и небольшие лавки для своих же рабочих. Поставки свежих продуктов нужны были срочно, но заниматься ими самому купцу было некогда, а тут представился такой удобный случай. Прямо в кабинете Ручкина сговорились о поставках, о цене, которая устроила обоих. В этот же день Егор доставил товар и получил деньги. Для Зюзенцева эта сделка при его капиталах была не очень важна, но он любил деловых людей, которые держали слово. Просто симпатизировал таким. В последнее время всё чаще нарушалось купеческое слово, и это было противно настоящим купцам. Обмыв сделку, Зюзенцев предложил привозить в небольших количествах и хорошую пушнину.

— 

Не для доходов, а для подарков и посылов, — шепнул он и громко расхохотался. — Такое нынче время. Рад был познакомиться, приходи по делу и без дела.

Они ещё долго говорили о работе Егоровой лесопилки, о строительстве домов, которые оплачивались переселенческой конторой. Объёмы строительства у Егора были смешные для купца, но принцип был хорош. Расстались друзьями.