После празднования и совершения ритуала охотники собрали мясо, взяли шкуру и направились в стойбище. Шкуру несли задом наперёд, чтобы запутать обратную дорогу.

Вечером в стойбище был большой праздник. Мясо варили в котлах, жарили на рожне. Ряженные в медвежьи шкуры и маски взрослые и дети танцевали вокруг костра и водили хороводы.

Только Нюнням сидел, наблюдая за происходящим. Хоровод иногда раскручивался и вокруг него, он улыбался, но не танцевал. Просто очередной этап жизни охотника прошёл успешно. Нюнням был удовлетворён, теперь он такой же охотник, как и все, и даже лучше некоторых. Не каждый мужчина из их стойбища добывал медведя. Не у всех в чуме есть медвежья шкура, которой отмечается охотник, добывший зверя. Юноша был рад всему этому, но радость была тихая, не было восторга, который погнал бы в круг танцующих. Шалгу присел рядом, долго раскуривал трубку, покашливал, смотрел то на веселящихся людей, то на костёр, потом тихо произнёс:

—

Сегодня от тебя ушло детство. Помни о нём, оно было добрым к тебе.

—

Да, — кивнул уже не юноша, а настоящий молодой охотник, который только что подошёл к черте, за которой начиналась большая жизнь. Осталось сделать только один шаг — завести семью, поставить свой чум. И черта эта совсем рядом: за морозами и снегами, за весёлыми ручьями, весенним буйством птичьего разноголосья, за шумом ледохода, первой грозой над сопками. Совсем рядом, надо только идти.

Вот и настало время для «малой ходьбы». Наступил охотничий сезон, пора, когда душа охотника начинает петь, когда наступает настоящая работа для мужчин. Пришла пора добывать белку. В период «малой ходьбы» охотники промышляют недалеко от дома, на расстоянии двух-трёхдневного перехода. И всегда возвращаются в стойбище, принося добычу с собой. Женщины обрабатывают шкурки, выделывают их, готовят к продаже. Подростки заготавливают дрова и промышляют зайцев рядом со стойбищем. Женщины кроме выделки шкур занимаются разным рукоделием, шьют и украшают одежду и, конечно, болтают. Наконец-то наступило время, когда можно вдоволь поговорить. Соберутся в одном чуме, перемоют косточки всем, наговорятся на год вперёд. Старики вяжут сети из крапивной нити и помалкивают. Только зацепи длинные женские языки, не отвяжешься. Оплетут, как сеть неловкую рыбину.

Рано утром Нюнням вместе со своей собакой направился в тайгу. Пока только на день, а там будет видно. Что принесёт этот сезон, пока никто не знает, но для молодого охотника он будет очень важным. Нужно не только показать зрелость в этот первый сезон, но и добыть много шкурок, впереди его ждёт важное событие, к которому нужно подготовиться.

Чур сразу убежал в лес, а через некоторое время раздался его лай. Нюнням по голосу своей собаки определил, что она облаивает белку. На каждого зверя или птицу у собаки свой едва различимый тон. Хороший хозяин знает, на кого лаёт пёс. Когда Чур лаял на белку, голос у него становился высокий, с привизгом. Зверька Нюнням увидел сразу, тот и не пытался прятаться, с любопытством разглядывая собаку, — тут же и поплатился, сбитый тупой стрелой. Придавив белку, Чур положил её на снег, поглядывая на хозяина. Нюнням поднял белку, осмотрел, только тогда погладил собаку.

— Молодец, Чур. Хороший Чур. — Собаке было достаточно осознать, что она всё делает правильно. Кобель снова пропал в лесной чаще, вскоре снова раздался лай. К обеду было добыто с десяток белок. Нюнням разжёг костёр, повесил котелок со снегом над огнём. Вытащил из заплечного мешка лепёшку, чай, перемешанный с разной травой, кусок вяленой рыбы. Лепёшкой и рыбой поделился с кобелём, а сам стал медленно жевать, ожидая, когда закипит чай. Вода в котелке забурлила и заплескалась через край. Нюнням высыпал заварку в котелок, на мгновение поставил котелок на огонь и, когда вода опять стала подыматься, снял и поставил рядом с костром. Достал берестяную кружку и налил душистой жидкости. Пил долго, мелкими глотками, продлевая удовольствие. Налил ещё, раскурил трубку и долго смотрел в костёр. На душе было хорошо и спокойно. Докурив трубку, допил чай, собрал пожитки в мешок, затушил снегом костёр и пошёл дальше. Пока не наступили

сумерки, Нюнням добыл ещё несколько белок. Чур работал достойно. Он то уходил куда-то, то вертелся рядом. Когда пёс в очередной раз ушёл по кругу, выискивая следы, случилось неожиданное. Нюнням краем глаза увидел шевельнувшиеся ветки на сосне, машинально взял стрелу из колчана. Но не успел поставить её на тетиву, как вдруг большая тень полетела с сосны прямо на него. Дальше всё произошло неосознанно, сработал инстинкт охотника. Нюнням выставил перед собой руку со стрелой остриём вперёд, а другой оттолкнул нападавшего зверя. Только рысь не боится нападать на человека просто так, ради охоты, не боится или не понимает опасности. Как и на любую другую добычу, она прыгает на спину, стараясь ухватиться клыками за шею. Если добыча оказалась удачливей и смогла противостоять первой атаке рыси, она спасается бегством на дерево. Здоровый кот прыгнул охотнику прямо на спину.

Только быстрая реакция спасла Нюнняма. В любом случае надо было скинуть рысь со спины, тогда она уйдёт, если успеет. Но в этот раз зверю не повезло, прямо в полёте он наткнулся на стрелу, которую охотник держал в руке, и которая проткнула его насквозь, повредив внутренности. Охотник успел выхватить нож, но добивать рысь не стал. Кот вскрикнул, потом стал громко фыркать и крутиться на снегу, оставляя кровавый след. Нюнням понял, что рыси досталось хорошо и не стоит больше портить шкуру. В это время примчался Чур, словно почувствовав, что хозяину нужна помощь. Кобель вцепился в горло рыси и держал до тех пор, пока зверь не затих. Нюнням сел прямо на снег, закурил трубку. Он в первый раз встретился с рысью. Только по рассказам бывалых охотников знал, как надо противостоять зверю.

Докурив трубку, Нюнням почувствовал, что немного саднит щека. Потрогал рукой и увидел кровь: успел зверь поранить охотника когтями в последний момент. Нюнням вытащил из-под снега сухой жёлтый лист, послюнил его и прилепил на рану, вскинул затихшего кота на плечо, пошёл.

День, как вспугнутый глухарь, быстро удалялся, растворяясь в кронах деревьев. Лес, проглотив последние лучи солнца, мгновенно посерел, а потом и почернел. Только снег, лежавший повсюду, не давал темноте совсем опутать всё вокруг, словно светящиеся гнилушки, путался под ногами. Стойбище дымами встречало охотников, возвращавшихся с промысла. Дым поднимался ровными столбами, не сгибаясь, не расползаясь, только там, высоко, за пределами самых высоких деревьев, дымы соединялись в один и поднимались ещё выше. Все знали, что завтра будет морозец. Не сильный, сковывающий всё вокруг, а только румянящий щёки и покрывающий инеем кусты.

Нюнням пришёл после Чалыка. Тот уже успел попить чаю и отдохнуть. Шалгу рассматривал белок старшего сына. Нюнням вывалил свою добычу. Старик с удивлением стал разглядывать рысь.

— 

Стрелой добыл? — спросил Шалгу.

— 

Стрелой, — кивнул Нюнням.

— 

Далеко стрелял? — поинтересовался Чалык. Рысь в здешних краях — нечастый гость.

— 

Не стрелял. Не успел, стрела в руке была.

— 

Зверь напал первый? — заинтересовался Шалгу.

— 

Да. Едва заметил.

— 

Хорошая добыча. Мне не приходилось добывать рысь. Старик долго вертел зверя в руках, а потом сказал Чалыку:

— 

Ты отдохнул, снимай шкуру. Надо мясо варить, говорят, очень нежное белое мясо у рыси, будем пробовать.

Кутега подала чаю молодому охотнику. Нюнням сел возле чувала, греясь у очага. Он не замёрз, просто открытый огонь снимал усталость быстрее. Шалгу отложил недовязанную сеть в сторону. Чалык быстро снял шкуру и подал мясо жене. Она разрубила его на крупные куски и бросила в котёл.

— 

Завтра я пойду с тобой, Нюнням. Не могу сидеть и слушать женские сказки. Пока нет морозов и снег неглубокий, я смогу добывать белок.