— Аргумент, — признала Ряжская. — Но этот аргумент ничего не меняет.

— Так «да» или «нет»? — поставил вопрос ребром я. — Ответ не повлияет на наши отношения, я все пойму.

— И снова ложь, — тут же парировала мою фразу Ряжская. — Причем еще более неумелая, чем раньше. Ты юн, а потому обидчив. Ладно, хорошо, я помогу тебе. Но только ты должен мне сказать, причем на этот раз честно — не криминал? Потому что если это он, то, извини, нет. Есть такая вещь, как репутация, которую очень тяжело заработать…

— И очень легко потерять, — закончил я за нее. — Мне наш предправ недавно целую лекцию на этот счет читал. Никакого криминала, Ольга Михайловна, ровным счетом. Просто мне нужен тот, кто умеет спрашивать и получать ответы, я же объяснил. У меня не получается пока это делать. Там постановка голоса нужна, убедительность и харизматичность. Вы же меня изучили уже, откуда у меня такое… Сарказм там, ирония — это есть. А остального нет. Впрочем, может, придется придержать этого человека немного, поскольку он наверняка будет не очень адекватен. Но не до смертоубийства. Так, малость, чтобы на меня не бросался.

— Н-да, — Ряжская помолчала. — Интересная у тебя жизнь, Александр Смолин. Даже завидно немного. У меня-то одна рутина, с переговоров в фонд, из фонда на фуршет, а там опять переговоры, только с закусками на подносах. Ладно, будь по-твоему. Алешу я не дам, он мне самой нужен, но сегодня в банк придет новый начальник службы безопасности, вот он тебе и поможет. Зовут его Геннадий, я позвоню, его предупрежу. Подойдешь к нему, все объяснишь, а дальше по ситуации. И держи меня в курсе, пожалуйста.

— Конечно, — пообещал я. — Спасибо огромное. Выручили.

— Ну, может, ты и прав, — в голосе Ольги Михайловны отчетливо зазвучала ирония. — Может, я и в самом деле не такая уж дрянь.

На этой условно-веселой нотке она и повесила трубку. Даже «пока-пока» не сказала. Хотя и могла бы.

А я посидел еще немного на скамейке, поглазел в синее небо, да и пошел на работу. Хоть я теперь вроде как неприкасаемый, сильно опаздывать на службу не стоит. Оно ведь как бывает? Сегодня ты фаворит, а завтра нет. Только привык жить красиво и с душой, а все, халява кончилась и снова надо вбивать себя в привычные рамки. А это — сложно, потому что люди к хорошему привыкают очень быстро.

Так что лучше и не начинать жить на широкую ногу. От греха.

И ведь не ошибся. У служебного входа меня, как и прочих моих коллег, ждал «нежданчик», причем, мягко говоря, неприятный. Даже присной памяти Силуянов до такого не додумался.

Прямо за турникетом, к которому каждый из нас прикладывал свою магнитную карту сотрудника, обнаружился незнакомый мужчина в безукоризненном костюме, белой, как снег, сорочке и однотонном галстуке. Он держал в руках часы и сообщал каждому вошедшему приблизительно следующее:

— Опоздание пять минут. Штраф к месячной зарплате пять процентов. Что значит: «несправедливо»? Официально зафиксированные часы работы для сотрудников существуют? Существуют. Штрафы за опоздание на работу существуют? Тоже существуют. И опоздание — вот оно, зафиксировано. Все абсолютно логично. Ну извините, что не предупредил вас. Просто если бы я это сделал, то не получился бы сюрприз. Проходите, не задерживайте людей. Одна минута беседы с вами — один процент от их зарплаты.

Хитер бобер. На возмущающуюся Аньку Потапову, которую вежливый мужчина в этот момент как раз и драконил, тут же заорали все остальные, кто еще не миновал турникет. Ведь видно же, что человек не шутит. Такие вещи как-то сразу нутром понимаешь.

— Так, кто у нас вы? — спросил у меня мужчина, глянув на часы. — Фамилия, имя, должность.

— Смолин, Александр, — вздохнув, ответил я. — Отдел финансового мониторинга.

— Семь минут опоздания, Смолин Александр, — сообщил мне мужчина. — Штраф семь процентов. Проходите.

— Так я три минуты в очереди простоял! — попробовал возмутиться я. — А пришел-то раньше!

— Пришли бы раньше — не стояли бы в очереди и не ждали, — возразил мне мужчина. — Проходим, не задерживаем остальных.

Самое прикольное, что, когда я уже направился к лестнице, за спиной я услышал голос Чиненковой, которая, судя по всему, пыталась пробиться ко входу, расталкивая остальных сотрудников. Интересно, ее тоже оштрафуют? Сдается мне, что да. Не иначе, этот новый начальник безопасности, который Геннадий, гайки завинчивать начал с первого дня и делегировал сотрудников творить суд и расправу.

И правильно. Если нас не щемить, то мы мигом разболтаемся. Главное — без фанатизма это делать и самодурства. Не как предыдущий начальник, проще говоря.

Хотя семь процентов от зарплаты жалко. Понятно, что падение в финансовую пропасть мне сейчас не грозит, но все-таки…

Собственно, утреннее мероприятие и стало главной темой разговоров по всему банку. Как выяснилось позднее, оштрафовали не только младший и средний персонал, под раздачу попало даже руководство. И Чиненкову, и Попову, и даже Немирову рублем ударили. Особую радость вызвала новость о том, что Косачов, который жил по своему личному графику, тоже налетел, причем аж на сорок процентов. Ругался, рассказывали, так, что стены дрожали, грозил новому охраннику жуткими карами и страшной местью, но тот даже и глазом не повел.

А вот Волконскому все было нипочем. Он, как всегда, пришел за полчаса до начала рабочего дня и теперь всячески одобрял меры, предпринятые новым безопасником.

В нашем кабинете особенно разорялась Наташка.

— Такой симпатичный — и такая тварь! — негодовала она. — Двенадцать процентов! Двенадцать! За что? Ну опоздала. Раз. Всего разок!

— На этой неделе, — уточнила Ленка.

— И ты не лучше! — немедленно вызверилась Наташка на подругу. — Ты вообще на чьей стороне? На моей или этого гада гадского?

— Я на стороне правды, — уклончиво ответила Ленка. — Кстати, Сашку тоже рублем ударили — и ничего. Сидит, молчит.

— Он всегда сидит и молчит, — взвизгнула Федотова. — Потому что бесхребетный! А я — нет! Я… Я… Я…

— Верхушка от буя, — лениво произнес я, вставая из-за стола. — Что ты? Иди, скажи это новому главе СБ, а не нам. Или только тут орать сильна?

— Смолин? — притихла Наташка. — Ты чего?

Чего-чего… Не знаю почему, но меня задели ее слова. Еще совсем недавно я бы их мимо ушей пропустил, понимая, что сказано это не со зла и так, между делом.

А вот сегодня… Как-то неприятно стало.

Может, потому что это правда? Ну или совсем недавно была правда? И мне не хочется, чтобы так было и дальше?

— Не пугай нас, — попросила Ленка. — Пожалуйста. Мы к тебе привыкли, нам другого Смолина не надо.

— Хрррр, — я сдвинул брови и сурово поглядел на них.

Федотова перекрестилась. Ленка закрылась листом бумаги, плечи ее вздрагивали от смеха.

— Смотрите у меня! — сурово рыкнул я и вышел из кабинета.

Пойду, прогуляюсь к этому самому Геннадию. Может, Ряжская ему уже позвонила?

К моему величайшему удивлению, Геннадием оказался тот самый мужчина, что так лихо опростоволосил сегодня добрую половину банка.

— Слушаю, — сообщил он мне, после того как я вошел в бывший кабинет Силуянова, предварительно, разумеется, постучав в дверь. — Ну?

— Александр Смолин, — немного растерявшись, сказал ему я. — Добрый день.

— Помню, — безопасник взял листок, лежавший перед ним на столе. — Отдел финансового мониторинга, опоздание семь минут. Что дальше?

— А вам Ольга Михайловна по моему поводу еще не звонила? — уточнил я. — Она просто сказала мне…

— Звонила, — кивнул Геннадий. — Но, насколько я понял из ее слов, какая-либо помощь с моей стороны нужна вам не прямо сегодня и сейчас, верно? Речь шла о том, что она вам понадобится через пару дней. Все верно?

— Ну… Да, — признал я.

— Так зачем вы беспокоите меня в данный момент?

Вот тут я прямо-таки впал в ступор. Нет, вопрос мне был понятен. Что на него ответить, неясно.