Но и труды, и расходы того стоили. Пока курится дымок от этой свечи, меня никто не увидит и не услышит. Вот такой вот рецепт я отыскал в своей книге прошлой осенью, когда уже перебрался в Венгрию на постоянное место жительства. Придумал его все тот же неугомонный Митрий, как видно для того, чтобы в светелки к девкам шастать незамеченным. У него других интересов в жизни, похоже, вовсе не водилось. Ну, разве только пьянство еще.

Охранники пробежали мимо меня, топоча ногами и переговариваясь на ходу. Я проводил их взглядом, подумал мельком, что, по идее, можно было бы их уложить рядом с коллегой, но не стал на это тратить время и двинулся дальше. Свеча горит где-то минут пять-семь, не дольше, а дом велик, пока я до столовой доберусь, пусть даже и с проводницей, роль которой досталась, естественно, Жанне.

Внутри здание ожидаемо выглядело не хуже, чем снаружи. Мрамор лестниц, позолота, лепнина, картины старых мастеров и прочие прелести псевдостарорусского стиля. Но без излишней помпезности, надо заметить. Всего было в меру, не по принципу «дорого-богато».

Я миновал большую залу, как видно, бальную, поднялся по лестнице, прошел коридором, разминувшись с парой встревоженных охранников, и вскоре оказался на пороге помещения, в котором за огромным столом, заставленным блюдами с разнообразной выпечкой и стоящим в центре огромным начищенным до ослепительного блеска самоваром с медалями, сидело добрых два с лишним десятка человек, пьющих чай, смеющихся и беседующих друг с другом.

— Добрый вечер — сказал я, туша пальцами огонь свечи — Приятного аппетита! Смотрю, пирожками балуетесь?

Гул голосов и смех стихли, лица присутствующих повернулись ко мне.

— Вы кто? — осведомился у меня невысокий седой старичок в теплой вязаной кофте, сидевший во главе стола. — Как попали в мой дом?

— Через ворота, — потыкал я пальцем в сторону выхода. — Как же еще? Мое почтение, Вадим Евгеньевич, рад наконец с вами познакомиться лично. А то все через третьих лиц общаемся, неправильно это.

— Ничего не понимаю, — захлопала ресницами довольно юная девушка, сидевшая по правую руку от старичка. — Вадичка, это кто?

— Не знаю, — ответил ей тот. — Михаил, что происходит?

— Разберемся, — раздался голос за моей спиной, а затылок в тот же миг ощутил прикосновение металла. — Так, гость нежданный, давай покинем помещение без резких движений. Тут дети, не станем их пугать, договорились?

— Ну, это по ситуации, — возразил ему я. — И потом, мне бы до ухода желательно чайку хлебнуть с пирожком, да под душевный разговор с твоим хозяином. Для того я сюда и пришел.

— Псих какой-то, — высказала свою версию миловидная дама, сидевшая рядом с мужчиной, который единственный из всех не обратил на меня внимания и знай себе невозмутимо поедал кулебяку. — Миша, куда твои сотрудники смотрят? А если бы он на нас набросился? Безобразие какое-то!

— Верно, — поддержала ее немолодая уже женщина, сидевшая напротив. — Надо нынешнюю охрану рассчитать и новую набрать! Более квалифицированную.

— Пошли, — уже совсем недобро прошипел мне на ухо Михаил. — Пока у тебя есть еще шанс выбраться отсюда относительно целым и здоровым, не стоит его упускать.

— Хорошо, — покладисто согласился я. — Вот только один нюанс. Если я отсюда уйду, то твоя репутация превратится в пыль. Кому нужен охранник, профукавший жизнь нанимателя? Вадим Евгеньевич, я на прощание задам вам один вопрос, можно?

— Можно, — недовольно произнес конкурент Носова.

— Как сердечко? — широко улыбнулся я. — Не слишком шалит? Не рвется из груди?

— Нет, — внезапно насторожился тот.

— А сейчас? — резко сменил тон я.

В тот же миг Павлик, стоявший рядом с хозяином дома, запустил руку в его грудь.

Белозеров дернулся и вскрикнул, тоненько так, как заяц, которого настигла пуля во время прыжка. На лице Павлика в тот же миг появилось выражение блаженства, он явно получал невероятное удовольствие от страданий богача.

— Ай-ай-ай, — я повернулся к охраннику. — Заплохело твоему принципалу, Мишаня. Сильно заплохело. Как видно, от осознания того, что ты хочешь меня за порог его дома выставить, не предложив вышеупомянутых чашки чаю и куска пирога. Так, может, лучше я останусь? От греха?

Судя по тому, каким взглядом меня смерил Михаил, он вроде понял, кто именно пожаловал в дом. Уверен, что этот красавец нордической наружности в курсе всего происходящего, потому не мог обо мне не слышать. И даже, скорее всего, видел. Наверняка его подчиненные фоткают все окружение Носова, точно так же как Саша ближний круг Белозерова. Я не мог не попасть на эти снимки.

— Прекрати, — ствол пистолета уперся мне в лоб, негромкий голос охранника каким-то образом сумел перебить гвалт, который поднялся в столовой. — Или я тебя прямо здесь застрелю.

— Валяй, — разрешил я. — Шмаляй. Хотя нет, подожди-ка секундочку. Павлик, если этот человек сейчас выстрелит, то убей всех, кто находится в этой комнате. И его тоже.

— Нельзя так! — из-за огромной вазы, стоящей близ стены, высунулась мохнатая мордочка домового. — Не по Покону поступаешь!

— Согласен, — кивнул я и чуть скорректировал свой приказ: — Павлик, детей не трожь, за ними никакой вины нет. Плюс там пара старушек сидит, те, что про смену охраны говорили, их тоже пощади. Им так и так скоро помирать.

— Хам!!! — взвизгнула одна из женщин, мигом забыв о корчившемся от боли хозяине дома.

— Что вижу, то и говорю, — ухмыльнулся я. — Ну как, Мишаня, стрелять станешь? Или все же выполнишь свой долг и защитишь обитателей этого дома от смерти страшной, лютой?

Пистолет опустился, щелкнул предохранитель.

— Молодец, знаешь, что такое долг, — похвалил его я. — А теперь принеси мне стул, приятель. И распорядись подать чашку, тарелку и столовый прибор. Я сегодня еще не ужинал, совмещу приятное с полезным.

— Что здесь вообще происходит? — крикнула одна из женщин, суетившихся вокруг побелевшего то ли от боли, то ли от страха Белозерова, который неотрывно смотрел на меня. — Кто этот человек? Михаил?

— Меня зовут Александр Смолин, — любезно ответил ей я. — Что до Михаила — он, похоже, плохо слышит. Я просил его подать мне стул — и где? Еще немного, и к тем претензиям, что у меня уже есть, добавится легкая обида на негостеприимное поведение обитателей как этого дома, так непосредственно и его хозяина.

Павлик улыбнулся, кивнул и чуть поглубже засунул свою руку в тело старика, отчего тот протяжно застонал.

— Вон пошел! — взвизгнула юная красотка, как видно теперешняя жена Белозерова, и погрозила мне кулачком. — Ублюдок! Вон! Охрана!

В тот же момент Жанна сцапала ее за волосы и впечатала лицом в стену. Хорошо так впечатала, со всей дури, даже кровь из носа брызнула.

— Давайте вести себя в рамках правил, — погрозил я пальцем мигом притихшим домочадцам, наконец-то сообразившим, что здесь и сейчас творится что-то сильно неладное, не сказать нечистое. — Вас же никто не оскорблял?

— Дай… ему… стул, — просипел хозяин дома. — Мы поговорим!

— Другое дело, — одобрил его слова я и кивнул Павлику. Тот с видимой неохотой вынул руку из груди старика. — И про тарелку с прибором не забудь. Очень уж аппетитно вон тот пирожок выглядит. Он с чем?

— С лесными ягодами, — пискнула симпатичная девушка в белом передничке, стоявшая неподалеку от меня.

— Его и откушаю, — решил я. — А вот и стул. Ну что, семейство, занимаем свои места, продолжаем трапезу. Вадим Евгеньевич, как, полегчало маленько?

— Думаю, детям не стоит слушать наши разговоры, — прохрипел бизнесмен, массируя левую сторону груди. — Как вы считаете?

— Разумное решение, — кивнул я. — Да и час поздний, пора им на горшок и спать.

Дети, похоже, были не слишком согласны с такой позицией, их по крайнему малолетству не напугала, а, напротив, заинтересовала суета сует, творившаяся в столовой, потому они неохотно дали себя увести двум нянькам, которых кликнул Михаил, все так же стоявший за моей спиной.