На аллеях некрополя и впрямь было невесело. Кладбище — это ведь маленький анклав мертвых в огромном царстве живых. Здесь все не так, как у нас, здесь даже законы природы действуют немного по-другому, отлично от остального мира. Вот у входа еще только сумерки, а тут уже совсем темно, тут уже наступила ночь. Или деревья. В городе, несмотря на пришедшие холода, по-прежнему царит зелень лета, а здесь, в месте вечной печали, первые листья уже упали на тротуарную плитку дорожек. Сюда уже нагрянула ранняя осень. Хотя это и понятно. В мире мертвых нет места радости, нет места цветению, это все осталось там, за воротами, где кипит жизнь, где люди верят в то, что они будут жить всегда, и дают друг другу клятвы, которым не суждено сбыться никогда.

Я бродил между могил, подмечая то, чего в прежние визиты свои не замечал. Например — несмотря на густую темноту, я теперь все прекрасно видел. Не так, как при дневном свете, немного по-другому, но более чем отчетливо. Это чем-то напоминало мир, каким он предстает в приборе ночного видения, только без приторной зелени вокруг.

Еще я ощущал присутствие живых и неживых сущностей. Нет, людей вокруг не было, но зато зверья хватало. Например, в какой-то момент дорогу мне пересекла лиса, спешившая куда-то по своим делам. Никогда бы не подумал, что в городе можно встретить эту рыжую охотницу. И тем не менее — пожалуйста.

Что примечательно — она меня совершенно не боялась. Такое ощущение, что плутовка воспринимала меня как часть пейзажа или своего привычного мира.

Что до неживых — пару раз у меня опять пытались вызнать имя, правда, если первый прохиндей так и не понял, с кем имеет дело, то вторая сущность оказалась посмекалистей, распознала во мне ведьмака, сплюнула и исчезла во мгновение ока.

Больше меня никто не беспокоил.

Еще я встретил грустную девушку, похоже, что из недавно, может, даже сегодня, похороненных. Она потерянно стояла около своей могилы и печально смотрела на венки, во множестве лежавшие на ней.

Мне отчего-то так жалко ее стало, что я уж было собрался к ней подойти, как-то приободрить, но потом подумал и не стал этого делать. Помочь я ей ничем не помогу, даже отпустить ее туда, наверх, не в состоянии, поскольку не в моем это праве. Тут владения Хозяина Кладбища, и, даже если мне будет кого-то очень жалко, против его воли я не пойду. Это слишком небезопасно.

А давать ложную надежду на то, что все еще устроится, я этой бедняжке не хочу.

Прогуливаясь, я вроде как расходился, согрелся. Да и стылости тут особой не было. Влажность — да, воздух был сыроват, но не более того.

Ну а потом за мной пожаловал старый знакомец в забавном сюртуке, все с тем же фонарем в руке. Тот, что некогда провожал меня и Нифонтова к Хозяину Кладбища.

— Опять ты? — узнал он меня. — Зачастил ты к нам. А приятель твой где?

— Один я сегодня, — холодно ответил я. — Веди уже.

— Шаромыжник этот твой приятель! — зло выкрикнул бывший шулер и топнул ногой по земле. — Прохиндей! И приятельница его тоже! Так меня в карты надуть!!! Меня!!!

Похоже, что речь идет все о той же ночной прогулке. Тогда Николай обещал этому колоритному прощелыге карточную игру по высоким ставкам. И сдержал свое слово. Вот только результат вышел не тот, которого ожидал потусторонний любитель азартных забав.

— Не садись играть с незнакомыми людьми, — посоветовал я разбушевавшемуся призраку. — И пошли уже. Меня ждут, если ты не знаешь.

Хозяин Кладбища, как водится, без дела не сидел. Когда я со своим провожатым добрался до небольшого холма, на котором находилась резиденция местного владыки, то увидел десятка два призраков, которых, если честно, от настоящих людей отличить можно было только по синеватому сиянию вокруг них.

Надо думать, это были свежие души, которые только сегодня обрели свой новый дом. Конкретно — это кладбище. И их новый повелитель, как любой хороший хозяин, проводил с вновь поступившими ознакомительную беседу. В данный момент он опрашивал прехорошенькую блондинку, даже в посмертии одетую по моде. Как видно, ее подруги рассудили, что грех пропадать новинкам сезона лето-осень этого года, и именно в этой сомнительной милоте отправили безвременно ушедшую из жизни красотку в последний путь. Куда только ее родители смотрели…

— Грешила? — услышал я его слова, приблизившись к антрацитово-черному массивному надгробию, заменявшему Хозяину трон.

— Я? — изумилась девушка. — Ну-у-у-у… Нет. Правда, как-то недавно вечером мы с Рузанной съели торт. Это очень, очень, очень плохо. Нельзя после шести животные жиры кушать! Но мы дали друг другу слово, что об этом никто не узнает.

— Н-да. — Хозяин печально подставил руку под подбородок, и фигура его сразу как-то ссутулилась. — Грех велик, что скрывать. А читать ты умеешь?

— А надо? — блондинка повертела головой. — Тут? Зачем? Нет, так-то, конечно, умею. И читать, и считать! Я же училась в школе! Скажите, а у вас нет телефона? Мне просто очень надо позвонить Самвельчику. Его почему-то даже на похоронах не было, и я хочу знать, почему. Если он не в курсе, что я умерла, то это ладно. А вот если…

— Молчи, — потребовал Хозяин кладбища, и, к моему великому удивлению, девушка выполнила его приказ.

Велика же у него сила, если он смог заставить замолчать подобную куколку. Они, как правило, кроме себя никого не слышат.

— Будешь сидеть в своей могиле до следующей весны, — приказал ей Хозяин. — Может, поумнеешь. Вылезешь без спросу наружу — выброшу за ворота кладбища, будешь неприкаянным духом до конца времен по земле мотаться.

Девушка даже пискнуть не успела, как некая сила скрутила ее так, как ребенок комкает лист бумаги, а после от нее и следа не осталось.

— Ведьмак, — гулко обратился ко мне повелитель мертвых. — Слушай, у вас там таких что, как курей выращивают теперь? Недели не случается, чтобы я очередную свиристелку на полгода в гроб не загнал. Причем эта-то еще ничего, хоть читать умеет. На сто тридцатом участке весной одну подхоронили, так она и русских букв не знает. Говорит, что когда-то учила, но они ей потом без надобности стали, и она их забыла. Цифры помнит, потому как те на ценниках есть, а буквы нет.

Призраки зашушукались, плеснули смешки.

— Чего развеселились? — рыкнул на них Хозяин. — Вы, что ли, лучше? Вот ты, волосатый, к примеру, как помер?

— Захлебнулся, — угрюмо отозвался довольно молодой парень в черном костюме, который был ему немного велик. Что интересно — было заметно, что ему даже в призрачном состоянии не очень по душе эта одежда, он то и дело недовольно теребил рукава пиджака.

— Где, чем? — настырничал владыка мертвых.

— Дерьмом, — неохотно и через силу выдавил призрак. — В канализации.

— Чего тебя туда понесло-то? — изумился я. — Ты сантехник?

Хозяин кладбища повернул голову и глянул на меня, но ничего не сказал.

— Диггер я, — отвел глаза в сторону юноша. — Да поворот мы перепутали, не по тому проходу пошли! Налево надо было идти, где старая галерея, а мы направо свернули. Там колодец, а в нем этого самого столько… Я и понять-то ничего не успел, сразу с головой окунулся. А потом меня рюкзак вниз утащил, я руки из лямок вытащить не смог.

— Ну вот, о чем и речь. — Хозяин, видимо, покрутил головой, поскольку капюшон его плаща несколько раз дернулся. — Того, что наверху, им мало, они под землю лезут. Не ради работы, не ради денег — просто так. Доброй волей! Нет, времена меняются не к лучшему.

— Сомнительные забавы у человечества были всегда, — решил все-таки заступиться за живых я. — Просто выглядели по-другому. Да хоть бы тот же альпинизм! Я вот никогда не понимал, накой людям надо лезть на гору, рискуя жизнью? И все ради того, чтобы воткнуть на вершине, где никто кроме них не побывает, флажок. Который, кстати, никто не увидит. Но лазают же? И с давних пор.

— В чем-то ты прав, — неожиданно для меня признал Хозяин. — И в наше время чудаков хватало, но в дерьме по собственной дури никто не топ.