До дома Белозерова мы добрались на удивление быстро. Нет-нет, никаких «мигалок» на крыше, в наше время подобными штуками даже очень богатые люди не грешат, поскольку оно себе дороже может выйти. Оно и понятно — блогеров и прочих создателей сетевого контента развелось столько, что плюнуть некуда. Как каждый суслик в поле агроном, так и каждый владелец смартфона сам себе режиссер. А если что в сеть попало — то все, пиши пропало. И главное — если раньше на это где надо могли махнуть рукой, то теперь фигушки, теперь это уже «общественное мнение». Но оно и хорошо, теперь обитатели разных уровней власти и бизнеса хоть время от времени думать начали перед тем, как что-то сказать или сделать.

Нам же просто повезло, мы успели проскочить МКАД до того, как на нем выстроилась традиционная утренняя пробка, и вскоре въехали на территорию усадьбы Белозерова, которая при дневном освещении мне понравилась еще больше, чем во время прошлого визита. Говорю же — когда дом и прилегающие к нему земли строили с любовью, с перспективой на долгую жизнь как свою, так и детей с внуками, это сразу заметно. И неважно, здоровенное это поместье или небольшой домик на восьми сотках.

— Вас ждут, — подошел ко мне охранник. — Следуйте за мной.

Был он ощутимо напряжен, держался от меня в нескольких шагах и вдобавок, похоже, был готов пустить оружие в ход моментально, если только я задумаю выкинуть какой-то трюк. Значит, моя роль в произошедшем для него тайной не является. Ну или есть какие-то догадки на данный счет. Это плохо. Народу в доме работает много, кто-то из них, как, полагаю, вот этот крепыш, может, и предпочтет помалкивать, ну а у кого-то наверняка язык без костей. Горничные те же будут трещать как сороки. Слово за словом — и расползутся слухи в разные стороны, те, которые со временем непременно достигнут отдела. Как Саргассово море по версии писателя Беляева притягивает к себе покинутые экипажем корабли, так и в отдел стекаются все новости и сплетни, в которых есть хоть толика чего-то сверхъестественного.

Впрочем — и ладно. Мне есть что сказать Нифонтову, когда он придет за разъяснениями. Хотя, конечно, лучше бы обойтись без его визита, по крайней мере по этому поводу.

В доме было нехорошо. Не в смысле не убрано или суетно, нет. Эмоционально нехорошо. Стояла в нем некая недобрая тишина, время от времени перемежающаяся звуками, раздающимися со второго этажа и более всего похожими на рыдания.

— Хозяин ждет в столовой, — сообщил мне охранник. — Следуйте за мной.

— Хорошо, — покладисто согласился я, подумав о том, что Мара, конечно, если и не оружие Судного дня, то что-то к тому близкое. Заглянула-то всего на полчасика или около того, а какой результат!

Белозеров в одиночестве сидел за длинным столом, пил кофе, был бледен и, такое ощущение, что еще десяток годков к своему и без того не юному возрасту накинул. В прошлый раз я видел немолодого джентльмена в районе шестидесяти, сейчас же наблюдал старика, которому хорошо за семьдесят. Лицо прорезали морщины, кожа в районе щек провисла, пигментные пятна густо высыпали. Я даже, грешным делом, подумал, что и до него моя малолетняя приятельница добралась, плюнув на запрет.

— Лет семь не притрагивался, — сообщил мне олигарх, показав на чашку с напитком, аромат которого я учуял еще в коридоре. — Врачи запретили, как и курение. Но сегодня без кофе никак, иначе мне не собраться. Не каждый день в моем доме подобное происходит. Антон, ты можешь быть свободен.

Охранник с сомнением глянул на меня, но спорить с работодателем не стал, потому покинул помещение и прикрыл за собою двери.

— Но ведь хотелось же? — мотнул я подбородком в сторону чашки, после подмигнул собеседнику, да и уселся на стул рядом с ним. — Все семь лет? Если честно?

— Ужасно, — подтвердил Белозеров и отпил еще маленький глоточек. — Равно как и трубку выкурить. Я сигареты, сигары не жаловал, от них один вред. А вот трубка — совсем другое дело.

— Вот и считайте, что я оказал вам услугу. Вернее, выполнил маленькое желание.

— Не просто так все же появилась фраза о некоторых желаниях, которые лучше бы и не сбывались.

— Вы обещали меня накормить завтраком, — напомнил я, решив перевести тему разговора в более интересную для себя плоскость. — Если честно, голоден как волк. Могу, наверное, лошадь съесть.

— Зачем же? Лошадь — друг человека. — Олигарх взял со стола колокольчик и несколько раз качнул его в воздухе, отчего тот мелодично забрякал. — Я очень люблю лошадей, рядом с ними становишься как-то лучше. Духовно чище. Неподалеку отсюда есть конюшня, я в ней держу несколько лошадок. Марина раньше любила на них кататься, да я и сам, бывало… Н-да.

В столовую вошла горничная, которую я помнил по прошлому визиту. Причем, увидев меня, она немного побледнела. Ну, я же говорю — все всё знают. Да еще и напридумывали небось невесть чего про меня. Может, даже то, что я кровь юных и красивых девушек пью.

— Что желаете, Александр? — осведомился у меня Белозеров. — Только имейте в виду, у нас все просто, по-старому. Не нравятся мне все эти фьюжн-кухни и молекулярные изыски.

— Так и здорово. Мне бы яичницу из трех, а лучше четырех яиц, бутербродов с колбасой и сыром, да чайку покрепче и сладкого. Лучше всего каркаде. Люблю, когда он красного цвета. Как кровь!

И зубом цыкнул, а после губы облизал эдак неторопливо. Бедная горничная стала лицом белее бумаги, но все же кивнула, выдавила из себя улыбку и удалилась, неплотно прикрыв за собой дверь. Не иначе как охранник с пистолетом наголо за ней притаился.

Эх, жаль, со мной Жанны нет! Я бы им сейчас шоу устроил. А что? Семь бед — один ответ.

— Александр, можете так больше не делать? — попросил меня хозяин дома. — Мне, знаете ли, после сегодняшней ночи и так сильно не по себе, а тут еще это… Невесть что про вас готов подумать, даже несмотря на то, что всю жизнь стоял на позициях материализма, как когда-то в университете учили.

— Поверьте, любезнейший Вадим Евгеньевич, те, кого вы имеете сейчас в виду, такой показухой и ерундой как раз не занимаются, — усмехнулся я. — Вы вообще не будете до самого финала подозревать, с кем имеете дело, до той самой поры, пока вам наружную яремную вену не прокусят. Но, кстати, и в этом случае вам почти ничего не будет угрожать. Вурдалаки убивают людей очень и очень редко, им это ни к чему. А особенно в Москве.

— Почему, если не секрет? — заинтересовался мой собеседник.

— Мне рассказывали, что лет двадцать с лишним назад им преподали очень серьезный урок, после чего этой публики в столице вообще лет пять не наблюдалось. Потом кое-кто вернулся, но границы по сей день никто не переходит. Да и не тронет вас ни один вурдалак на самом деле.

— Я под вашей защитой? — вроде бы в шутку, а на деле вполне серьезно осведомился Белозеров.

— Вовсе нет. Ваша защита — ваш возраст. Не трогают они тех, кто старше сорока сорока — пяти лет, без особой нужды. Риск внезапной смерти выше, опять же с годами людей начинают хвори одолевать, что непременно сказывается на вкусовых качествах крови. Да мало ли?

— Вы довольно откровенны со мной. Не боитесь, что я сделаю эту беседу достоянием гласности?

— Нет, — рассмеялся я. — Здесь скорее вам нужно опасаться, чем мне. Как только вы заговорите о привидениях и вурдалаках, партнеры немедленно обеспокоятся вашим душевным состоянием, а конкуренты начнут раздувать из мухи слона, говоря всем о том, что Белозеров вконец сбрендил, то есть надежный контрагент из него теперь — как из пончика свистулька. Прессу подключат, а те еще и прозвище какое-нибудь обидное вам придумают. «Дед Деменций», например. Тьфу, вот зачем про пончик сказал? Еще сильнее есть захотелось!

— Так и будет, — невесело вздохнул хозяин дома. — Но — ладно, давайте уже поговорим о том, для чего я вас сюда пригласил.

— Давайте, — с легкостью согласился я. — Почему нет? Более того, предлагаю не ходить вокруг да около. Вам ведь интересно знать, зачем было поступать так жестко, не сказать жестоко?