Гипотетически то же самое мог сделать и Носов, вернее его люди. Но раз уж Стас тут и нам нужно ждать, то почему бы его не напрячь?

Нет, если он откажется или опять затеет разговор «дашь на дашь», то позвоню олигарху.

— Ладно, давай вводные, — выдержав паузу, произнес Калинин, а после язвительно добавил: — Естественные причины, разрыв сердца. Ага, знаю, помню.

Он успел поесть, вытянул из меня часть информации, связанной с моей просьбой, причем существенную, сходил выкурил сигарету, а очередная его знакомая, которую он подрядил на то, чтобы она выяснила обстоятельства смерти помощницы Рагулина, все не перезванивала. Разный народ звонил, а она — нет.

И Жанна не шла.

— Здорово, Леха, — ответил Стас на очередной звонок. — Ага. Не, зашел перекусить. Чего? Ну да, я. А ты тут при чем? Там же вроде все чисто, баба сама крякнула.

Калинин замолчал, а после уставился на меня.

— Да ладно, — наконец сообщил он что-то собеседнику. — Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд. Нет, я слышал, что его нашли в состоянии полуфабриката. Да все слышали, когда такие деятели уходят, это становится новостью дня. Зачем надо? Да меня один перец попросил, он с этой теткой вместе в конторе работал. У них проверка, какие-то документы найти не могут, хватаются за все концы.

Так себе отмазка. Сомнительная. Впрочем, похоже, ему все равно, поверит собеседник в данную версию или нет. Сказал и сказал, а дальше сам думай.

— Ну, давай, — наконец вышел на коду Калинин. — Надо как-нибудь пивка попить, ага.

Он ткнул пальцем в экран, положил телефон на стол и ласково улыбнулся.

— Скажи, Сань, а вот будет когда-нибудь так, чтобы вокруг тебя всякая хрень не случалась?

— Вообще не понимаю, что ты сейчас имеешь в виду, — предельно честно сказал я. — Но очень хочу узнать.

— Тетка реально сама окочурилась, — раскинул руки вдоль диванной спинки Стас. — Никто этого, правда, не видел, она просто отстала на лестнице от опергруппы, а потом ее мертвую на площадке нашли. Но никто не удивился. Странно, что она прямо в квартире дуба не дала, поскольку не каждый день видишь своего брата в полуразложившемся виде. А она именно таким его и узрела. Собственно, его потому и нашли. Вонь пошла, соседи вызвали участкового, тот со слесарем квартиру вскрыл, а там не человек, а тушенка. Получите и распишитесь.

— Бэ! — высунул язык я. — Гадость какая.

— Редкостная, — покивал Калинин. — Я когда впервые с таким столкнулся, то унитаз пугал до той поры, пока из меня чуть кишки не полезли. И потом мне еще пару недель та биомасса снилась. А уж запах!

— Стас, мы все же за столом!

— Ну да, ну да, — оперативник скорчил виноватую рожицу. — И все бы ничего, что братцем ее был не кто иной, как Витя Стриж. Тебе, скорее всего, это имя ничего не скажет, но поверь мне, это очень, очень авторитетный вор. Из настоящих, не какой-то «апельсин».

Интересно, как покойная вообще на госслужбу-то попала? При таком родственнике ее должны были завернуть. Ну да, у нас родня друг за друга в таких вопросах вроде бы не отвечает, но это официально. А неофициально по-разному бывает.

Или, наоборот, потому и попала? Потому что Рагулину был нужен канал связи с представителями криминальных структур? Ну, так, в порядке бреда предположение.

— Что любопытно, и он от сердечка помер, — продолжил Стас. — Прямо в чужой квартире. Залез и там, значит, того. Как жил, так и ушел — в процессе тайного хищения чужого имущества. С той, правда, поправкой, что в квартире этой мышь повесилась. Стол, стул, диван — и все. Ну, так мне Леха сказал. Мол, чего он там делал, никто так и не понял.

— Может, прятался? — предположил я. — От вас или товарищей по работе. У них, мне рассказывали, терки не редкость.

— Ну, последнее вряд ли, Витя был правильный вор, он от предъяв не бегал. Да и мало кто ему мог ее кинуть. От нас… Ну, может. И еще знаешь, что интересно? Хозяев этой квартиры так и не выцепили. Ее какие-то евреи из Израиля купили, но их самих никто из соседей не видел.

Любопытно.

— Леха сказал, что какая-то мутота во всей этой истории есть, но он копать не стал. Заявления нет, потерпевшие претензии не выставляют, а что до Вити, так он ему не друг и не родня. Помер и помер. Трупы его и сестры потом каким-то дальним родственникам выдали, бумаги в архив сдали, и шабаш.

— Ну и ладушки, — в тон ему ответил я. — Адресок квартиры он тебе сказал?

— Само собой, сказал, — подтвердил Стас и постучал себя по голове. — Вот тут он записан.

— Так диктуй, — я взял из папки, лежавшей на столе, листок с данными сестры вора и ручку, которую кто-то любезно присовокупил к бумагам. — Запишу.

— Да ладно. Мы ж не чужие люди, давай туда вместе прокатимся, — предложил вдруг Калинин. — А то ведь если с тобой чего случится, то кто мне должок оставшийся вернет? Не твоя же мертвая помогайка?

— Стас, чего-то ты темнишь, — мигом насторожился я. Не тот это человек, который подвержен внезапным приступам гуманизма.

— Как и ты. Ну вот такие у нас с тобой отношения — друг другу правду не говорим. А зря. Мы же почти братья.

— Чего?

— По оружию, — пояснил Стас. — Ну сам посуди, от кавказов отбивались? Отбивались. Чокнутые девки нас хотели на ломти порезать? Хотели. Про остальное я и вспоминать не хочу. Но все одно — ты молчишь, и я в ответ тоже молчу.

— Та женщина, что померла, работала на одного чиновника, тоже ныне покойного. И он мне нужен. Ну, как тот художник.

— Привет, — рядом со мной на диван плюхнулась Жанна. — Ну я тебе доложу, здоровы же полицейские начальники пить! Как бочки бездонные!

— Так и думал, — произнес Стас, который девушку, естественно, не видел. — А теперь правда за правду. Штука в том, что…

— Погоди, — остановил его я. — Жанна вернулась.

— Ага, — мигом подобрался Стас. — Так, первым делом пусть скажет, моя фамилия в разговоре звучала?

— Звучала, — кивнула Жанна. — Пару раз. Тот, что помордатей, не его начальник, сказал, что такие, как Калинин, заслуживают более тщательной проверки. И что если бы не Сизов и… Э-э-э… Как же там, армянская фамилия такая… А. И не Восковьянц. Точно. Короче, если бы не эти двое, то им бы занялись куда серьезнее. Но, может, еще займутся.

— Жанна, тема серьезная, так что ты от себя ничего не добавляй и не выдумывай, — предупредил я девушку. — За мной долг, если что-то пойдет не так, крайним окажусь я. А у этого парня всегда при себе пистолет. И может, даже не один.

— Мне что-то не по себе стало, — признался Стас. — Сань, ты и со мной говори, пожалуйста, не только с ней.

— Как было, так и рассказываю, — обиделась девушка. — Слово в слово.

Я передал Стасу ее слова, тот мигом помрачнел, а после потребовал изложить весь разговор в мельчайших деталях, с самого начала, включая все тосты и анекдоты.

— Хреново, — подытожил Калинин нашу странную беседу на троих минут через двадцать, когда я передал ему финальные фразы рассказа Жанны. — Не люблю сидеть на пороховой бочке, когда фитиль в руках не пойми у кого. Это меня нервирует.

— Понимаю, — поддержал я его. — Кому такое понравится?

— Надо думать, — продолжил оперативник, словно не слыша меня. — Надо устроить что-то такое, особенное. Такое, чтобы меня трогать себе дороже было.

— Денег дать, да и все, — предложила Жанна, закидывая ногу на ногу. — Кто режет дойную корову?

— Хорошо, что Стас тебя не слышит, — хмыкнул я. — Ты глянь, он похож на человека, которого можно выставлять на деньги, причем даже разово? Про постоянность я и не говорю.

— Ты о чем? — глянул на меня Стас. — Какие деньги?

— Жанна считает, что тебе надо кое-кому заслать некоторую сумму, — пояснил я. — У меня эта идея вызвала сомнения.

— И правильно, — одобрил Калинин мои слова. — Таких денег у меня нет… Ну, почти нет. Да и зашквар, если совсем уж от души говорить. Реально зашквар. Но в целом твоя подружка права, деньги в этом мире всегда решают все проблемы, что бы так кто ни говорил. Разве кроме смерти. Да и то, знаешь ли, по-разному случается.