— Это моя подруга, — видимо решив, что лгать нельзя, сказала Лида, представляя Марину. — Как Вы можете понять, она тоже человек.

— В моих ателье нет места предрассудкам, — уверила ее Арахис. — И их двери открыты для всех. Особенно для столь юных и красивых особ.

Женщина взглянула на продолжавшего стоять в стороне Танжело. Вид у цитронийца был нездоровый, казалось, что еще немного, и он упадет в обморок.

— Мальчик мой, где твое гостеприимство? Твои манеры? Сегодня своим присутствием нас почтила сама королева Марципана, победительница турнира Великих Правителей. Что ты делаешь? Так и будешь стоять? Немедленно приготовь для нас чай и пирожные. Мы будем в задней комнате.

Танжело вздрогнул и тут же, после того, как поклонился Лиде, быстрым шагом сбежал за ширму.

— Учишь их, учишь, — пробормотала Арахис, покачав головой, — а все приходится делать самой. Прошу, Ваше Величество, продолжим нашу беседу в другом месте.

Арахис указала на ширму, за которой скрывалась белесая дверь. За ней же и была спрятана «задняя комната», на деле оказавшаяся не то гостиной, не то рабочим кабинетом. Вдоль стен ровными рядами стояли безголовые и безрукие манекены, каждый одетый в неповторимый ни по цвету, ни по фасону наряд. Лида признала в костюмах стиль Марципана, Макадамии и Парфе, а так же, как теперь ей стало известно, стиль Цитрона. Платья и костюмы в алых оттенках, как ей думалось, подходили иргийцам, они были простыми и удобными, но не лишенными шика и дороговизны.

— Как видите, в моем доме нет места предрассудкам, — повторила Арахис, усаживая гостей в широкие мягкие кресла, обшитые изумрудным бархатом. — Я стараюсь привить своим клиентам любовь к новизне, к чему-то современному. В этом я, сказать по правде, завидую людям. Вы не скованны рамками статусов и происхождения, вольны одеваться так, как хотите, в любые оттенки. Как Вы считаете, Ваше Величество, есть ли шанс у жителей Птифура приблизиться к человеческой независимости?

Лида почувствовала тяжесть на сердце. Провокационный вопрос. Лайм так же затаила дыхание, напрягая плечи. Что на такое ответить? «Нет, такого шанса нет», — не прозвучит ли оскорбительно? А если ответить «Да, такой шанс есть», — не будет ли это значить, что сейчас птифурцы в чем-то ограничены?

Лида припомнила наставление Зефира.

«Пожалуйста, обдумывай каждый свой шаг, каждое слово. Даже короткий взгляд, который ты бросишь на слугу, может быть воспринят им не так, как надо. И это подвергнет тебя опасности».

Как же прав был ее покровитель.

— В моем мире, — начала Лида, облизнув пересохшие от волнения губы, — говорят: «Всему свое время». Вы понимаете, что это означает?

Арахис положила ногу на ногу и откинулась на спинку кресла.

Этикет подобного не позволял, но Лида понимала: она сейчас на чужой территории. А в чужой монастырь со своим уставом ходить не принято. Она выжидающе вглядывалась в карие глаза Арахис, пока та вглядывалась в ее лицо. Губы женщины были растянуты в легкой, ни на что не намекающей улыбке. Понять, что она думала, было невозможно.

— Так да или нет? — спросила Арахис.

— Всему свое время, — не подавшись, ответила Лида.

Сердце в ее груди было готово разорваться от волнения. Ладони вспотели, и Лида сцепила на коленях пальцы в замок так сильно, что костяшки побелели, а кончики пальцев побагровели от хлынувшей к ним крови.

— Ваше Величество, почему Вы здесь? — задала Арахис еще один вопрос. — Насколько мне известно, после инцидента на недавнем балу, Вы должны были вернуться в Баттенберг.

— А насколько известно мне, информация о моем месторасположении не должна была быть известна посторонним лицам.

Лайм и Марина могли лишь молчать, переглядываясь друг с другом. Ни одна не смела влезать в разговор. Лайм потому что не позволял статус, а Марина из-за того, что все еще не понимала ситуацию.

— Неужели среди моего окружения есть предатели? — спросила Лида и тут же добавила: — Или же Вы узнали об этом от кого-то из королевской семьи Макадамии?

Брови Арахис на мгновение дернулись. Выражение на ее лице стало суровее, появились морщинки на лбу, которые через секунду же исчезли.

— А может быть от кого-то еще?

— На что Вы намекаете, Ваше Величество? — спросила Арахис, постучав пальцами по подлокотнику кресла. — Вы меня в чем-то обвиняете?

— Как можно? — удобнее усаживаясь в кресле, изумилась Лида. — И разве может королева говорить намеками, госпожа Арахис? Я веду с Вами светскую беседу. Разве не так они протекают у знатных особ?

«Лучшая защита — это нападение. Так у нас говорят», — в мыслях подбадривала себя Лида.

— Так зачем Вы здесь? — вновь задала Арахис вопрос. — И сейчас я говорю не о Цедре, а о моем ателье. Что Вас сюда привело?

Арахис взглянула на Лайм.

— Ты ведь подруга Танжело, так?

Лайм кивнула.

— Покровитель, — добавила Арахис, и Лайм вновь кивнула. — Которая редко возвращается в Птифур, предпочитая человеческий мир. Значит, Ваше Величество, Вы не отправились в Баттенберг?

Лида согласилась с этим предположением.

— Вы вернулись в свой мир?

— Верно.

— И вернулись в Птифур с помощью Лайм.

Лида кивнула.

— Но где тогда Ваш покровитель? Почему Вы воспользовались чужой дверью?

— Это долгая история, — сказала Лида. — И, к сожалению, у меня мало времени. Поэтому, госпожа Арахис, ответьте теперь и на мой вопрос.

— Какой?

— Поможете ли Вы мне, если я скажу, что все, что я делаю, ради принца Каштана и принцессы Колы?

— Принца с принцессой? — удивленно переспросила женщина.

— Да. А так же ради всех, кто пострадал во время бала. Если я скажу, что хочу найти настоящего виновника произошедшего и не позволю обвинить невиновного, Вы поможете мне?

— Невиновного? — губы Арахис растянулись в усмешке. — Вы верите в невиновность Ирги?

— Я верю в невиновность царя Кизила, — призналась Лида. — А еще я верю в то, что кто-то намеренно стравливает между собой правителей Птифура.

— Госпожа Лидия, — одернула ее Лайм.

— Это серьезное обвинение, — осторожно произнесла Арахис.

И будто ждав этих слов, Лида победоносно улыбнулась.

— И кого же я обвиняю? — просила она у макадамийки. — Не назовете имя?

Арахис, разумеется, не ответила.

— Скажите, — продолжила Лида, — верны ли Вы правящей семье Макадамии?

— Конечно, — не задумываясь, ответила Арахис таким тоном, будто своим вопросом Лида оскорбила ее. — Я все сделаю ради благополучия королевы Киндаль и ее детей, если Вы спрашиваете меня об этом.

— Об этом, — сказала Лида и посмотрела на Лайм. — Скажи, могу ли я доверять госпоже Арахис?

В глазах Лайм вспыхнул испуг. Она взглянула на сидевшую напротив нее женщину. Та так же, как и Лида, ждала ее ответа.

— Госпожа Арахис преданная подданная королевства Макадамия, в этом нет сомнений, Ваше Величество. А так же близкая подруга Ее Величества, королевы Ваниль.

— Верно подмечено, — сказала Арахис. — Я предана Макадамии и ее правителям, а также Ваниль, но я не давала клятву Вам, королева Лидия. Не слишком ли Вы самонадеянны, ведя со мной такие разговоры?

— Мне часто говорят, что я болтлива, — улыбнулась Лида, начиная чувствовать уверенность в своих словах и действиях. — И мне не нужна Ваша верность, госпожа Арахис. Достаточно того, что Вы преданы Макадамии.

Арахис явно не понимала такой постановки вопроса. Если Лиде было все равно, зачем она спрашивала ее о верности и доверии?

— Госпожа Арахис, — поднимаясь с кресла, начала Лида, — как королева Марципана, давшая клятву защищать королевство и всех его подданных, и как человек, поклявшийся в верности королеве Ваниль и королю Миндалю, я прошу Вас посодействовать мне в поимке того или же тех, кто посмел причинить вред принцу и принцесс Вашего королевства.

— Посодействовать? — продолжая сидеть, переспросила Арахис, смотря на Лиду снизу вверх.

— Да, посодействовать, — сказала Лида, кивнув. — Вы сказали, что в Вашем доме нет места предрассудкам, но Вы ни секунды не думали о том, что иргийцы могут быть невиновны. Что же это, если не предрассудки? Раз отравили ядом из ягод, то никто другой, кроме иргийцев не мог этого совершить?