— Не сегодня, — ответил, между тем, император на безмолвный вопрос рабыни, и она вышла из комнаты.

— Так что там с нападением на род Свирх? — напомнил Деган, когда за девушкой закрылась дверь.

— Благодаря степнякам, род Свирх оказался обезглавлен, — ответил Зиг. — Зная, что их глава поехал к нам на переговоры, они не ожидают сейчас нападения. Вот я и подумал, зачем довольствоваться частью леса, если можно забрать весь? Если хован степняков согласится дать мне своё войско, я поделюсь с ним частью леса. Обговори это с ним на встрече.

— Возможно они попросят что-то другое, — заметил Деган.

— Для этого я и прошу тебя с ним встретиться, — мягче прежнего сказал Зиг.

Деган представил, как куча отморозков, именуемая войском Тарганен, ворвётся под кроны деревьев; как они будут насиловать женщин и угонять в рабство. Как разграбят их дома и как потом начнут рубить вековые деревья. На душе скребли кошки: он нисколько не снимал с себя ответственности за то, что заварил всю эту кашу. Можно было утешать себя тем, что приняв заказ на убийство Зойдака, он не знал о готовящейся свадьбе. И уж тем более не знал, во что это выльется. Но смысл это делать, если от правды не уйти? А она такова, что именно Деган может стать причиной порабощения рода Свирх.

Его вдруг стала мучить жажда, а сладкое онгийское только разжигало её. Он поставил кубок с вином на стол, налил себе воды, выпил и спросил, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно:

— Зачем тебе именно этот лес, Зиг? Что ты к нему привязался? В Гайли есть не хуже.

— Шутишь? — резко спросил брат. — Нас от Гайли отделяет море. А тут считай под боком, протяни руку и возьми.

— Я слышал, этот лес волшебный, — осторожно произнёс Деган.

Брат расхохотался густым баском:

— Стэф, я тебя умоляю! Это всего лишь деревья, трава и камни. Что они могут сделать нашим воинам?

— Наверняка там есть и дикие звери, — заметил Деган, вспомнив брукозавров, которые гнали его словно дичь. Если бы не появилась рыжуля и не спасла от них, он вряд ли сейчас разговаривал бы с императором.

Зиг посмотрел на него со снисходительной улыбкой.

— Спасибо за заботу, — сказал брат. — Но я и не собираюсь соваться в лес с бухты-барахты. Завтра Жемель поедет в Сеншай, заберёт у продавца пленников из Свирх, и они всё мне расскажут о своём лесе и ловушках, которые могут нас там ожидать.

Деган пристально вгляделся в лицо брата.

— Ты... — полувопросительно начал он.

— Я купил их всех, оптом, — сказал император.

Оптом. Значит, лесных завтра привезут в Будру. Всё же, есть ли среди них рыжуля? Этот вопрос затмевал для Дегана все остальные.

— К тому же, меня напрягает строптивость этого мелкого племени, — добавил Зиг. — Видел бы ты их, когда они приезжали ко мне во дворец. Ничего собой не представляют, а спеси на целую империю. Пора уже завершить то, что начали наши предки: род Свирх должен быть уничтожен и никак иначе!

Зиг резко взмахнул рукой, будто отправлял воинов в атаку, и облил халат вином. Выругавшись, он смахнул с себя капли. На синем шёлке красное вино казалось чёрным.

Немного помолчав, Зиг уже более спокойным голосом произнёс:

— Кстати, у меня к тебе ещё просьба: съезди завтра в Сеншай, присмотри за Жемелем.

Деган вопросительно поднял брови. Как и многие правители, побыв у власти, брат начал подозревать каждого второго в измене. Он поручал придворным следить друг за другом, наушничать и писать кляузы не хуже тех, которыми был набит саквояж провокатора.

— А что не так с Жемелем? — спросил Деган.

Зиг неопределённо повёл плечами.

— Слишком безупречен? — с улыбкой продолжал выпытывать Деган.

— Просто последи, — вернул улыбку брат. — Само собой, на расстоянии.

Если бы требовалось составить Жемелю компанию в покупке лесовиков, Деган бы точно отказался. Они сразу опознают в нём раненого охотника, и в планы Дегана не входило, чтобы Зигу сообщили, чьей рукой был убит Зойдак. А на расстоянии чего бы не понаблюдать? Тем более, появится возможность увидеть лесовиков и узнать, есть ли среди них рыжуля? Если есть, он попросит брата отдать ему лесную дикарку в качестве оплаты за услуги. Это не должно вызвать у Зига подозрений.

Деган почувствовал, как на душе становится веселее. Пока всё складывалось очень даже в его пользу.

— Можешь быть спокоен: малышка Жемель будет находиться под моим пристальным вниманием, даже не подозревая об этом, — ответил он Зигу.

Брат удовлетворённо улыбнулся:

— Спасибо. Может, тебе что-нибудь требуется?

Деган пожал плечами:

— Пока вроде нет.

— Мне вскоре должны по морю привезти несколько гайлинских скакунов. Приходи посмотреть, может подберёшь себе.

А вот это было весьма кстати. Гайлинские кони, кроме всех прочих достоинств, прекрасно поддавались дрессировке. Тот, которого съели в проклятом лесу брукозавры, тоже был гайлинским, и Дегану его теперь очень недоставало.

— Обязательно приду, — сказал он брату, встав с софы, и поставил кубок на стол.

Встрече подошёл конец.

__

*Хован — глава, объединяющий кланы у степняков.

За последние дни я увидела столько городов, что все они перемешались у меня в голове, и казалось, будто я уже везде побывала. Сеншай напомнил Будру — такой же громкий, многолюдный, душный, требующий всё новых и новых развлечений.

Единственным отличием было то, что тут везде на улицах готовили еду. На углах стояли небольшие жаровни, где пекли лепёшки, которые раскатывали тут же на больших круглых листах; либо катали коржи, начиняли их мясом с лучком, сворачивали, защипывали края и варили в жирах до пузырящейся румяной корочки; либо нарезали тесто на длинные полоски, кидали в кипящий бульон и добавляли всякие коренья и душистые порошки. Над улицами витала смесь запахов, от которой кружилась голова, а желудок сжимался от голода.

Покидая Азамгат, я была уверена, что больше никогда в жизни не заставлю себя проглотить хотя бы ложку еды. Однако за время пути успела проголодаться, и вид булькающей в котелках лапши с кореньями уже не вызывал у меня отвращения. Стыдно, но потребности живота победили скорбь от смерти Прола.

Задержавшись возле одного из котлов, я попросила еды.

— Два церата, — сказал продавец, и на его смуглом лице сверкнула белозубая улыбка.

Я достала из корсажа платочек, в котором хранились мои скромные сбережения и отсчитала два церата. Монеты тут же исчезли в ловких пальцах торговца, будто их не было — клянусь духами Леса, я не видела как он убрал их в карман или ещё куда! Уже в следующее мгновение торговец выхватил из стопки глиняную чашку грубой работы, плюхнул в неё из котла лапши с кореньями, залил дымящимся бульоном и протянул мне. Ложка не полагалась.

— Скажи, где тут рынок рабов? — спросила я, решив, что такой удалой малый должен всё знать.

Глаза продавца задорно блеснули. Налегая на букву «о», он спросил:

— Хочешь мальчика для забав купить?

Смутившись под его дерзким взглядом, я пробормотала:

— Я не для себя...

Чем ещё больше развеселила продавца.

— Зачем тебе раб? Давай со мной, сама узнаешь, свободные лучше.

Торговавшие рядом лепёшками, увидев моё смущение, присоединились к насмешничеству. Сальные взгляды скользили по моему лицу, плечам, груди и рукам. Совсем смешавшись, я торопливо выпила через край остывшую похлёбку и, швырнув продавцу пустую чашку, поспешила скрыться в толпе.

— Постой! Моя Госпожа! — со смехом крикнул продавец мне вслед.

— Иди к Хуну, — пробормотала я.

К счастью, не все оказались такими уморительными шутниками. Один горожанин рассказал мне, как пройти к невольничьему рынку. Он тоже в разговоре выделял в словах букву «о», видимо это особенность говора местных. От горожанина я также узнала, что рабов похуже выставляют возле шатров работорговцев, а самых красивых и сильных продают с помоста, установленного посередине площади. Там они и стоят в два раза дороже.