— О чём задумался, Стэф? — спросил Карл.

Деган перевёл на него взгляд и неторопливо спросил:

— А что говорят при дворе? Сильно ли огорчился император, узнав о гибели Зойдака?

— Говорят, — как будто даже обиделся Карл. — Что мне чьи-то слова? Я сам был рядом с императором, когда птица принесла весть об убийстве. Он рыдал. Ты же знаешь, Зойдак был его лучшим другом.

— Да-а-а, знаю, — протянул Деган.

— А почему ты спрашиваешь? — Карл подался вперёд, обмакнув рукав в соус на тарелке.

Деган посмотрел ему в глаза и решил поделиться сомнениями.

— Это была бы хорошая игра: сначала согласиться на свадьбу Паулины с главой дикарей, отправить к ним посла и устроить его убийство. А потом сильно оскорбиться и обложить дикарей данью.

— Нет! Чушь! Я видел Зигмунта в момент, когда ему прочитали весть, принесённую птицей! — пьяно заорал Карл и мотнул головой так сильно, что каштановые кудряшки зашевелились, будто растревоженные змеи.

— Сильно огорчился?

— Будто сошёл с ума! Хотел сразу собрать войско и идти на лесных. Но затем советники его отговорили. Предложили бескровный вариант: вызвать дикарей во дворец и выдвинуть свои условия. А там уже действовать по ситуации.

Деган крутил в руке кубок, в задумчивости глядя на приятеля. Да, пожалуй, к убийству Зойдака брат отношения не имеет.

«А меня хотели убрать до того, как мы встретимся и Зиг узнает, что я был исполнителем, — вдруг подумал он. — Вот только почему? Явно не из-за того, что я нарушил обещание не идти против интересов империи. Тут что-то другое. Может, заказчик боится, что я заметил в лесу нечто, что позволит нам с Зигом раскрутить клубок тайны? Это более вероятно. Ещё бы мне самому узнать, что такого я заметил у лесовичков».

— И что, кого Зиг подозревает в убийстве Зойдака? — спросил он.

— Его убили шипом какого-то степного растения, — Карл широко зевнул, прикрыв рот ладонью. После сытного обеда и «онгейского» бессонная ночь за игровым столом дала о себе знать.

«Пора уже поговорить о моём деле, не то захрапит лицом в тарелке», — подумал Деган.

— Зиг думает, к убийству причастны степняки? — спросил он.

Карл не ответил: обнаружив, что заляпал рукав соусом, он с сокрушенным видом вытирал его салфеткой. Закончив, поднял на Дегана глаза:

— А? Что ты спросил?

— Я спрашиваю, подозревает ли император степняков?

— Это тебе лучше у него спросить, — сонным голосом отозвался Карл.

Его веки отяжелели, речь стала невнятной.

— Спрошу, — сказал Деган и вдруг громче прежнего заявил: — Долг я твой не оплачу! У меня теталов нет.

Сон с Карла как рукой сняло. Он распахнул глаза с таким видом, будто Деган только что отхлестал его по щекам.

— Что? — недоумённо пробормотал приятель. — Стеф, это шутка?

Деган не удержался от смешка.

— Мне показалось, ты захотел оставить меня без своей компании, — сказал он.

— Подлец, — беззлобно ругнулся Карл и указал на кувшин: — Налей мне ещё.

— Довольно, — сказал Деган.

Он встал, взял графин с водой, чистый кубок и налил приятелю.

— Пей. Вода прочищает ум, и ты мне сейчас нужен как раз таким.

— Нужен? Для чего? — удивился Карл.

— Помнится, у тебя в приятелях значился имперский смотритель лечебниц.

Карл скривился, точно Деган наступил ему на мозоль.

— Не у меня, а у моей матушки, — сказал он, но, видимо из опасений, что Деган в самом деле не станет оплачивать долг, добавил: — Но я с ним тоже хорошо знаком и в каком-то смысле... А в чём твой интерес?

— Мне нужно встретиться и переговорить с глазу на глаз с одним из пациентов дома скорби в Дироше.

— В Дироше, — тупо повторил Карл.

По собранной складками коже на лбу приятеля было видно, что он усиленно думает, пытаясь связать дом скорби в Дироше со смотрителем лечебниц в Тарганен. Дегану даже жаль его стало — но теталы надо отрабатывать.

— Выпей воду, — он протянул приятелю кубок.

На этот раз Карл послушно взял и выпил.

— А теперь слушай, — сказал Деган. — Уверен, у имперского смотрителя лечебниц найдётся выход на заведующего дома скорби в Дироше. И вместе они устроят мне встречу с пациентом. Ага?

Он ободряюще улыбнулся приятелю.

Карл тяжко вздохнул.

— Напомню, встреча должна проходить наедине. И ещё, я не могу появляться в Дироше под своим именем. Что, если навестить пациента придёт сестра милосердия?

Карл расхохотался.

— Ты?! Сестра милосердия?! — воскликнул он. Сон окончательно прошёл.

— Ну да, я, — Деган опустил голову и бросил на него кокетливый взгляд. - А что, разве я так уж плоха?

Карл чуть с кресла от смеха не вывалился.

— Повтори! Повтори ещё раз! — заорал он.

Деган мило захихикал и легонько ударил Карла по руке полотняной салфеткой.

— Вы так дерзки, мой друг, — сказал он высоким голосом. — Уже более сорока лет никто не орошал моё прекрасное лоно нектаром любви.

Он захлопал ресницами и одарил приятеля многообещающим взглядом.

— А-а-а! Я устрою тебе эту встречу, Стэф! — восторженно воскликнул Карл. — Хотя бы ради того, чтобы увидеть тебя в платье сестры милосердия.

Деган послал ему воздушный поцелуй.

— Как зовут пациента? — спросил Карл.

— Ноа Шенап, — ответил Деган уже своим обычным голосом. — Он был правой рукой управляющего дома Закона в Сухо, но потом в одночасье лишился рассудка, и его отправили в Дом скорби в столице.

Карл с лукавой улыбкой погрозил ему пальцем:

— Как хорошо я знаю эту интонацию.

Деган вопросительно поднял брови.

— Ты не веришь в безумие Шенапа, — пояснил Карл.

Деган побарабанил перебинтованными пальцами по столешнице:

— Сложно сказать. Я немного интересовался о нём в Сухо. Не глубоко, чтобы не вызвать подозрений. Но в большинстве все отзывались о нём, как об упёртом службисте без воображения. Только две дамы назвали его чутким и впечатлительным. Короче, мне нужно с ним встретиться и самому посмотреть, что он собой представляет. Вполне возможно, что безумие — это его укрытие.

— От чего? — Карл подался вперёд, вновь утопив рукав в соусе.

Деган задумчиво пожал плечами:

— В том-то и вопрос.

Карл поднялся из кресла. При своём полном теле он двигался на редкость пластично.

— Хорошо, помогу, чем смогу, — сказал он. — Но на этот раз я хочу знать подробности истории (он хохотнул) из уст сестры милосердия.

Деган улыбнулся:

— Договорились. Если не против, я хотел бы отдохнуть у тебя, пока всё не решится.

Приятель скользнул взглядом по его перебинтованным рукам:

— Живи сколько хочешь. Ты знаешь, мой дом — твоя крепость. Пришлю к тебе своего врача, он не из болтливых.

— Спасибо, — ещё шире улыбнулся Деган и вылив себе остатки «онгейского», откинулся в кресле.

Маара.

Домой возвращались молчаливые, угрюмые. Тяжёлым гнётом нависли над всеми слова императора. Я вцепилась в повод, жмурилась, пытаясь выбросить из памяти лицо этого подлеца, но чем сильнее старалась, тем чётче вырисовывались его черты, каждая морщинка, капризный изгиб чувственных губ, чуть опущенные уголки подведённых сурьмой глаз, чёрные, поделённые на ровный пробор волосы. А за его спиной кривились рожи придворных — наглые, злые. Я чувствовала, как в груди всё клокочет от бессильной ярости к этой изнеженной, напыщенной, тупой толпе.

Похожие чувства обуревали всех наших, между нами искрило напряжение. Из-за любого пустяка, будь то потерянная ложка или слишком сильный жар костра, возникали стычки, порой переходящие в драки. Потом все остывали и стыдились, но появлялся новый повод для ссоры, и всё повторялось.

Так мы ехали домой: осмеянные и униженные. Я не представляла, как мы посмотрим в глаза односельчанам и что скажем. В голове гвоздём засела мысль, что мы могли провести переговоры на своих условиях, отстоять Лес. Но когда я пыталась додумать, как именно мы могли это сделать, передо мной зияла полная тумана пропасть.