— Иди и ты в Целительский. Я тебя отваром напою. Сил-то сразу прибавится.

Я кивнула, но так и осталась сидеть на земле. А Вееки уже направилась к рыдающей в платок матери Раалы.

— А ты не реви, - строго сказала она. - Всё обошлось. Значит, дальше будет хорошо, понимаешь?

Женщина зарыдала в голос.

— Ох, горемычная! — вздохнула Вееки и крепко обняла её за плечи. — Ну, идём, идём. Девочке, когда очнётся, нужно видеть рядом самых близких. Ну-ка, расступитесь!

Прикрикнула она на самых назойливых селян и, когда те отошли, повела женщину к Целительскому дому.

Я по-прежнему сидела на земле, чувствуя себя где-то на границе между сном и явью. Мимо меня проходили люди; лауте уже унесли с места казни подальше от глаз — в длинный сарай, где хранились всякие хозяйственные инструменты. А на площади прямо на земле расстилали пиршественные покрывала, и женщины побежали в дома за всякой снедью. Меня никто не трогал, и ни о чём не спрашивал. Лишь украдкой бросали в мою сторону неуверенные взгляды, но кроме Вееки никто так и не решился подойти и заговорить со мной. От этого я почувствовала себя чужой своих своих, на глазах щипали слёзы и разболелась затянувшаяся рана.

Я оглянулась на дерево, в котором застрял меч, и увидела рядом с ним Наставника. Мужчина в задумчивости изучал клинок, поглаживая обмотанную кожей рукоять.

«Надо забрать меч», — толкнулась в голове первая разумная с момента помилования Раалы мысль.

Я медленно поднялась с земли и подошла к дереву. Наставник поднял на меня глаза.

— Хорошо, что духи даровали Раале жизнь, — сказала я, чтобы нарушить молчание.

Наставник как-то неопределённо поморщился, потом напряг силы и вытащил меч из ствола. Мне вспомнилось, как меч летел в грудь Главы, будто его направляла твёрдая невидимая рука. Я огляделась по сторонам, но Главы на Площади уже не было.

— Наставник, — тихо сказала я.

Он перевёл на меня взгляд, при этом правый глаз смотрел мне в лицо, а левый на Площадь. Наставник хотел что-то сказать, но вместо слов протянул мне меч и, чуть отодвинув в сторону, направился к дому Главы.

Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся за углом. Кажется, я поняла, о чём он умолчал,и это ошеломило меня сильнее, чем чудесное помилование подруги.

Раалуспасли не Духи леса.

Раала.

Она вновь была в лесу — чужом, незнакомом, мёртвом. Холод пробирал до костей. Босая, в длинном платье с глубоким вырезом и обнажёнными плечами. Лес скрипел обледеневшими ветвями, колол лицо и грудь снегом. Раала пыталась натянуть повыше невесомые, полупрозрачные рукава, но толку от этого было мало.

Она шла вперёд, потому что не могла не идти. Так летят сквозь буран птицы, так пересекают занесённую снегом степь звери. Её звали тьма и холод. Из-за деревьев выглядывали чьи-то злобные, смеющиеся рожи, чёрные стволы переплетались между собой, точно любовники в экстазе. Но стоило Раале приблизиться, как всё рассыпалось чёрным пеплом.

Ветер усилился, пригнул к земле мёртвые ветви. В уши ворвался зов:

— Ра-а-ла-а...

— Я здесь, — прошептала она заиндевелыми губами.

— Иди ко мне, Раала!

Долгие годы в своих снах она блуждала по Мёртвому лесу, не разбирая дороги, не зная, как и для чего здесь оказалась. Но теперь всё изменилось, она знала, кто её зовёт, навстречу кому она так долго шла. Он — жизнь и смерть, свет и мрак. Он избрал её для миссии, которая перевернёт устои мира.

Вновь раздался зов:

— Ра-ала!

Теперь гораздо ближе, кажется, вон за теми мохнатыми лапами деревьев.

Она сорвалась с места, побежала в паутину ледяных ветвей. Снег хрустел под ногами, впивался в кожу множеством осколков. Обернувшись, Раала увидела, что оставляет кровавые следы. Неожиданно пласт снега под ней провалился, и она полетела вниз. Взмахнула руками, пытаясь ухватиться за какую-нибудь ветку; увидела, что летит вниз с обрыва, а внизу темнеет река. Пробив тонкую ледяную корку, Раала погрузилась в воду. От холода перехватило дыхание. Она забарахталась в воде, длинное платье облепило ноги, сковывая движения. Но тут же чьи-то руки подхватили её подмышки и потянули наверх.

Вынырнув, Раала огляделась — она была одна посередине реки, на воде плавали льдинки. По берегу росли кусты, ветви которых покрывал мохнатый иней. Подняв голову, Раала осмотрела обрыв, с которого только что упала. Он тоже был пуст. Нигде ни души. Внезапно ей на плечи легли горячие руки, а к спине прижалось крепкое обнажённое тело. Раала почувствовала, как от страха и восторга зашлось сердце. Хотела обернуться, но чужие пальцы до боли сдавили её плечи, а мужской голос на ухом прошептал:

— Ещё рано.

Опустив голову, Раала устремила взгляд на дрожащую тёмно-синюю гладь воды. В ней отражалась она сама в белом, облепившем тело платье и мужчина с головой птицы. Гораздо выше её ростом — Раала едва доставала ему до середины груди — широкоплечий, обнажённый, он обнимал Раалу, склонив голову и едва не касаясь её плеча клювом.

Желание принадлежать ему ударило девушку будто кнутом и погнало по венам горячую кровь. Раала вдохнула, как в последний раз — и тут же проснулась.

Оглядевшись, увидела, что лежит на постели в Целительском доме. Сквозь прорубленный в потолке дымоход лился серебристый свет Голубого Окхари.

Она стянула с себя шкуру, которой была накрыта, поднялась, подошла к дымоходу, и серебристый свет обнял её плечи. В памяти ещё жило воспоминание о мужчине с головой птицы, по телу волнами растекалась сладостная дрожь. От неудовлетворённого желания из груди вырвался тяжкий вздох, а на глаза навернулись слёзы.

Раала потеряно осмотрелась вокруг: пучки засушенных трав на стенах, длинные полки с горшочками, в которых хранились всевозможные мази и порошки. Раала знала их все наизусть, могла назвать по запаху и рассказать технологию изготовления каждого: в какое время собирать траву, как правильно сушить, в каких дозах смешивать. Это была её вотчина, но теперь Раала твёрдо знала, что настало время покинуть Целительский дом и селение Свирх. У неё другое предназначение.

Только мать оставлять было жаль - но что поделать, все птенцы однажды покидают гнёзда.

Неожиданно справа что-то колыхнулось. Вздрогнув всем телом, Раала всмотрелась в полумрак: справа от входа, прислонившись спиной к косяку, сидела Вееки. Сон сморил старую Целительницу, и она мирно посапывала, однако толстую клюку продолжала сжимать даже во сне.

Губы Раалы тронула усмешка: неужели Вееки на самом деле надеется удержать её с помощью клюки? Девушка на цыпочках подошла к Вееки и склонилась над ней.

— Прощай, — беззвучно прошептала Раала. — Ты была мне второй матерью, я люблю тебя, но теперь должна уйти. Тебе меня не остановить.

Она прошла в центр комнаты и встала под дымоходом в потолке. Серебристый свет вновь окутал её фигуру сверкающей паутиной.

— Я готова, хозяин, — сказала Раала. — Забери меня.

Она почувствовала, как внутри зреет что-то новое, неведомое, то что она до сих пор боялась выпустить. Но Хозяин теперь избавил её от страха, и Раала встречала изменения в себе с широко распахнутыми глазами.

Внезапно за спиной раздался голос Целительницы:

— Стой!

Раала обернулась. Вееки грозно смотрела на неё из полумрака.

— Не мешай мне, Вееки! — раздражённо произнесла Раала. — Духами Леса молю тебя, не мешай!

Опираясь на клюку, Целительница тяжело поднялась на ноги.

— Одумайся, девочка, что ты делаешь! — воскликнула она. — Ещё не поздно остановиться.

— Моё место не здесь, и ты прекрасно об этом знаешь, — произнесла Раала. — Всегда знала и обманывала меня. Травила ядами, чтобы я была слаба и не могла найти кнемудорогу. Но теперь всё будет по-другому. Не стой у меня на пути.

— Я не обманывала тебя, а старалась сохранить. Не позволяй им сделать тебя игрушкой в их руках.

«Игрушкой?» - мысленно повторила девушка.