Рынок оказался оцеплен стражами, которые были вооружены копьями и держали деревянные перегородки в половину своего роста из плотно подогнанных друг к другу досок. Пройти на рынок можно было только в одном месте, как раз туда и текла неспешно людская река. Вход оказался платным, стоил один церат. Пересчитав оставшиеся у меня монеты, я совершенно расстроилась: всего три! Теперь я жалела, что потратила два на еду — могла и потерпеть, не умерла бы. А в особенности жалела, что не воспользовалась предложением хозяйки дома и не поела перед дорогой.

Я прошла вдоль оцепления, выискивая лазейку, через которую можно было бы пролезть на площадь, но как раз для таких как я, заслоны и поставили. Смирившись, я выстояла большую очередь, заплатила церат за вход и, наконец, оказалась на площади.

Здесь было свободнее, чем на улицах, хоть и не намного. Посередине действительно возвышался деревянный помост, с которого торговали людьми. Протиснувшись ближе, я пристально осмотрела рабов, но своих друзей среди них не увидела. От помоста лучами расходились ряды шатров, перед которыми стояли продавцы и крикливыми голосами зазывали к себе купить живой товар. Там же были сцепленные одной цепью рабы. У каких-то то продавцов они стояли одетыми, у других — почти голыми, в одних набедренных повязках. Длинные волосы девушек были распущены и они стыдливо пытались прикрыть ими груди. Мужчины, женщины, дети — у всех на лицах застыли печаль и покорность. Видимо их везли сюда издалека, и они уже настолько устали, что смирились со своей участью. Дети жались к ногам взрослых, испуганно глядя на проходивших мимо людей. Едва завидев нового покупателя, продавцы начинали громко расхваливать свой товар.

Справа кричали:

— Эй, милейший, не проходи мимо! Фея из Гайли ждёт тебя с самого утра! Глянь, какие у неё грудь и бёдра. Эта жемчужина украсит твой дом. Ну, куда же ты уходишь, милейший?!

Слева вопили:

— Орхун! Силач и добряк! Будет незаменимым помощником на мельнице или на ферме. Способен за раз унести два пудовых мешка.

Справа перебивали:

— Посмотрите, какие у неё сильные пальцы! Эта безродная умеет сшивать шкуры так, что их не разорвут трое сильных мужчин.

Я оказалась совсем не готова ко всему этому: от вида несчастных у меня закружилась голова и задрожали руки, а ноги стали, как ватные. Хотелось убежать с этой жуткой площади, из самого города, в родной Лес, где перешёптываются деревья и все свободны.

Ноги сами понесли меня прочь с рынка. Я очнулась почти у самого выхода, заставила себя остановиться и, сжав кулаки, прошептала:

— Я должна закончить начатое. Потом я вспомню это дикое место, подумаю и ужаснусь. А пока нужно найти своих, узнать, кто их купит, чтобы приехать с подмогой и спасти.

— Эй, красавица, ты чтотам бормочешь? Заблудилась? — крикнул мне, дежуривший у выхода, страж.

Я перевела на него взгляд, отрицательно покачала головой, развернулась и пошла обратно, шепча, как заклинание:

— Найти своих, найти своих, найти своих...

«А что, если я опоздала, и всех уже купили?!» — обожгла меня беспощадная мысль.

Я до боли вжала ногти в ладони. Нет, это невозможно! Настолько плохо всё быть не может!

Неожиданно впереди между шатрами промелькнул Деган. Я вздрогнула и остановилась, как вкопанная, глядя в ту сторону, однако Деган уже исчез в толпе. Померещилось? А если нет? Вдруг он, как и все прочие, приехал сюда за живым товаром?

Стараясь держаться ближе к шатрам, я направилась в сторону, где видела негодяя. Если он здесь, я найду его.

Он появился вновь, но уже гораздо левее от того места, где я увидела его в первый раз. Теперь сомнений не осталось: это был Деган. В невзрачной одежде, какую носили многие горожане, он неторопливо прохаживался между шатрами, зевая и разглядывая скучающим взглядом выставленных на продажу рабов.

Я задохнулась от волнения: вот он причина всех бед, постигших наш род! Так близко! Рука сама потянулась к спрятанному в голенище сапога ножу, но я себя остановила: спокойно. Нужно выследить его, дождаться, пока рядом никого не будет, и только тогда напасть.

Однако, если я буду следить за ним, то не найду друзей. Я облизнула пересохшие губы: что же делать? Какое решение принять?

В голову опять пришла мысль, что моих друзей уже купили, и найти на рынке мне их не удастся. А Деган здесь, и если я его упущу, то уже точно никогда больше не найду.

Таким образом, выбор был сделан: я пойду за Деганом и убью его.

Тем временем, так никого и не купив, негодяй неспеша направился к выходу. Я двинулась следом, оставаясь на расстоянии. Деган задержался у ворот, перекинулся парой фраз со стражем. Оба засмеялись, Деган бросил ему монетку, и страж поймал её налету. Кажется, негодяй пребывал в прекрасном расположении духа. Что же, прекрасно — тем беспечнее он будет себя вести и тем более лёгкой добычей станет.

Вот он махнул стражу на прощание рукой, и вышел с площади. Я поспешила следом, боясь потерять его в толчее улиц. Но Деган не торопился. Небрежно помахивая серыми перчатками, он шёл по улице, заглядывая в распахнутые окна домов и подмигивая выглядывавшим из них девушкам. Мощённые камнем улицы были гораздо уже тех, которые я видела в Будре: жители стоявших напротив домов, могли передавать здесь друг другу что-либо, просто высунувшись из окон.

Следя за Деганом, я представляла, как нападу на него со спины: одной рукой обхвачу за шею, заставив наклониться назад, а второй всажу нож в сердце. Его горячая кровь потечёт по моим рукам, и это станет одним из самых счастливых мгновений в моей жизни.

Внезапно справа раздался тихий свист. Я резко повернула голову, и тут же из подворотни мне наперерез вышел Егрек. Быстро же он оправился после наказания плетями! Какая-нибудь чудо мазь или магия?

Я в испуге подалась назад, но, уловив краем глаза движение, обернулась. За спиной стояли ещё два разбойника из банды Шэра, имён не помню. У обоих в руках были ножи.

— Пых! — сказал мне один из разбойников.

Второй ухмыльнулся, показав широкую щербину в зубах.

Я судорожно вздохнула, бросила взгляд за спину Егрека: Деган скрылся из вида. Распахнутые до этого окна близких домов, начали торопливо захлопываться. Никто не хотел стать свидетелем неприятностей.

— Ну, здравствуй, колдунья, — зло улыбнулся Егрек. — Долго же мы за тобой гонялись. Это помнишь?

Он повернулся ко мне боком и спустил с плеч расстёгнутую рубаху. На грязной коже темнели рубцы от ударов плетью.

— Помню, — сказала я и прыгнула на него.

Ударила в туловище ногами. Мы оба упали на камни. Не обращая внимания на пронзившую плечо боль, я вскочила на ноги, но с непривычки наступила на подол длинного платья. Хун бы побрал эти неудобные женские наряды! Подхватив подол, я подоткнула его за пояс, отчего платье впереди стало выше колен. Так-то лучше. Выхватив из голенища сапога нож, я приготовилась к бою, но тут один из разбойников ловко метнул в меня дротик. Он попал мне в правую лодыжку. Сейчас же вверх по ноге разлилось онемение — видимо, острие дротика было смазано каким-то ядом. Меня прошиб ледяной пот: мне пришёл конец! В ушах истошно завопил Прол.

Тем временем, Егрек поднялся с мостовой и, потирая ушибленный бок, подошёл ко мне. Угол его рта подёргивался от злобы, в глазах я увидела свою смерть. Разбойники окружили меня, точно волки, и напали разом. Один выбил из руки нож, второй обхватил со спины за шею. Егрек приставил к моей щеке нож тупой стороной и вдавил в кожу. Я попыталась ударить его в пах, но не удержалась на онемевшей ноге и повисла на руках второго разбойника.

— Тише, колдунья, — ухмыльнулся Егрек. — Не то я могу повернуть его так (он направил нож остриём мне в глаз) и сделать тебя не такой красивой.

Я сглотнула колючий комок отчаяния. Приложить столько усилий для побега и так глупо попасться! Эх!

Продолжая гадко ухмыляться, Егрек сунул руку мне под подол, провёл пальцами по бедру, поднялся выше. Меня затрясло от отвращения.