Тимофею потребовалась секунда, чтобы понять её слова. Но когда он понял, то побежал в комнаты братьев и увидел, что их стены покрыты той же коричневой краской. Её работы, вместе с уютом и красотой, которые она привносила в их дом, больше не было. Тимофей вернулся в свою комнату, схватил ведро с краской, открыл окно и выбросил его на улицу. Мать закричала на него и пошла искать ещё, в доме краски больше не было. Она ушла в свою комнату и захлопнула дверь.

Когда братья поднялись наверх и увидели, что она натворила, Никита расплакался так, как не позволял себе Тимофей. Он заснул, глядя на оставшийся мак, уныло свисающий из-под коричневого пятна, и понял, что в жизни нет ничего, на что можно было бы рассчитывать или за что можно было бы держаться. Если ты можешь потерять что-то, бывшее частью твоей жизни ничто не может быть в безопасности. Это был тяжёлый урок. Потеря Ирины через несколько лет его укрепила.

– Что ты делаешь в моей комнате?

Тимофей подскочил, как ужаленный. На секунду ему показалось, что он мысленно приворожил Ирину. Он так погрузился в воспоминания, что не услышал, как она вернулась домой.

– Прости. После ужина решил осмотреть дом, чтобы понять, что тут изменил брат.

– Дом стал неузнаваем.

– И это главная достопримечательность, как по мне.

– Я видела, что в гостиной горел свет. Наверное, ты заметил огромный телевизор?

– Трудно не заметить.

Ирина засмеялась и прислонилась к дверному косяку. Тимофей подумал, не отодвинуться ли ему, чтобы она села с ним на кровать, но Ирина, сидящая так близко, могла оказаться слишком сильным искушением – ему захотелось бы прикоснуться к ней, провести пальцами по волосам, прижаться к губам, как это было раньше, – поэтому он не стал этого делать.

– Я не знала, что их выпускают такого размера. Он не такой большой, как экран в кинотеатре, но обстановка лучше.

– Никита часто говорил о том, что бы он хотел иметь в доме своей мечты. Большой телевизор был в списке. Вот, сбылось, – сказал Тимофей и подумал: «Лучше сосредоточиться на доме, чем на ней».

– Он сейчас занимается отделкой подвала, – сказала она.

– Я слышал. Вот почему дом не сдавался в аренду.

Разговор затих, и он не знал, что сказать. Когда уже собирался встать и уйти в свою комнату, Ирина произнесла:

– Хочешь поговорить о том, что тебя отвлекло, когда я вошла?

Было время, когда она была первой, к кому он обращался, когда чувствовал себя расстроенным, растерянным или злым – всё это он испытывал в разной степени. Но прошло столько времени, и Тимофей разучился делиться своими чувствами. Последняя женщина, с которой он встречался дольше нескольких месяцев, обвинила его в том, что он кажется ей таким далёким, как Сатурн. Тимофей не был с этим не согласен. Чтобы положиться на людей, открыться им, нужно время и веская причина – как в его армейском коллективе. Но за это всегда приходится платить, поэтому сыщик был осторожен в выборе собеседников.

– Этот первый день возвращения… был ошеломляющим, – он вздохнул. – Так много всего изменилось и… в то же время нет. Я…

– Пожалуйста, не проси прощения, – сказала Ирина, присаживаясь рядом. Она взяла его руку. – Мне было бы неприятно, если бы ты пожалел о том, что поцеловал меня.

Боль, прозвучавшая в её голосе, подталкивала спросить, что скрывается под этими словами, но годы разлуки лишили его права на любопытство.

– Я никогда не жалел о том, что поцеловал тебя, – сказал он, глядя на губы Имерины и желая поцеловать их снова, хотя бы для того, чтобы доказать правоту своих слов. – Но я принял решение и действовал, не обдумав его, и не был уверен, что ты не против.

– Ты не заметил, как я отреагировала? – дразнящий тон женщины ослабил мужское беспокойство.

– Конечно, заметил, – сказал он. Тимофей замечал каждый вздох, каждое движение её рук на его спине, и одного воспоминания было достаточно, чтобы снова заволновался. – Хотя немного запутался в своих реакциях. Я не должен был предполагать, что это то, чего ты хочешь.

– Беспокоишься о согласии? – удивилась Ирина.

– Да. Не думаю, что тебе не понравилось. Ты оттолкнула бы меня, если бы не хотела, чтобы продолжал. Но я сделал всё как-то неожиданно.

– Ты сделал это, и я была удивлена, – призналась собеседница. – Но я хотела этого поцелуя так же сильно, как и ты. Может быть, сначала этого и не понимала, но это правда.

Её слова принесли облегчение.

– Приятно слышать. Ты ведь ни с кем не встречаешься?

Она резко рассмеялась.

– Нет, большинство людей ещё думают, что я замужем. Пройдёт немало времени, прежде чем кто-нибудь приблизится к бывшей жене Кирилла Петровского. Или к дочери Петра Баркова, – тон её был самоуничижительным, и она отпустила руку Тимофея, чтобы и прислониться к изголовью. – Ты был одним из немногих, кто не боялся моего отца. В ближайшее время мне не придётся беспокоиться о том, что мужчины станут выстраиваться в очередь к моей двери, чтобы взять её штурмом. Не то чтобы у меня была дверь, которую нужно штурмовать…

Тимофей увидел беспокойство в её глазах и захотел, чтобы оно исчезло.

– Так и будет. Это временная неудача.

– Ты говоришь, как Женя.

– Приятно знать, что она ещё умна.

– О, это так. Большая умница, – Ирина рассмеялась. – Без неё я бы не пережила ни ту ночь, ни несколько других. Мне повезло, что она есть в моей жизни.

Тимофей задумался: вернулся бы он, если бы знал, что с ней случилось? Может быть, она была бы с ним, и в её жизни не случился тот пожар. От мысли, что она могла быть в здании, когда оно загорелось, у сыщика сжалось сердце. Он подвинулся ближе и, сделав над собой усилие, удержался от прикосновения.

– Ты находилась дома, когда случился пожар? – спросил Тимофей.

– Нет. У меня было позднее занятие в спортзале. Когда приехала, всё было в огне. Я никогда не видела ничего подобного. Жара, шум.

Он сдержал себя, чтобы не вздрогнуть. Ему не хотелось встречаться с живым пламенем.

– Нет, это ни о чём не готовит. Завтра пройдусь по площадке. Хочу пообщаться с твоими бывшими соседями. Как думаешь, если ты поговоришь с ними, они смогут рассказать, что видели?

– Конечно, только не утром.

– Да, я знаю, никаких утренних встреч, – улыбнулся Тимофей. Он помнил, что в это время суток она очень не любит с кем-то встречаться.

– Нет, дело не в этом, – Ирина сделала паузу, и он ждал, гадая, в чём дело. – У меня назначена встреча.

Поскольку не сказала ничего конкретного, Тимофей решил, что ей неудобно говорить ему об этом. Он не мог её винить, хотя внутренне удивился.

– Нет проблем. Сначала я поеду на станцию, буду звонить и договариваться о встрече. В какой-то момент мне придётся поговорить с твоим отцом, поскольку он владел третьим участком.

– Лучше ты, чем я.

Сыщик засмеялся.

– Ты сможешь приехать к 11:30?

– Да, – сказала она. – Что-то ещё?

Всё остальное. Тимофей хотел поцеловать её снова и на этот раз не останавливаться. Он желал создать для этой комнаты новое воспоминание, в котором не было бы боли и потерь. Он хотел… и это было проблемой. И лучше не начинать.

– Пожалуй, всё. А теперь, пока этот разговор не стал ещё более неловким, я пойду вниз и позволю тебе продолжить свой вечер.

– Наверное, это хорошая идея.

Они смотрели друг на друга, и он думал, хочет ли она, чтобы её поцеловали. Наконец, собеседница спасла обоих, сказав:

– Спокойной ночи, Тимофей.

– Спокойной ночи.

Вернувшись в свою комнату, сыщик приготовился ко сну, но прислушался к движению наверху. Ему не давала покоя мысль о том, что она делает, думает… одета ли. Ему хотелось подняться к ней, но если простой поцелуй свёл его с ума, нужно было держать дистанцию.

Открыв книгу на планшете, он проигнорировал голос, дразнящий его удачей.

***

По утрам во вторник Ирина ездила на час в Керневск, чтобы посетить психолога. Поблизости были другие специалисты, но она не рассматривала иные варианты. Это было то, что она делала для себя, и меньше всего ей хотелось, чтобы узнали её отец или бывший муж. Рассказать об этом Жене было достаточно сложно, хотя её поддержка после этого была просто замечательной.