Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Открывай, — с видом побеждённого предложил старик. — Здесь целое сокровище. Все, кто знал о его существовании, давно мертвы. Ума не приложу, откуда ты узнал о нём?

Баграм криво улыбнулся, как человек, сознающий своё превосходство.

— Да, все мертвы, — согласился он и уточнил: — Теперь уже да. Но раньше... существовал ещё кое-кто, знавший твою тайну.

— Нет, не говори, — взмолился командор. — Дай мне угадать. Тот слуга ромей, что недавно ушёл и не вернулся, это он? Как же его звали, Варнава? Прочие слуги звали его Головастиком, потому его настоящее имя я слышал всего лишь один раз, когда он пришёл наниматься ко мне. А поскольку было это как раз тринадцать лет назад, когда вас, грязных киликийских грифонов, благополучно вышвырнули из Антиохии вместе с вашим князем-полукровкой, то я уже успел изрядно подзабыть, как его звали в действительности. Так я угадал? Это он?

Предводителю пришлось сделать знак своим соплеменникам, которые при упоминании о «грязных киликийских грифонах» вновь изготовились броситься на старика. Баграм ухмыльнулся.

— Варлам его звали, — уточнил он. — Варлам, он был армянином, а не ромеем. Ещё его отец служил моему отцу, а дед — деду.

— Не вижу большой разницы, — пожал плечами командор. — Все грифоны одинаковы, что ромейские, что киликийские. Впрочем, киликийские всё-таки гаже.

Рыцарь лукавил, он прекрасно знал, кто прислуживал в его доме все эти годы. Варлам был отличным рабом, он один стоил десятка. Когда властитель Триполи и Антиохии лежал на смертном одре, Жослен, вот уже тринадцать лет не покидавший своего жилища, так разоткровенничался с Головастиком, что даже открыл ему страшную тайну про сундучок с сокровищами, много лет назад отбитый отрядом храмовников у сарацин.

Так уж вышло тогда, что из двух дюжин рыцарей и оруженосцев, налетевших, как ветер с небес, на ничего не подозревавших, уже расположившихся для ночлега турок, впоследствии уцелел лишь один Жослен. Хотя тогда судьба оказалась благосклонной к воинам Храма, почти никто из них не пострадал в бою, на пути в Бахрас их поразила какая-то неведомая болезнь, за несколько часов выкосившая весь отряд до единого человека. Господь пощадил только командора и его оруженосца, который, однако, пал от сарацинской стрелы уже на следующий день.

На исходе своих дней старик храмовник как раз и признался своему «верному» слуге в том, что, полагая, что на сундучок с сокровищами наложено заклятие, он не стал сдавать в казну ордена добычу, о которой теперь никто, кроме него, не знал, а оставил у себя до лучших времён. Но через день или два слуга пропал. Господин искренне переживал.

Может быть, именно рассказ зарезанного по приказу Баграма Варлама, переданная им история старого тамплиера о чудесных свойствах этих сокровищ останавливали сейчас предводителя киликийцев? Что стоило ему сразу открыть сундучок?

— Открывай ты! — приказал он командору.

— Хорошо, — согласился тот, очевидно всё ещё рассчитывая на обещанную быструю смерть. — Только удовлетвори прежде моё любопытство: я уже понял, что Головастика погнал ты, но для чего? Если из-за сокровищ, то как ты узнал? Ведь турок мы зарезали всех до единого, и товарищи мои умерли в поле, кто мог рассказать тебе?

— Напряги память, брат Жослен, — посоветовал Баграм и нехорошо улыбнулся, точнее оскалился. — Или ты уже настолько стар, что не помнишь подробностей того боя? Сорок лет — немалый срок. — Так как командор молчал, то киликиец продолжал: — Там ведь были не только турки, так? Они вели с собой пленных. Сначала их было с полсотни, но к тому моменту, когда вы набросились на язычников, осталось не больше дюжины. Большинство не выдержало тягот пути. Но те, кто уцелел, с ликованием встречали христиан, считая их своими избавителями. Так бы и было, если бы не проклятый сундук. Заглянув в него, предводитель освободителей приказал перебить всех, и поскольку тамплиеры всегда повинуются приказам своих командиров, распоряжение было исполнено быстро... Догадываешься теперь, откуда мне известно про сокровища?

Лицо командора скривилось в ухмылке.

— Так за что же ты ненавидишь меня, Баграм? — спросил он едва ли не с удивлением. — За то, что я не добил тебя тогда? Поленился лишний раз ткнуть мечом? Это даже как-то нелепо.

— Нет, не за это, — возразил киликиец, — а за то, что твои псы зарезали мою мать.

— Извини, — проговорил Жослен без тени скорби, — всё, что бы ни делалось по воле Божьей, — к лучшему. Благодаря нам она избежала тяжкой и позорной участи рабыни.

Баграм посмотрел на старика так, что и без всяких слов становилось понятно, что хотел он выразить своим взглядом.

«Нет. Лёгкой смерти ты у меня не получишь!» — говорили глаза седобородого красавца, почти сорок лет назад уцелевшего после страшной резни, устроенной рыцарями Храма.

Вслух киликиец сказал другое:

— Открывай сундук.

Старик исполнил приказание. Заскрежетал ключ в замке, и пальцы храмовника приподняли крышку. Почти сорок лет никто не заглядывал в недра этого ковчежца. Все присутствующие как по команде придвинулись к нему, ибо зрелище, которое открылось им, не могло не поражать. Сундук наполняли россыпи всевозможных драгоценных камней, алмазы, смарагды, рубины сияли, как звёзды ясной ночью. Попадавшиеся между ними золотые безанты с изображениями богоподобных ромейских базилевсов и динары с вязью восточных государей на фоне блиставших всеми гранями камней казались жалкими оболами.

— Вот это да! — воскликнул кто-то в наступившей на миг тишине. А другой добавил:

— Да на это можно купить целый город!

— Целую страну! — не согласился третий.

— Тут хватит, чтобы нанять армию! — с восхищением произнёс Васил.

— Клянусь муками Господними, никогда не видел ничего подобного! — словно в полусне проговорил сам Баграм.

Умей он смотреть на ситуацию с разных сторон, то, возможно, оправдал бы в какой-то мере своего смертельного врага. Того ведь в своё время ничуть не в меньшей степени поразило увиденное. Однако знатный киликиец не мог думать ни о чём, кроме мести. Он решительно захлопнул крышку ковчежца и повернулся к командору. С губ Баграма вот-вот уже готов был сорваться приказ, но он так и не прозвучал, словно бы застыв в горле человека. Глаза седобородого красавца встретились с единственным глазом старика.

Командор на миг показался Баграму таким, каким он увидел его много-много лет тому назад.

Длинные седые волосы исчезли под кольчужным капюшоном — остроконечный шлем рыцарь снял, утирая мокрое от пота безбородое лицо краем размотавшегося тюрбана. Хотя солнце уже заходило, проваливаясь куда-то за гряду гор, жара всё ещё стояла очень сильная. Вокруг, как всегда бывает в Сирии, быстро стемнело, но в свете факелов, которые зажгли победители, двенадцатилетний черноволосый мальчик, одетый в одну лишь превратившуюся в лохмотья рубашку, мог прекрасно разглядеть стоявшего перед ним воина. Особенно привлекали внимание длинные пшеничного цвета усы, кончики которых свисали ниже подбородка, и чёрная кожаная повязка, закрывавшая правый глаз, да ещё хищный крест, словно бы сложенный из выкрашенных красной краской ласточкиных хвостов или капителей античных колонн, на пропылённой дотемна белой материи надетого поверх кольчуги сюрко.

Следующее, на что обратил внимание пленник сарацин, это то, что окровавленный меч воин держал в левой руке. Баграм оказался перед ним только потому, что первым откликнулся на вопрос: «Если уж среди вас нет франков, может быть, кто-нибудь из вас понимает наш язык?» Однако мальчик не успел представиться и сообщить спасителю о своём благородном происхождении, как того окликнули солдаты. Когда же, спустя несколько минут, командир отряда храмовников вернулся, положение пленников радикальным образом переменилось.

Последним, что видел в тот вечер Баграм, стало скривившееся в жутковатой гримасе лицо одноглазого тамплиера и его меч, излетевший в небо и превратившийся на миг в тонкую чёрную полоску, разрезавшую наискосок красноватое зарево заката. Отрок выжил, потому что на то была Господня воля, и вот теперь, спустя многие-многие годы, он пришёл, чтобы покарать убийцу своей матери.

7
{"b":"869779","o":1}