Для Раймунда настала пора некоторого облегчения, и, несмотря на то, что Зенги по-прежнему представлял собой вполне реальную угрозу, по крайней мере, исчезла опасность со стороны Константинополя и соседей-христиан. После падения Эдессы Жослен, засевший в вотчине отца в Тель-Башире, сильно присмирел и стал доставлять Раймунду куда меньше хлопот (туркам-то граф вообще давно уже не мешал).

А ещё через полтора года (в 1146), после того как презренный раб, никому не известный очень пьяный евнух зарезал прославленного, но тоже очень пьяного Зенги в собственной спальне, а сыновья и наследники победителя франков, Нур ед-Дин Алеппский и Сайф ед-Дин Мосульский, занялись выяснением отношений друг с другом, для Раймунда, наконец, настали более или менее спокойные времена.

В 1118 г., покидая ради королевского престола своё Эдесское графство (ещё целое и сильное), второй из Бальдуэнов оставил его в наследство двоюродному брату, Жослену де Куртенэ. Сей достославный рыцарь, прежде державший под сюзеренитетом Эдессы город Тель-Башир с окрестностями, к моменту своего превращения в графы уже честно заслужил у местного населения и у врагов-мусульман прозвище Тель-Баширский Волк. Одно только имя его наводило на турок необычайный страх.

Судите сами, уже будучи немолодым человеком, Жослен отправился осаждать небольшой замок к северо-востоку от Алеппо. Граф решил самолично проверить работу своих мастеров, сапёров, как сказали бы мы теперь. Именно им принадлежала основная роль в разрушении укреплений. В те поры франки редко применяли катапульты и баллисты, считая их забавой греков, ромеев, которых недолюбливали. Кроме того, сооружение камнемётов, например, довольно распространённого в более поздние времена требюшэ, требовало времени, средств и, главное, привлечения людей, обладавших специальными знаниями.

Всем этим предводители малочисленных франкских дружин и их приближённые зачастую просто не располагали. Имевшиеся же в наличии небольшие метательные машины чаще служили не для разрушения стен, а для устрашения противника, поскольку с их помощью в города и крепости обычно перебрасывали головы или другие части тел соплеменников и единоверцев оборонявшихся. Подобные действия помимо снижения морального духа защитников подчас вызывали эпидемии заразных болезней, косивших людей в те времена гораздо эффективнее, чем несовершенное оружие.

Куда чаще, как уже говорилось выше, применялся труд сапёров, прокладывавших длинные галереи под неприятельские крепости. Если позволял грунт, осаждающие подкапывались под стены, подпирая их специальными сваями (чтобы кладка не обвалилась раньше времени им же на голову). Затем заливали в вырытые ниши масло или нефть и поджигали, дерево сгорало, и стены рушились, к большому удивлению и досаде осаждённых. После этого крепости обычно уже легко брались штурмом.

Вот в один из таких подкопов или мин и провалился граф. Он сильно покалечился, изрядно обгорел и почувствовал себя так худо, что понял: настал его последний час.

В это время турок, данишменд Гази, сыгравший столь печальную роль в судьбе Боэмунда Второго и франкской Антиохии, прослышал о несчастье, постигшем графа Жослена, и обложил плотным кольцом город Кайсун. Понимая, что турки настроены очень серьёзно, жители послали к графу гонцов с просьбой о незамедлительной помощи. Тот уже лежал на смертном одре, но, выслушав посланника, призвал своего сына и наследника, Жослена Второго, и велел ему отправляться на выручку Кайсуна. «Но дружина Эдессы мала, отец! — воскликнул молодой человек. — Да и захотят ли рыцари слушаться меня в столь опасном деле?»

Проклиная всё на свете, пожилой воин поднялся и приказал вассалам собираться. Сесть на коня граф не мог, его несли в портшезе. Там же в портшезе он и получил известие: эмир Гази, узнав, что Тель-Баширский Волк жив и идёт против него, велел зарезать гонцов, принёсших худые новости, и не мешкая снял осаду с Кайсуна. Убедившись в том, что турки ушли, старый рыцарь попросил слуг положить себя на траву, где спустя недолгое время скончался с печальной улыбкой на устах.

Знал ли герой, мог ли предвидеть, сколь разрушительным спустя полвека окажется влияние его потомков при королевском дворе? А ведь в немалой степени именно Жослен Третий (граф без графства) и его сестра Агнесса, а также подобные им представители третьего поколения баронов Утремера нанесли Левантийскому царству, и особенно королевству Иерусалимскому, такой вред, такой удар, что даже и через многие годы оно не могло оправиться от его последствий.

Нет, конечно, тем или иным способом заглядывать в будущее — удел магов или величайших из мыслителей, а никак не добрых воинов. Однако, думается, что ответ собственного сына не мог не огорчить старого графа: кому доверял он своё государство?

Уже через тринадцать лет после смерти отца сын потеряет его столицу, Эдессу, а несколько позднее собственную свободу, глаза и, наконец, жизнь. Да и в плен Жослен Второй угодил, не сражаясь с врагом в неравной битве. Говорят, что он, находясь на марше, понуждаемый естественными потребностями организма, слишком далеко отъехал от своих воинов, где был схвачен обыкновенными разбойниками, следившими за передвижениями франков в надежде на какую-нибудь поживу.

Верна ли эта история, теперь сказать трудно, но Тель-Баширский Волк умер так, как и полагалось рыцарю. Приблизительно в то же самое время, в пятницу, 21 августа 1131 г., в далёком Иерусалиме скончался друг и соратник графа Жослена Первого Эдесского, двоюродный брат его, король Иерусалимский, Бальдуэн Второй. Так постепенно, один за одним уходили в прошлое пилигримы Великого похода и первые их преемники, вполне достойные славы предшественников.

Бальдуэна Второго и Жослена Первого объединяло очень многое.

В 1104 г. они на пару угодили в плен после неудачной битвы с турками. (Подробнее об этом см. комментарий 20).

Спустя почти двадцать лет славным рыцарям вновь не повезло. 13 сентября 1122 г. Жослен с малой дружиной наткнулся на целое полчище турок, предводительствуемое эмиром из династии Ортокидов. Несмотря на огромное численное превосходство язычников, граф и его рыцари атаковали неприятеля.

На сей раз, казалось, сам Господь разгневался на христиан. Начался ужасный ливень, за считанные минуты превративший равнину в грязевое море. Тяжёлые кони франков скользили и утопали в грязи, легкоконным мусульманам ничего не стоило окружить графа. Он с шестьюдесятью рыцарями оказался в плену.

Король немедленно поспешил на север. Нагнав страху на турок Алеппо и убедившись в том, что опасность для графства миновала, Бальдуэн отправился поохотиться. (Не всё-то дела, нужен же и отдых?!) К несчастью, мусульмане узнали о намерениях короля и устроили на него засаду. Правитель Иерусалима со своей небольшой свитой очень скоро оказался в компании своего родственника.

Однако тут судьба дала латинянам убедительный пример того, как полезно жить в дружбе с соседями-христианами, пусть даже обряды их несколько отличаются от привычных тебе.

Замок Харпурт, где содержались франки, находился на территории, обитаемой в основном армянами, многие из которых уважали Жослена, женатого на их знатной соплеменнице. Один крестьянин передал письмо графа к друзьям, тогда с полсотни армян пришли в замок, переодетые кто монахами, кто купцами, под видом того, что будто бы желают принести правителю жалобы. Едва оказавшись в крепости, мнимые жалобщики достали мечи и перебили гарнизон. Узники оказались в странном положении, они как бы превратились в хозяев своей собственной тюрьмы. К несчастью, она находилась довольно далеко от границ владений латинян. Было решено, что Жослен отправится на поиски подмоги, а Бальдуэн останется в замке и будет держать оборону.

Проделав самую опасную часть пути, граф отослал одного из спутников обратно, дабы уведомить короля, что начало положено. Передвигаясь лишь ночью и прячась днём, шёл Жослен с двумя другими спутниками по вражеской территории. Наконец они достигли Евфрата. Однако оказалось, что... графа в детстве забыли научить плавать. Не беда, в сумерках, надув мехи из-под вина, Жослен переправился через реку. На следующий день все трое встретили крестьянина, некогда облагодетельствованного графом. (Прямо как в сказке. Так и хочется сказать: спешите делать добро!) С помощью крестьянина Жослен добрался до Тель-Башира, откуда поспешил в Антиохию.