Тамара прекрасно владела немецким, и благодарить за это следовало её бабушку, происходившую из немцев, переселившихся в Россию ещё при императрице Екатерине Великой. (Кстати, именно бабушке когда-то принадлежала малиновая бархатная скатерть, которая затем долгие годы служила их семейному цирку в качестве занавеса.)

Гельмут, обрадованный возможности изъясняться на родном языке, быстро рассказал свою историю и почему он не хочет находиться среди нацистов. Внезапно на его лицо упала тень, будто в окне, под которым все они стояли, погас свет. Но оказалось, что в оконном проёме всего лишь появился пёс. Гельмут про него уже и забыл, как и про человеческий стон, донёсшийся из окна некоторое время назад. Остальные тоже только сейчас вспомнили, что встреча с солдатом произошла не просто так, а в процессе некой задуманной животными «операции».

Леонид шагнул вплотную к кирпичной стене, достав макушкой до самого окна, а хрупкая Тамара легко взлетела на его плечи и ступила на подоконник.

— Оh! — восхитился Гельмут. — Seid ihr Akrobaten?! (О! Вы акробаты?!)

Его взгляд упал на пуделей и дрессированных котов — ну конечно! Перед ним циркачи!

— Думаю, наши питомцы хотели достать медикаменты и даже, возможно, каким-то образом передать их Володе! — наклонившись так, чтобы её шёпот расслышали, сообщила Тамара.

Андрюшка огорчённо всплеснул руками:

— А мы им помешали!

— Не только мы, — «утешила» его мама, — тут на полу человек в белом халате, видимо врач. А лекарства, скорее всего, заперты в железном шкафу.

Гельмут крутил головой, пытаясь по выражению лиц своих новых знакомых догадаться, что происходит. Через два часа его должны были сменить, а возвращаться к сослуживцам, которых ненавидел всей душой, не хотелось, тем более теперь, после знакомства с… Этого, впрочем, он ещё не успел до конца выяснить.

— Was ist denn los? (Что случилось?) — наконец не выдержал он.

Вместо ответа на него уставились несколько пар испытующих глаз.

— Была не была, такой шанс упускать нельзя, — вынес вердикт Леонид.

***

Владимир то впадал в забытьё, то холод каменного пола вновь приводил его в чувство. Повязка напиталась кровью, нога под разрезанной штаниной посинела и опухла. «Плохо дело, — думал он в минуты просветления, — наверное, пуля застряла, отсюда и воспаление…» Но куда больше его волновала судьба родных. Андрюшка так и не успел сказать ему, почему появился в посёлке один. Неужели остальные погибли под обстрелом?!

— Дя-а-дь, — тихонько потеребил его сосед, подросток лет четырнадцати-пятнадцати, как только заметил, что Владимир очнулся. — Ты не умирай, дядь!

Владимир уже знал, что паренёк был из Минска, а в это село приехал к бабушке на каникулы. Чего они оба не знали, так это то, что Минск страшно бомбили в первое утро войны, и одна из бомб упала на дом, где проживала семья мальчика — родители и младшая сестрёнка. Красивый город лежал в руинах, был разрушен и цирк-шапито, в котором начинали цирковой путь воздушные акробаты, брат и сестра — Тамара и Владимир-Вольдемар (тогда ещё под собственной фамилией, это позже Тамара встретит свою любовь — богатыря, силового акробата Леонида и появится маленький передвижной цирк Масличных).

— Не бойся, не умру, — он выдавил из себя слабую улыбку. — Дай-ка сюда картуз.

Губы мальчика растянулись в довольной ухмылке. Заулыбались и взрослые мужчины, кто находился рядом и не спал в этот предрассветный час: из-за немыслимой духоты и вони (по нужде их никто не выводил), из-за переживаний за близких и собственную судьбу; раненые — из-за терзающей их боли…

Владимир обвёл «зрителей» серьёзным взглядом — те не сводили глаз с его рук, пытаясь уловить момент, когда фокусник подложит в картуз сюрприз (в прошлый раз там появилась карамелька).

«На арене Вольдема-а-ар Ма-асличный! Знаменитый фокусник и иллюзионист намерен поразить нас своим искусством! Уважаемые товарищи, и особенно представительницы прекрасного пола, не смотрите на лицо этого обольстителя! Он специально уродился таким смазливым, чтобы отвлекать ваше внимание!» — вещал Артур Бенедиктович, всегда «принимавший» сторону зрителей. «А куда смотреть-то?!» — вопрошали из зала самые нетерпеливые. «На руки! Только на руки! — доверительным тоном „выдавал секрет“ шпрехшталмейстер и тут же удручённо добавлял: — Впрочем, это ещё никому не помогало…»

Владимир вывернул картуз наизнанку, показывая, что внутри ничего не припрятано, и снова вернул головному убору первоначальный вид.

— Фокусник, наколдуй нам немного свежего воздуха, — попросил кто-то.

Владимир взмахнул картузом, и… в душное помещение ворвалась струя предутренней прохлады. Зрители не успели поражённо ахнуть, как следом раздался громкий шёпот:

— Володя, ты тут?

***

Тревогу подняла медсестра, когда услышала из-за двери кабинета врача странное мычание. Поскольку сам доктор на вопросы и громкий стук не отзывался, дверь взломали и обнаружили эскулапа связанным и с кляпом во рту. В ответ на расспросы врач поведал диковинную историю, что сначала его сбил с ног и оглушил гигантских размеров пёс, который влетел в окно, а потом немецкий солдат заставил его срочно оперировать другого немецкого солдата, которого тоже доставили в кабинет через окно (тот был ранен в бедро и следовало извлечь пулю). Отказаться не было никакой возможности, так как вышеуказанный пёс в любой момент мог перегрызть ему горло.

Чуть позже обнаружилось, что значительно уменьшилось число арестантов, оба охранника были найдены в кустах позади церкви (один из них — в нижнем белье). На допросе они несли какую-то околесицу про двух белоснежных королевских пуделей и двух чёрных пушистых котов, которые скакали верхом на собаках как заправские наездники, чем и отвлекли их внимание. Дальше они ничего не помнили, вероятно, из-за огромных шишек на затылках.

Исчез и часовой по имени Гельмут, дежуривший ночью около комендатуры…

…Собак — самых разных пород и таких же, как он, метисов — было много. Мартин пытался их сосчитать, но каждый раз сбивался — потому что они всё прибывали и прибывали, да и считал он, что говорить, плохо. А знать точное количество было важно, ведь теперь он являлся частью этого отряда. Наконец, когда на лесной поляне не осталось свободного места, приток новых членов иссяк. На старый замшелый пень посреди поляны легко и изящно вспрыгнула предводительница отряда — красавица овчарка, и Мартин обвёл соседей горделивым взглядом, мол, смотрите и запоминайте, это моя подруга будет отныне вами командовать.

— Мартин, открой глаза, нужно идти дальше! — голос Альмы прозвучал неожиданно близко, словно она соскочила с пня в глубине поляны и в один прыжок оказалась рядом с ним. Только было непонятно, почему она просит его открыть глаза, ведь он и так их с неё не сводит…

— Der Arme, er ist sehr müde… (Бедняга, он очень устал…)

Немецкая речь вырвала Мартина из крепких лап сновидения, пёс вскочил, но вместо врагов увидел заботливо склонившегося над ним Гельмута, а вместо большого собачьего отряда — Альму и пуделей. Коты Альф и Рол смотрели на него сквозь плетение своих корзинок, уже готовые к продолжению пути.

Впрочем, если принимать во внимание Людей, то численность их отряда действительно возросла. Помимо спасённого дяди Вольдемара и немецкого солдата Гельмута к ним присоединились ещё несколько человек из тех, кто воспользовался ситуацией и бежал из плена. Среди них были военные, которых нацисты захватили либо контуженными, либо ранеными, один подросток и местный житель. Он-то и вёл их сейчас к отдалённому хутору, а командовал всеми старший лейтенант.

Самодельные носилки с тяжелораненым несли Леонид (он шёл спереди) и Аслан с Гельмутом. На последнем, как и на Владимире, всё ещё была серо-зелёная вражеская форма, и они ловили на себе косые взгляды красноармейцев, кому не были известны подробности ночных приключений.