Леонид и Аслан молча переглянулись, думая об одном и том же. Знать бы, что предпринял не нашедший дядю Андрюшка… Неужели отправился в посёлок?!

***

Мартин попал на площадь в тот момент, когда наступила тишина, словно столпившиеся там люди — взрослые и дети — вдруг лишились голоса. Их головы были повёрнуты в одну сторону, и, чтобы увидеть, куда смотрят зрители, нужно было пробиться вперёд. Для пса с такой могучей комплекцией, как у него, оказаться в первом ряду не составило труда. Его появление совпало с восклицанием «О! Доброволец!», произнесённым с сильным акцентом офицером в чёрной вражеской форме. Мартин осмотрелся. Слепая ярость, владевшая им во время боя, давно прошла, и теперь он мог хладнокровно оценивать ситуацию. Врагов было слишком много, чтобы справиться с ними со всеми, но вцепиться в глотку офицеру он успеет, прежде чем его пристрелят — вон, солдаты уж и винтовки взяли наизготовку.

Тут взгляд Мартина остановился на мальчике, чуть старше его Саши. Он бы не обратил на него внимания, если бы не странная, напряжённая поза — мальчик стоял навытяжку, прижав руки к бокам, и казался приклеенным к глухим воротам позади него. На светловолосой макушке почему-то лежало яблоко. В нескольких метрах от ворот стоял мужчина. Он был серьёзно ранен, судя по намокшей от крови повязке на бедре, и держался вертикально каким-то чудом. В руке он сжимал нож. Чуть позади с обеих сторон от мужчины находились солдаты: то ли караулили момент, чтобы отнять оружие, то ли чего-то ждали, как и все люди на площади.

Мальчик выглядел испуганным, и Мартин подошёл к нему и сел рядом, чтобы ребёнок не стоял у всех на виду в одиночестве. Поступок вызвал одобрение в толпе, а вражеский офицер приблизился (Мартин ощутил его страх, хотя человек старался храбриться) и зачем-то переложил яблоко с макушки мальчика на его голову. Потом, отойдя к мужчине с ножом, вынул из кобуры пистолет и направил дуло в висок раненому. Мальчика солдаты отвели в сторону, и теперь он со слезами жалости смотрел на Мартина.

Наверное, Брысь недаром считал его лопухом, смутился пёс. Кажется, лишь он один не понимал, что должно последовать за этими странными действиями. Человек с ножом обернулся на офицера, затем его взгляд остановился на Мартине. Пёс чувствовал, как люди вокруг них затаили дыхание. Ещё он чувствовал знакомый запах — он исходил от раненого, а значит, это тот, кого Альма помогала тащить с поля…

Момента броска Мартин не заметил. Может, оно и к лучшему. Он лишь услышал вскрик в толпе и общий выдох облегчения, как будто свершилось то, чего все так ждали. Вражеский офицер даже захлопал в ладоши с возгласом «Браво!». Мартин покрутил головой и увидел, что глаза присутствующих устремлены на него. И тут понял, что изменилось: на его макушке больше нет яблока. Пёс поискал его глазами на земле, но оно оказалось на воротах: нож, воткнувшись в доску, пронзил его насквозь. «Вот это меткость!» — восхитился Мартин. О том, что было бы, если бы рука мужчины дрогнула, он и не подумал.

Раненый покачнулся, и солдаты подхватили его. Офицер что-то говорил, посмеиваясь, Мартин не прислушивался: как только «представление» закончилось, мальчик подбежал к нему, крепко обнял за шею и поцеловал прямо в нос. Затем он бросился к тому, кто так ловко метнул нож.

— Дядя Володя!

Один из солдат хотел ему помешать, но офицер дал разрешающий знак, и мальчик уткнулся лицом в грудь раненого, а тот обнял его правой рукой (левой он держался за плечо второго солдата) и крепко прижал к себе.

— Андрюшка, ты почему один? — шёпотом спросил он мальчика. — Где все?

Но время, «отведённое» им офицером для прощания, оказалось коротким, так что Андрюшка не успел ничего ответить, да он и не придумал, как объяснить своё появление в посёлке.

Раненого куда-то увели, точнее — уволокли, так как сам он передвигаться не мог, мальчика же окликнула пожилая женщина:

— Сыночак, пойдзем са мной, а то ты нацярпеўся страху. (Сыночек, пойдём со мной, а то ты натерпелся страху.)

Мартин принюхался — от женщины пахло Альмой!

— Вось бо гмах! І што ты мяне обнюхивашь? — повернулась к нему селянка. — Галодны? Добра, пойдзем з намі… (Вот ведь громадина! И что ты меня обнюхиваешь? Голодный? Ладно, идём с нами…)

Саша уговорил родителей взять в поездку в Белоруссию хотя бы Брыся, а остальных котов оставить на попечение бабушки. Домоседы Савельич и Рыжий остались довольны таким распределением, хотя внешне всячески демонстрировали разочарование и желание ехать со всей семьёй. Рыжему, впрочем, больше всего хотелось заполучить такой же чип, каким обзавёлся перед дальним путешествием его друг в ветеринарной клинике.

Врач долго и придирчиво осматривал увесистого серо-белого кота, отказываясь верить данным паспорта, согласно которому выходило, будто «пациенту» чуть больше двух лет. На молодого представителя кошачьего племени данный экземпляр никак не тянул, а тянул на животное, умудрённое большим жизненным опытом. Брысь видел недоумение ветеринара и сердито буравил его строгим взглядом своих янтарных глаз, намекая, что лично ему очень некогда и врачу следует поторопиться.

— Откуда у вас такой замечательный кот? — поинтересовался ветеринар, завершив необходимые процедуры.

— Из Эрмитажа! — гордо поведал Саша.

— Ого! Поздравляю! А вы уверены, что ему именно столько лет, сколько указано в паспорте?

Саша хотел было сказать, что его кот много времени проводит в прошлом, но сдержался — не он ли корил Вовку Менделеева за неумение хранить тайны!

— Уверены! — решительно ответил мальчик, чтобы пресечь дальнейшие расспросы.

— Что ж, счастливой дороги! — пожелал ветеринар и напоследок ещё раз внимательно посмотрел в непроницаемо-чёрные зрачки необычного пациента. Кот на мгновение прикрыл один глаз, так что со стороны показалось, будто он заговорщицки подмигнул врачу.

Прощание с друзьями вышло скупым и деловитым — в конце концов, Брысь не развлекаться ехал, а искать следы пропавших. Пафнутий воспользовался «телепатическим мостом» и с воодушевлением спел для старшего компаньона первый куплет «Вихрей враждебных…», услышав в ответ тем же «телепатическим» путём: «Спасибо, достаточно!» Такая категоричность была вызвана тем, что при всей любви «м.н.с.» к пению, он страдал полным отсутствием слуха, а его писклявый голосок вызывал у приятелей несварение желудка.

Старенький семейный «Форд» (покупку новой машины отложили до полной выплаты ипотеки за квартиру) нетерпеливо фырчал мотором, ожидая, когда все рассядутся по местам, и, наконец, медленно и важно выехал со двора. На перекрёстке он встретился с «Нивой-Шевроле» следователя Петрова, и обе машины покатили в направлении границы с Белоруссией (впрочем, весьма условной).

***

Мартин с готовностью потрусил вперёд, обогнав мальчика и женщину: он знал, в каком доме она живёт, и заранее жалел её, представляя, как она будет горевать, увидев мёртвого пёсика-охранника.

В конце улицы Мартин остановился, поджидая отставших от него хозяйку дома и мальчика, который шёл последним, беспрестанно оглядываясь и размышляя о том, не нужно ли было ему сначала узнать, куда враги увели дядю Володю, а уж потом принимать приглашение…

Женщина сокрушённо поцокала языком при виде открытых ворот, хотя и предполагала нечто подобное, когда солдаты выволокли на площадь «её» раненого, да и пересуды собравшихся перед комендатурой жителей касались в основном обысков их домов и дворовых построек — искали красноармейцев.

— Чамусьці сабака не брэша? (Почему собака не лает?) — заволновалась она и, ускорив шаг, вошла в ворота.

Мартин, вздохнув, шагнул следом.

— Полкаша, і чым жа ты ім перашкодзіў? Зусім адну мяне пакінуў… (Полкаша, и чем же ты им помешал? На кого ты меня одну оставил…) — горестно запричитала женщина, склонившись над телом убитой собачки.

Замычала, словно возражая хозяйке, давно не доенная корова, а из-за угла дома выступили двое мужчин. Один из них — настоящий богатырь. Мартин даже глаза вытаращил — вот это да!