Эх, — расстроился Мартин, — а ведь специально брал с собой ловких, бесшумных котов, чтобы операция прошла тихо и незаметно. А теперь всё пропало. Сейчас бдительный часовой поднимет крик, сбегутся Люди и хотя догнать ни его, ни Альфа с Ролом, конечно же, не смогут, но наверняка сделают выводы и будут на ночь закрывать в госпитале окна. Прав Брысь, он лопух и недотёпа…

Однако сразу вслед за возгласом снизу послышался короткий всхлип, словно тому, кто собрался что-то сказать, внезапно перекрыли доступ воздуха. Мартин, который всё ещё прижимал свою нечаянную «жертву» к полу, покрутил головой в поисках Альфа. Перепуганный незапланированными событиями кот забился под железный шкаф и всем своим видом показывал, что не намерен в ближайшее время покидать это убежище. Остававшийся на улице Рол, вероятно, тоже куда-то спрятался, так как вёл себя тише, чем «рыбы в пятницу». Поговорка сержанта Неделина, всплывшая в памяти, напомнила Мартину о погибших друзьях и помогла избавиться от некоторого чувства вины перед врачом вражеского госпиталя. Тот не подавал признаков жизни. Наверное, потому, что был придавлен полсотней килограммов и к тому же сильно ударился при падении затылком о твёрдый пол. Мартин ещё раз кинул сердитый взгляд на «помощника» и сам вернулся к окну…

***

«Если тебя отправят на восточный фронт, постарайся уйти к русским, чтобы сражаться с нацистами», — это были последние слова отца, немецкого коммуниста и антифашиста, перед тем, как его арестовали накануне объявленного Гитлером «блицкрига». Девятнадцатилетний Гельмут рисовал в своём воображении тот момент, когда будет сдаваться красноармейцам в плен, и репетировал первую фразу, которую им скажет. Однако в жизни редко происходит так, как задумываешь. Чаще всего — совсем не так.

Сейчас, например, был тот самый случай, когда — «совсем не так». Он не мог не только произнести заученное на русском языке предложение («Я друг, антифашист!»), но даже вздохнуть. Да и вместо рук красноармейца на его горле сомкнулись зубы овчарки, позади которой маячил мальчик лет девяти-десяти и красивая девушка. Гельмут, несмотря на своё критическое положение и на то, что был воспитан атеистом, сравнил её с ангелом. И, вероятно, именно от решения этого «ангела» зависела его судьба, поскольку мальчика явно радовало происходящее — ещё бы, перед ним лежал поверженный враг!

Девушка выглядела растерянной и, кажется, не знала, как поступить. Между тем от удушья перед глазами Гельмута уже замелькали цветные круги, а количество собак вокруг него увеличилось до четырёх. Из них две, скорее всего, действительно спустились с небес, потому что были белыми и пушистыми, как облачка в весенний день. Одна же, возникшая в открытом окне, наоборот, походила на монстра. Страшная пасть была открыта, толстые чёрные губы отвисли, обнажив красные дёсны и огромные клыки, с длинного языка капала слюна, попадая на лицо Гельмута, и он забарабанил руками по земле, моля о пощаде.

«Сыщица», не раз проводившая задержание преступников, ослабила хватку, чтобы юноша вдохнул немного воздуха. Однако продолжала держать зубы на его горле, готовая в любой момент сомкнуть челюсти. Юв и Гал едва слышно скулили от переживаний: им ещё никогда не приходилось видеть жестокое обращение собаки с человеком. Мартину, который разглядывал молодого солдата сверху, тоже показалось, что с ним можно бы обойтись помягче. Во всяком случае, юноше уже преподан урок послушания и он его вряд ли забудет. Что Мартину точно не нравилось, так это скопление народа под окном госпиталя ну и, конечно, бездыханный доктор на полу.

Едва Гельмут почувствовал, что снова шевелит языком, он прохрипел заученную фразу, надеясь, что девушка или мальчик его расслышат.

До Валентины и Андрюшки его сиплое бормотание не долетело, но Альма отстранилась и удивлённо переглянулась с Мартином и пуделями. Тут же объявились и обладатели тончайшего слуха — коты.

— Он что, наш? — заискивающим тоном обратился Альф к Мартину, понимая, как оплошал в глазах пса.

Обрадованный тем, что его горло больше не сжимают крепкие собачьи зубы, Гельмут повторил громче и отчётливее:

— Я друг, антифашист!

Теперь пришла очередь удивлённо переглянуться Валентине и Андрюшке. Они помогли юноше подняться и уставились на его рот, ожидая продолжения. Гельмут покопался в памяти и извлёк ещё одну фразу на русском языке:

— Советский Союз хорошо, Гитлер плохо!

Валентина и Андрюшка поняли, что пришёл их черёд отвечать. Валентина впервые пожалела, что школьную программу по немецкому языку (а если совсем честно, не только по нему) она всегда отодвигала на второй план, а на первом неизменно был цирк, бесконечные репетиции, переезды и выступления. У Андрюшки ситуация со знанием немецкого языка выглядела ничуть не лучше, но у него имелась уважительная причина помимо цирка — изучение иностранного начиналось в пятом классе, а он пока числился в третьем.

Света из открытого окна хватило, чтобы Гельмут лучше разглядел своих новых знакомых. Девушка была одета совсем не так, как одевались местные жительницы. На ней была рубашка и брюки, заправленные в невысокие сапожки. Да и мальчик не походил на деревенского парнишку: изящный и тонкокостный, он напоминал, скорее, гимнаста или акробата. «Монстр», наблюдавший за ними сверху, обрёл черты беспородного, хотя и очень мощного пса. Немецкая красавица овчарка и два лохматых чёрных кота добавляли этой странной компании пикантности. Ну и совсем экзотически выглядели в данных обстоятельствах белоснежные королевские пудели.

— Seid ihr Partisanen? (Вы партизаны?) — неуверенно предположил Гельмут.

Валентина и Андрюшка с недоумением посмотрели друг на друга и переспросили:

— Кто?

Юноша наморщил лоб, мучительно соображая, как объяснить такое простое и в то же время такое сложное понятие. Потом изобразил руками будто бы что-то рубит, пилит, стреляет из винтовки и даже — покрутил воображаемое колесо автомобиля. Отчаявшись, снова произнёс, но уже по слогам:

— Par-ti-sa-nen?

Лицо девушки озарилось пониманием: в памяти всплыла бравая усатая физиономия гусара Дениса Давыдова из учебника истории, знаменитого командира одного из «летучих отрядов» времён войны с Наполеоном в 1812 году.

В тот момент юные циркачи и вообразить не могли, что судьба тесно свяжет их семью с партизанским движением, которое уже начинало формироваться по всей захваченной врагом огромной территории…

— Наша Mutter sprechen Deutsch (Наша мама говорить немецкий), — краснея, что от волнения не может построить элементарное предложение, сказала Валентина.

Альма тут же схватила Андрюшку за руку и потащила в темноту ночи: сама бы она, разумеется, домчалась до лагеря гораздо быстрее, но вот объясниться с родителями лучше получится у мальчика. Юв и Гал сначала бросились следом, но почти сразу вернулись к своей дрессировщице и прижались к её ногам. Им на спины забрались Рол и Альф, который давно спрыгнул вниз, так как больше не видел никакой от себя пользы для Мартина.

Гельмут представил, как все они смотрятся со стороны, и пожалел, что он не художник: получилась бы совершенно невероятная по красоте и сюжету картина. Идиллию разрушил слабый стон, раздавшийся из открытого окна, и пёс тут же исчез в глубине комнаты.

Ночь потихоньку, по чуть-чуть сдавала свои позиции, из чернильно-чёрной превращалась в чёрно-серую. До рассвета оставалось совсем немного времени…

***

— Проснись! У тебя кошмары! — Рыжий тормошил Брыся, который вот уже несколько минут за что-то ругал Мартина, так глубоко уйдя в сон, что не реагировал ни на удары лапой, ни на покусывание усов.

— Ведь не успеют! — Брысь наконец открыл глаза, с трудом возвращаясь в реальность.

— Что не успеют? И кто? — потребовали ответа Рыжий и Савельич, переживая, что связь с прошлым установилась только у их лучшего друга, а им досталась роль нетерпеливых слушателей.