Как вы понимаете, особо выбирать было не из чего, поэтому пошел тем же путем. Правда, кроссовки оставил, больно уж ботинки ссохлись – замучаешься разнашивать. Итак, на пояс отличный охотничий кинжал из наследства деда Герды и кобуру с «люгером». Есть еще фляга, но ее таскать на себе необходимости нет. Разве что в поход… поход… А не сходить ли нам на охоту? Если повезет, можно и мяска впрок засолить, благо в соли особой нужды теперь нет. Или вообще даже можно закоптить. К тому же в капсуле осталось еще много вкусного, так что можно совместить приятное с полезным.

– Мадемуазель Гертруда, вы не желаете подстрелить что-нибудь на ужин? Великолепно. Прошу на сафари.

Герда не отказалась, и мы, прихватив пистолетный карабин, отправились на плато. Пригодной для употребления дичи там хватает. Опять же, козы должны на солончаке пастись.

По пути обнаружил еще одного представителя местной фауны, а если честно говорить, чуть на него не наступил. Длинная, сантиметров двадцати, покрытая густым ворсом бурого цвета, многоножка не только не сбежала, но и, хищно распялив жвала, быстро кинулась на меня в атаку. Я отпрыгнул и хотел сначала ее пристрелить, но потом пожалел патроны и пнул кроссовкой. Тварь свирепо вцепилась в подошву, и пришлось ее растоптать. Осознание того, что гадина могла быть ядовитой, бодрости мне не прибавило. Мерзость какая. Ненавижу членистоногих и всяких там пресмыкающихся.

К козам удалось подобраться достаточно близко – ветер дул к нам, да и вообще животина оказалась совсем непуганой. Даже неинтересно. Я шепотом предупредил Герду, чтобы била только самца, и передал ей карабинчик, милостиво предоставив право первого выстрела.

Бабахнуло, козел подскочил на пару метров вверх и свалился замертво. Я немного опасался, что пистолетная пуля окажется слабой для охоты, но все опасения оказались напрасны. Пулька попала точно в лопатку, завалив тридцатикилограммовую животину наповал.

– Как я попала, а? Признайся, что я отлично стреляю, – Герда просто лучилась удовольствием.

– Признаю… – я перерезал козлу глотку и теперь ждал, пока стечет кровь.

– Признайся, что я лучше тебя стреляю… – эстонка приняла горделивую позу. – Давай, признавай очевидное.

– Помоги… – я поднапрягся и повесил тушку на сук. – Пусть повисит, пока мы сходим к капсуле.

– А не сожрут за это время? – засомневалась девушка, но потом затянула старую песню: – Ну ведь хорошо я стреляю.

– Отлично… – Я слил себе на руки воды и протер их платком. – Из пистолета. А из винтовки тебе еще учиться и учиться.

– Я по снайпингу краткий курс только прошла, – не смутилась эстонка. – Не моя это специфика. А любимое оружие – МР-5[20] и дробовик. Ну, еще G-36[21], укороченный вариант, ничего. Хотя постреляла из всего, из чего можно.

– А приходилось применять? – я подумал о том, что будет совсем неплохо узнать побольше про напарницу.

– На такие вопросы не отвечают. – Скривилась эстонка, но потом сменила гнев на милость. – Ладно, тебе можно. Как телохранителю – не приходилось. Пришлось раз в голову одному психу рукояткой дать, и всё. А до этого в командировках несколько раз было. Сопровождали конвой с алмазами в Зимбабве. И в Анголе было. Это еще до телохранителя. Самоутверждалась.

– Самоутвердилась?

– По самое не хочу… – Эстонка в подтверждение чиркнула ребром ладони по горлу и наотрез отказалась разговаривать на эту тему.

Нет так нет. Мы быстро добрались до капсулы и прихватили с собой легкие решетчатые решетки и парочку труб, которые я уже успел скрутить в прошлую ходку. Есть у меня мысли насчет них.

На обратном пути повесили козлиный трупик на трубу и потопали домой. А что? Вполне удобный способ – легко и удобно.

Обернулся к Герде, для того чтобы поинтересоваться, приходилось ли ей охотиться на крупную дичь, но ничего не успел сказать. Что-то очень тяжелое рухнуло на меня сверху, а спину немедленно резануло болью.

Выхватывая кинжал из ножен, я покатился на землю, угасающим сознанием понимая, что не успеваю. Грохнул выстрел, снова сильная боль в спине, но почти проваливаясь в темноту, я успел все-таки всадить клинок в мохнатую, резко пахнущую тушу…

Темнота, а потом сразу яркий свет. Когда муть в глазах прошла, оказалось, что я лежу на животе, спина горит адским огнем, а голос Герды просит меня не шевелиться, так как она, видите ли, пытается спасти русского ротозея. Сама ты…

– Что это было? – осторожно поинтересовался я и понял, что у меня почему-то жутко болит горло.

– Осторожненько приподнимись и посмотри. Только не резко.

Спина продолжала дико болеть, но я все же ухитрился сесть. Сел, скосил глаза и обмер. Рядом лежала зверюга, похожая… похожая, на земного ленивца. Раскачанного ленивца с мордой помеси тигра и волка. В раззявленной окровавленной пасти белели внушительные клыки – именно клыки хищника, очень непохожие на тупенькие зубки травоядного. И коготочки… Б-р-р…

В рыже-коричневой полосатой длинной шерсти торчала рукоятка кинжала, всаженная до самой гарды, а в приплюснутой башке кровила аккуратная дырочка.

Повернул к себе голову непонятного ленивца. Секундочку… Ухватил зверюгу за ухо, по форме напоминающее собачье, и обнаружил на нем аккуратную дырочку. Стоп? Бирка была? Ну да, дырочка идеально круглая, как будто ее сделали специальным степлером. Из зоопарка сбежала, а бейджик об кусты сорвала? Тьфу ты, бред какой несу. Откуда здесь – зоопарки? Черт, какого хрена так в горле пересохло. Еще и тошнит…

– Дай попить…

– Держи. – Герда протянула мне флягу. – Ты в курсе, что тебя, да и меня тоже, спас козел?

– Какой козел? – Голос Герды казался очень далеким, а в глазах продолжал плавать туман. – Что ты несешь?

– Обыкновенный. А вернее, труба, на которой он висел. Зверюга… – Гертруда пнула псевдоленивца ногой. – Зверюга бросилась на нас сверху и натолкнулась на трубу, так что на твои плечи попали – только передние лапы. Да и ты вовремя сориентировался и начал, уворачиваясь, падать. Зверь отвлекся на тебя, и я успела всадить ему пулю в башку. Да и ты добавил кинжалом.

Я тупо уставился на ленивца, не веря в то, что остался живой.

– А вообще, быстрая скотина, – продолжила девушка. – Я едва успела выстрелить. Потрепал он тебя, конечно, знатно, но жить будешь. У тебя на спине несколько глубоких царапин. И несколько мелких. Даже не царапин, а разрезов. Когти у него оказались как бритвы…

– А чего так горло болит? Шея тоже повреждена? – я осторожно покрутил головой. – Нет вроде.

– Так ты матерился во весь голос, вот горло и сорвал. – Расхохоталась эстонка. – Я думала уже и не стрелять. Тигра должна была помереть. От разрыва сердца.

– Это ты что-то врешь, не помню я такого.

– Честно-честно… Давай вставай потихонечку. Я тебя блузой своей кое-как перевязала, пакет с бинтом мы, конечно, не взяли. Но ладно, дома обработаю как следует. Бери решетки в руки и пошли. Козла я возьму.

– Сейчас пойдем. Вытащи кинжал и дай мне. Вот теперь пойдем… – Я только сейчас заметил, что Герда без футболки.

Она так сексуально смотрелась с карабином в руках и обнаженная до пояса, что у меня невольно появилась… сами понимаете, что.

– Что, нравлюсь? Если встает, то жить будешь, – Герда все заметила и неожиданно похвалила: – А ты молодец, ловко его кинжалом проткнул.

– У меня и у мертвого вставать будет. Хочешь сделать приятное раненому защитнику твоей прекрасной попки? Все-таки за тебя кровь проливал… – я осторожно взял в руку решетку, покрутился проверяя, смогу ли ее донести.

– Говори, защитничек. Попка у меня хорошая, но про минет даже не думай… – Герда просто лучилась улыбкой.

– Какой минет? – не очень натурально возмутился я и попросил: – Сфотографируй меня с ним. Пожалуйста. Его покрупнее.

– Я же говорила, ты только об одном можешь думать. Ладно. Тут зарядки на пару минут осталось. Давай… вот. Герой-победитель. А я думала, ты минет захочешь. И даже внутренне согласилась.