«Нельзя сомневаться, что говорящим лицом является здесь сам пророк Исаия, неверующими или сомневающимися — евреи, а слушателями — евреи и язычники» (И. Григорьев, с. 207).

Правильность только что изложенного взгляда утверждается, прежде всего, на анализе контекста речи. Целый ряд предшествующих речей пророка Исаии (48–50) содержал в себе грозные обличения народа еврейского за его «неверие» в кроткого Отрока Господня, т. е. в Мессию. В них были обращения и ко всему сонму Израиля и к худшей его части, отдельно. В частности, последняя, 52 гл., заключала в себе обращение к лучшей части — к духовному Сиону, которому возвещалось пришествие великого Благовестника и радостное перекликание вестовых сторожей, по поводу грядущего спасения и мира (7–8). Но, очевидно, все эти радостные вести далеко не доходили до слуха тех, которым они, прежде всего, предназначались: и голос Благовестника и его стражей для огромного большинства израильского народа был «гласом вопиющего в пустыне», так как он не мог иметь питательного плода на этой огрубевшей, каменистой почве. Вот к этому-то неверующему большинству Израиля пророк Исаия и взывает теперь со своим пророческим словом, желая, с одной стороны, разбить ложно-мессианские представления иудеев и подготовить их к смиренному виду кроткого и спасающего Мессии, с другой — сделал последнее воззвание к неверующей массе этого, некогда избранного, народа и отнять у него всякий предлог к возможному самооправданию.

Ясное подтверждение такого взгляда находим мы, прежде всего, у того же пророка Исаии, который неоднократно и в не менее сильных аналогичных с имеющимися в 53 главе выражениях упрекал современных ему иудеев. Так, еще в 6 гл. в рассказе о самом посольстве пророка Исаии Господом мы читаем, между прочим, следующее: «пойди и скажи этому народу; слухом услышите — и не уразумеете, и очами смотреть будете — и не увидите. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их» (6:9–10).

Или еще: «ты видел многое, и не замечал; уши были открыты, но не слышал» (42:20; Ср. 28:9–15; 29:10–15; 30:9–11; 43:23). Наконец, последняя тень сомнения должна исчезнуть при свете новозаветных комментариев данной главы. Так, в Евангелии от Иоанна только что приведенные нами места из пророка Исаии, а равно и начало 53 главы прямо приводятся в обличение неверия иудеев: столько чудес Он (Иисус Христос) сотворил пред ними, и они не веровали в Него, да сбудется слово Исаии пророка: «Господи, кто поверил слышанному от нас? и кому открылась мышца Господня?» (Ин 12:37–41). Точно так же и Апостол Павел в своем послании к Римлянам, ставя качало 53 гл. в прямую связь с предшествующей речью о проповеди Благовестника среди Израиля (Ис 52:7 ст.), дальше говорит: но не все послушались благовествования. Ибо Исаия говорит: «Господи, кто поверил слышанному от нас?» (Рим 10:15–16 ст.)

Остается ряд второстепенных вопросов. Почему, напр., пророк говорит о себе во множественном числе? Очевидно, потому, что он говорит здесь не только лично от себя, но и от всего сонма ветхозаветных пророков, возвещавших о Мессии. Параллель этому усматривают в начале 40-ой гл., где Божественное повеление утешать народ израильский дается не одному Исаии, но многим пророкам (40:1), Под «слышанным от нас» («слухом нашим» LXX и слав.) тут, правильнее всего, разуметь специальное пророческое откровение о Мессии и Его царстве (Ис 21:10; 28:9; Иер 49:14; [811] Авд 1:1 и др.); [Господи, кто веровахом слуху нашему , и мышца Господня кому открыся. Прим. ред.] На это указывает и контекст речи: в последнем стихе 52 гл. говорится, что языческие народы уверуют и в то, «чего прежде они не слыхали» (15 ст.), т. е. в униженного и затем прославленного Мессию (14–15 ст.). А тотчас же, в первом стихе 53 гл. дается и контраст, что — иудеи не веруют во все это, несмотря на то, что они давно и много раз об этом слышали, как от самого Исаии, так и от других пророков.

Выражение мышца Господня имеет в Священном Писании технический смысл — употребляется для выражения идеи Божественного Всемогущества (Ис 40:10; 51:5–9; 52:10; Иез 4:7 [812] и др.). Отсюда, в общем смысле, под ней можно понимать все Божеств, знамения и чудеса, данные для вразумления Израиля. В частности же, здесь под «открытием мышцы Господней», судя по контексту (52:10), следует разуметь чудесное откровение силы и славы Божией в церкви Христовой. Если же пророк говорит, что эта мышца для некоторых уже «открылась», то, конечно, не в смысле действительного наступления этой эпохи, а в смысле веры в нее, субъективного внутреннего убеждения в ее будущем наступлении

В 2–3 стихах описывается крайне смиренный, кроткий и даже униженный внешний вид и соответствующее сему общественное положение Мессии. Всем этим пророк, очевидно, идет прямо навстречу самому главному и наиболее пагубному предрассудку иудеев о грозно-величественном виде ожидаемого ими Мессии и его роли, как победоносного, земного царя-завоевателя,

Ибо Он взошел пред Ним… Непосредственный грамматический смысл речи, по-видимому, говорит за то, что здесь раскрывается отношение Мессии к Господу, т. е. Бога Отца к Богу Сыну. Так именно и понимают данное место очень многие из древних и новых экзегетов (Витрин, Шмидт, Гофманн, Делич, Дум, еп. Петр, Властов, (The pulp. Comm. и мн. др.). Но при таком понимании становится довольно неестественной логическая связь мыслей: пред Лицом Бога-Отца восходит, да еще в самом жалком и смиренном виде, Тот, Кто от века «сущий в недре Отчем» (Ин 1:18) и для Кого, конечно, не имели смысла никакие пророческие предупреждения о внешнем виде имеющего явиться Мессии. Но последнее было крайне важно и необходимо для людей, в особенности, для заблуждающихся иудеев, составивших себе крайне превратное представление обо этом.

«Поэтому лучше относить суффикс («пред Ним») к субъекту вопросительного предложения первого стиха, т. е. к индивидуальной личности пророка и коллективной личности народа израильского». (И. Григорьев, с. 209. см, также Комм. СПб. проф. 813 с.).

Как отпрыск и как росток из сухой земли… Вместо первого определения «отпрыск» LXX и наш славянский имеют «яко отроча». Евр. слово — jonach — допускает оба эти перевода: в отношении к человеку, оно указывает на «грудного младенца», а в применении к растениям — на «молодой, сочный отросток». Нельзя не заметить, что оба эти сравнения довольно часто встречаются у различных пророков, в том числе и у самого пророка Исаии, хотя последнее («отрасль»), видимо, преобладает (Ис 7:14–16; 9:6; 11:1; Иов 14:7; [813] 15:30; Иер 23:5; Иез 17:4, 22; Зах 6:12 и др.)