По содержанию кн. Михея обыкновенно разделяется на три части, из которых первая обнимает гл. I–III, вторая гл. IV–V и третья гл. VI–VII. Предметом пророческих речей Михея была Самария и Иерусалим. Пророк начинает свои речи возвещением разрушения, предстоящего Самарии. С такою же угрозою обращается он и к Иерусалиму, изображая в ряде образов грядущее бедствие (гл. I). Причиной божественного гнева против Иерусалима служит нечестие жителей Иудеи, в особенности преступления вельмож иудейских, священников, ложных пророков и судей (гл. II–III). За эти преступления, возвещает пророк, «Сион распахан будет, как поле, и Иерусалим сделается грудою развалин, и гора Дома сего будет лесистым холмом» (III:12). Эти угрозы в II:12–13 пророк прерывает обетованием о будущем соединении остатков Израиля и Иуды и возвращении их из плена. Таково общее содержание первой части кн. Михея. Речи гл. I-III, предсказывающие разрушение Самарии, были произнесены до этого события, т. е. до 722 г. Как видно из Иер ХXVI:18, угрозы пророка против Иерусалима имели условный характер. Так как народ раскаялся, то они не были осуществлены. После завоевания Самарии ассирияне прекратили военные действия в Палестине, и угроза Иерусалиму миновала. Но дух народа был неспокоен, и вот, пророк обращается к народу с утешительными речами. Вторая часть кн. Михея, гл. IV–V, представляет подробное раскрытие утешительного обетования II:12–13 и возвещение мессианских времен. В эти времена все народы обратятся к закону Иеговы, и настанет Царство мира (IV:1–5). Этому будет предшествовать восстановление народа (IV:6–8) и торжество его над врагами, злоумышляющим и против Сиона (IV:9–13). Виновником этого славного будущего явится имеющий родиться в Вифлееме Владыка Израиля, «происхождение Которого от дней вечных». Владычество его доставит Израилю могущество над врагами, подобными Ассуру, и сделает его истинным народом Божиим, среди которого не будет уже предметом ложного богопочитания (гл. V). Третья часть кн. Михея (гл. VI–VII) содержит в первой половине обличительную речь пророка к Израилю. Призывая горы и холмы в свидетели суда Господа с Израилем, напоминая о благодеяниях Божиих (VI:1–5) пророк поставляет народу на вид его неправды — лживость, обман, отсутствие милосердия, вообще «обычаи Амврия и дела дома Ахава» (VI:6–VII:8). Народ должен понести наказание за грехи свои, и пророк от имени Господа говорит: «Я неисцельно поражу тебя опустошением за грехи твои» (VI:13–15). Но вместе с тем, пророк снова выражает уверенность в том, что Господь умилосердуется над остатком наследия своего, изгладит беззаконие народа, явит, как в дни исхода из Египта, дивные дела свои, восстановит теократию и расширит пределы ее (VII:11–20). Не вполне ясно, о каком именно царстве говорит пророк в гл. VI–VII. Большинство комментаторов понимают речи гл. VI–VII, как пророчество об Иерусалиме и царстве Иудейском, о пленении иудейского народа и о восстановлении царства после плена (VII:11). Но некоторые выражения рассматриваемых глав дают основание другим комментаторам относить эти главы не к Иерусалиму и Иудейскому царству, а к Самарии и царству Израильскому. Гоонакер справедливо указывает на то, что в гл. VI–VII не называется ни Иудея, ни Иерусалим или Сион, ни Вавилон. Далее, в молитве пророка о восстановлении народа (VII:14 и д.) мы не находим ни одного из тех предсказаний славного будущего, которые обычны в описании величия Сиона. Слова молитвы: да пасутся они в Васане и Галааде, как во дни древние (VII:14) более понятны в отношении к Израильскому царству, нежели в отношении к Иудейскому. Общая картина нечестия народа, начертанная в гл. VI–VII, вполне соответствует той, какую мы видим у пророка Осии (ср. Ос IV:1–2; IX:7–8). Такое выражение, как VI:16, опять естественнее понимать в отношении Самарии, чем в отношении Иерусалима. Отмеченные черты гл. VI–VII и дают основание видеть в них речь о Самарии, и именно ретроспективный обзор совершившихся в Самарии событий, разделение справедливости божественной кары, постигшей десятиколенное царство и возвещение остатку этого царства надежды на светлое будущее. Гл. VI–VII являются, таким образом, эхом тех братских чувств, которые вызваны были падением десятиколенного царства в душах лучших представителей Иудейского народа. Речи пророка Михея отличаются глубиною и живостью чувства. Особенно сильны те обличения, с которыми пророк обращается к вельможам народа и к ложным пророкам. Живость чувства, одушевляющего пророка, отражается в его речах быстрыми переходами от одной мысли к другой (от обличения к угрозе, от угрозы к обетованиям (II:8–12; III:12; IV:1), частым употреблением уподоблений и игре слов (I:10–15; II:4; VI:5), обилием образов. При этом, как уроженец деревни, Михей, подобно Амосу, свои образы и сравнения чаще всего заимствует из пастушеской жизни (ср. II:12; IV:6–7; V:3–4; VII:14).

Новейшая критика отвергает подлинность большей части кн. Михея, утверждая что первоначальная книга пророка была переработана и восполнена в послепленное время. Но в основе такого воззрения лежит, во-первых, несправедливое применение к книге требований от современного литературного произведения, а во-вторых, особое понимание ветхозаветного профетизма, сводящее последний только к неясным ожиданиям будущего и не допускающее определенных предсказаний этого будущего.

Текст кн. Михея представляет немало трудностей, так как подлинник и переводы передают его неодинаково.

Литература: Проф. Р. А. Юнгеров, Книга пророка Михея. Казань, 1890. Арх. Антоний. Толкование на книгу св. пророка Михея. СПБ, 1891. Roorda Commentanus in Vatic Michae, 1869. Ryssel, Die Textgestalt und die Echthert d Buches Micha, 1887. Cheyne, Micah with notes and Introduction 1895. См. также комментарии Новака, Марти и Гоонакера.