Я предстоятелей святилища лишил священства… Так как на суде с Богом представители израильского народа оказались безответными, то, разумеется, и приговор этого суда состоялся далеко не в их пользу. «Скорбь и теснота на всяку душу человека, творящего злое, Иудея же прежде…» (Рим 2:9). А из среды иудеев раньше всех и больше всех эта скорбь падает на головы его слепых и буйных вождей, которые, напр., по подобию первосвященника Урии, потворствовали всякому нечестию и разврату (4 Цар 16:10–16).

Иакова предал на заклятие и Израиля на поругание. По буквальному грамматическому смыслу употребленных здесь еврейских глаголов — vaahallel и veettena — их надо переводить в будущим временем — «и предам осквернению» и «отдам», что еще более отвечает пророчественному характеру речи. Под «заклятием» и «поруганием» народа израильского должно разуметь, ближайшим образом, предстоящее вавилонское пленение, а затем все последующие бедствия, каким подвергся Израиль в течение дальнейшей своей, в общем очень скорбной, истории.

А ныне слушай, Иаков… и возлюбленный [Израиль], которого Я избрал… Настоящая глава начинается совершенно таким же контрастом ближайшему контексту, как и предыдущая. Два первых ее стиха содержат в себе ряд эпитетов или обращений, уже знакомых нам по предшествующим объяснениям (41:8–9; 42:19; 43:1, 21). Основываясь на этих параллелях и принимая во внимание контекст речи (именно, что общая масса Израиля была только что перед тем пророчеством осуждена и отвергнута), мы должны относить это обращение не ко всему в общем недостойному Израилю, а к лучшей, избраннейшей его части, к тем истинным чадам Авраама, которые явились по обетованию (а не по плоти только) его наследниками, т. е. сохранили правильное богопознание и вошли в лоно новозаветной Христовой церкви. Утешая своих современников, пророк и говорит, что не весь Израиль погибнет, что и среди неuj сохранится «семя свято — стояние его». К этому-то избранному остатку (Ис 10:21; [643] Рим 9:27 [644]) и направлено утешение пророка, что отчасти подтверждается и самым подбором эпитетов («раб Мой», «возлюбленный», «которого Я избрал»).

Ибо Я изолью воды на жаждущее… излию Дух Мой на племя твое… «Воды» у Исаии — обычная метафора Божественной благодати, что в данном месте и раскрывается дальнейшими словами текста; «излию Дух Мой…» Иногда, как в данном случае и еще в некоторых (35:6; [645] 55:1 [646]), употребляется слово «вода» — maim — или «воды»; в других оно заменяется различными синонимами, напр., — словом: «дождь» (5:6; [647] 30:23; 55:10), «роса» (26:19 [648]), «реки» (33:21; [649] 41:18; 43:19), «потоки» (30:25; [650] 35:6) и пр. Самая мысль об излиянии Святого Духа на нас свыше почти буквально встречалась уже нам у пророка Исаии и выше (32:15 [651]). И первыми лицами, удостоившимися в праздник Пятидесятницы получить Святого Духа, действительно были лучшие представители избранного Израиля — апостолы, находившиеся в Сионской горнице (Деян 2 гл.).

И будут расти между травою, как ивы при потоках вод. Продолжается речь о тех же избраннейших потомках Израиля, которые не затеряются в массе, а при содействии божественной благодати будут также сильно и быстро духовно возрастать, как ива, посаженная при воде. Любопытно отметить, что позднейшая раввинская экзегетика относит это пророчество к иудеям рассеяния, и ввела на этом основании ветви речной ивы в состав «Лулава», особой священной церемонии праздника Кущей.

Один скажет, «Я Господень», другой назовется именем Иакова… Смысл этого стиха и его связь с предыдущим довольно загадочны. Большинство комментаторов видит здесь речь о прозелитах и устанавливает такую внутреннюю, логическую связь мыслей. Остаток верного Израиля, получивши Святого Духа, приобретет настолько широкую и почтенную известность, что привлечет к себе многих последователей, которые будут гордиться назваться его именем и наперерыв друга перед другом будут именоваться кто «Господним», кто «Иаковлевым», кто «Израилевым». Здесь, между прочим, довольно тонко подмечен одна характерная черта этих новообращенных язычников — их обычай, принесенный из язычества, локализировать культы и носить имя своего местного божества. В историческом смысле все это вполне оправдалось опять-таки на апостолах, которые в первый же день Пятидесятницы имели уже не одну тысячу прозелитов (Деян 2:41 [652]).