— Я думаю, вы должны знать кое-что, — сказала Элен, понизив голос. — Леди Варрен попросила меня достать ей одну вещь с полки над шкафом.　

— Вы считаете, что это так важно? — рассеянно спросила мисс Варрен.　

— Да, потому что это был револьвер.　

Слова Элен произвели должный эффект: на этот раз мисс Варрен посмотрела прямо на нее с выражением крайнего испуга и удивления.　

— Где он сейчас? — спросила она.　

— Там, на столике.

Мисс Варрен вцепилась в пакет, словно коршун, схвативший свою жертву. Белыми пальцами она быстро развернула складки шелкового шарфа, а потом подняла открытый сверток так, чтобы Элен могла видеть его: это был большой футляр для очков!　

Увидев его, Элен едва не упала, пораженная внезапной догадкой.　

— Тот предмет имел совершенно другую форму, — заявила она. — У него были выступы.　

— Что вы, собственно, хотите сказать?　

— Я думаю, что пока меня не было, леди Варрен спрятала револьвер и вместо него положила этот футляр.　

— А вам известно, что у моей матери больное сердце и она уже несколько месяцев не может даже встать?　

Посмотрев на лицо мисс Варрен, застывшее в скептической гримасе, Элен поняла, что ее не удастся убедить. Казалось, что расплывчатые черты этого лица сковал мороз.　

— Прошу прощения, если я ошиблась, — пробормотала девушка, — я только думала, что ничего не должна скрывать.　

— Я уверена, что вы хотели быть полезной, — сказала мисс Варрен. — Но вы дали волю своему воображению. Я думаю, что вы, как и другие девушки, слишком часто ходите в кино, — добавила она с мрачной улыбкой.　

При данных обстоятельствах упрек мисс Варрен звучал как непреднамеренное издевательство: Элен уже очень давно не была в кино. На это у нее просто не было денег. Мисс Варрен существовала как бы в ином измерении.　

«Это доисторический человек», — подумала Элен. Покидая Синюю Комнату, она словно съежилась и стала еще меньше.　

Элен не заслужила благодарности, как надеялась, и была очень этим обескуражена: она была даже рассержена тем, как мисс Варрен отнеслась к ее сообщению о пропавшем револьвере.　

«Клиент всегда прав, — напомнила она себе, спускаясь по лестнице. — Но у меня есть одно утешение. Теперь, когда леди Варрен рассердилась на меня за то, что я ее выдала, больше не будет разговоров о том, чтобы я спала в ее комнате».　

К счастью для Элен, у нее было очень сильно развито чувство долга, она любила работу и в работе забывала обо всех неприятностях. Поскольку Оутс запаздывал, она решила вместо него накрыть стол к обеду.　

При звуке ее шагов дверь гостиной отворилась, и оттуда выглянула Симона, явно поджидавшая Стефана. Из-за ее плеча немедленно появилась голова ее мужа, в этом его движении было что-то змеиное. «Но, возможно, это опять шутки моего разгулявшегося воображения» — подумала Элен.　

Симона не показала виду, что раздосадована, она лишь улыбнулась и пожала плечами.　

— Что за верный супруг, — пробормотала она и закрыла дверь.　

Чувствуя, что вокруг нее бушует водоворот человеческих страстей, Элен вошла в столовую, впервые сочувствуя Симоне.　

«Мне бы действовало на нервы, если бы за мной ходили вот так по пятам», — подумала она.　

Было ясно, что ревность Ньютона достигла предела; когда Стефан уедет, он, возможно, снова станет нормальным человеком, а пока он прилагал все усилия, чтобы помешать последнему свиданию своей жены с бывшим студентом.　

По мнению Элен, его одержимость превратилась в настоящую манию, поскольку Стефан с полным безразличием относился к Симоне. И даже сейчас он находился не в гостиной, а в кухне, помогая миссис Оутс чистить лук. Ему предлагали страстную любовь, но он предпочел луковую шелуху.　

Столовая была самой красивой комнатой в доме: потолок и огромный камин были отделаны темным деревом, широкие окна закрывали алые шторы, стены украшали темно-красные обои.　

Элен подошла к ореховому серванту, где хранились серебро и хрусталь, и достала из ящика скатерть.　

После многолетней практики Элен могла накрыть на стол даже не просыпаясь. Автоматически раскладывая ложки и вилки, она думала: «Я не могу себе позволить спорить с хозяевами, но совершенно уверена, что, когда меня не было в Синей Комнате, кто-то подменил револьвер. Миссис Оутс совершенно права, леди Варрен вовсе не такая беспомощная. Она вылезла из кровати, а потом пыталась замести следы, аккуратно застелив постель. Она явно перестаралась… Хорошо бы поговорить об этом с доктором Перри».　

Доктор Перри был умен, молод и не признавал никаких церемоний. Увидев Элен впервые, он внимательно расспросил ее о самочувствии, что она истолковала как проявление профессионального интереса. Он задавал ей вопросы, касающиеся ее личной жизни, и, казалось, понимал, какое влияние оказывает мрачная атмосфера «Вершины» на ее юную душу.　

Больше всего ей нравилось, что доктор говорил о своей больной, как обычный человек, не употребляя медицинских терминов.　

— Сердце у нее никуда не годится, — сказал он, — но сердце — вещь капризная. Старуха может забраться на Монблан и чувствовать себя прекрасно и преставиться от какого-нибудь насморка… Но я не могу ее понять. Может быть, она вовсе не так уж беспомощна. Мне кажется, она еще нам покажет, на что способна.　

Девушка вспомнила эти слова, когда сновала между столом и сервантом, доставая посуду. У нее все еще горели уши от обидных насмешек мисс Варрен.　

«Ладно, я ее предупредила, — думала Элен. — Это меня больше не касается. Но все-таки хотелось бы знать, где этот револьвер. Меня больше никакими силами не заманишь в старухину комнату».　

Элен прислушалась, стараясь определить, не приехал ли Оутс, но вой ветра заглушал все звуки. Она поняла, что прибыла новая сиделка, только когда услышала восклицания миссис Оутс, которая шумно приветствовала своего супруга.　

Элен быстро пробежала через комнату и распахнула дверь, но не успела увидеть лицо сиделки, которая повернулась к ней спиной, спускаясь по лестнице, ведущей в кухню. Но и со спины эта женщина производила весьма внушительное впечатление, потому что была необычайно высокой и широкоплечей.　

Элен обрадовалась: вид сиделки прибавил ей уверенности.　

«Во всяком случае, эта дама не будет слабым звеном в наших рядах, — решила она. — С ней убийце пришлось бы повозиться; такую не задушишь, подкравшись сзади».

В холле она немного задержалась и внезапно вспомнила о сломанном замке двери в комнату мисс Варрен.

Там где Оутс обычно хранил свои инструменты их не оказалось, видимо как обычно бросил их  там, где последний раз производил какую-нибудь починку. После недолгих поисков ящик с инструментами нашелся в углу прихожей возле шкафа для обуви.

Поднявшись на второй этаж, Элен опустилась на колени перед дверью мисс Варрен и стала осматривать замок. Вдруг неясный звук заставил ее поднять голову и осмотреться.　

Ей показалось, что она видит призрак. С тихим скрипом дверь, ведущая на заднюю винтовую лестницу, открылась и снова закрылась, и на секунду в дверном проеме возникло незнакомое лицо.　

Оно мелькнуло, словно воспоминание о кошмарном сне, оставив в душе неясный ужас, словно она встретилась лицом к лицу с квинтэссенцией ничем не прикрытого зла.　

Испуганная этим мрачным видением, Элен не сразу поняла, что дверь действительно открылась и что к ней направляется профессор Варрен.　

«Это, наверное, был профессор, — подумала Элен. — То, что лицо показалось незнакомым, вероятно, виновато освещение. Какая-то игра света и тени изменила его выражение. Здесь так темно».　

Элен пыталась утешить себя такими малоубедительными объяснениями, но ее рассудок восставал против них. В глазах стояли винтовая лестница и узкие переходы между площадками, где было так легко спрятаться.　

Она напомнила себе, что днем никто не мог проникнуть в дом. Кроме того, здесь было так много народа, что вряд ли кто-нибудь остался бы незамеченным. Для этого надо было знать привычки и режим дня всех обитателей «Вершины».