Взгляд ее был таким безразличным, что Заза на секунду усомнился — Заира ли это на самом деле.

— Ну, что еще скажешь? — спросила Заира.

Она немного постояла и, не дождавшись ответа, повернулась на каблуках и ушла.

Заза пошел в театр, из театра он возвратился домой.

Там была панихида по его соседу, Валериану. Потом приехали автобусы. Людей было мало, народу едва хватило на два автобуса. Процессия двинулась к новому кладбищу. На кладбище лежал большой снег. Люди пошли по нетронутому снегу, только отпечатки огромных резиновых сапог шли до самой могилы. Эти следы, вероятно, оставил могильщик. На кладбище совсем не было деревьев. Снег так заботливо замел все могилы, что можно было подумать, что в этой голой степи хоронят только одного Валериана. Никто не плакал. Не было и музыкантов. Земля у края могилы была совсем сухой. Снег еще не успел промочить землю. Тут же, опираясь на лопату, стоял могильщик. У него были большие красные руки. Потом к Зазе подошел тот самый мужчина, который ночью спал в коридоре, он взял его под руку, отвел в сторону и доверительно проговорил:

— Вот, дорогой, что ждет нас всех!

Заза ничего не ответил.

— Пока мы живы — об этом не думаем, — продолжал мужчина. Потом он бросил папиросу в снег и старательно затоптал ее ботинком.

С кладбища Заза тоже поехал на автобусе. На развилке он пересел в такси. Доехав до проспекта Руставели, он почувствовал, что голоден. Вначале решил что-нибудь купить в гастрономе и поесть дома, но потом вспомнил, что там будет полно людей в связи с поминками.

Вечерело. Голые деревья на проспекте Руставели были облеплены стаями воробьев. Воздух дрожал от их звонкого чириканья. Перед Кашветской церковью дети вылепили снежную бабу.

— Что ты тут стоишь? — услыхал вдруг Заза. Он обернулся и увидел Папуну.

— О-о, — воскликнул Заза, — привет, Папуна!

— Кого-нибудь поджидаешь?

— Нет, я просто так. Посмотри, какая снежная баба!

— Я спал до полудня, — объявил Папуна. — Что за поганое было вино! Я головы не мог поднять!

— Тяжелое было вино!

— Не люблю я такие вина!

— И я тоже.

— Я помню, что вы насильно заставили меня пить!

— Я заставлял? Ты же сам был тамадой!

— Давай не будем!

— Эх, Папуна, Папуна!

— Что случилось?

— Да ничего.

— Так чего же ты здесь все-таки стоишь? — повторил свой вопрос Папуна.

— Думаю, где бы поесть!

— Приглашаю тебя на хинкали.

— Я хочу чего-нибудь жидкого…

— Харчо!

— Это можно!

— Тогда пошли!

— Куда?

— Пойдем со мной.

Папуна взял его под руку:

— Я скольжу, как на коньках, — и добавил: — Терпеть не могу снег!

— Куда ты меня ведешь? — спросил Заза.

— А вот море я люблю по-настоящему. Только плавать не умею! — не умолкал Папуна.

— Все же куда мы идем?

— Потому, наверно, и люблю, что не умею. Не выношу загорелых кретинов, которые умеют хорошо плавать, вот спустимся сюда…

Они спустились по лестнице и вошли в полутемный ресторанчик.

— Я уже и забыл о существовании этого духана, — сказал Заза.

— Ну вот видишь! — почему-то эти слова Папуна произнес с особой значительностью.

Потом он торжественно поздоровался с буфетчиком, хлопотавшим за прилавком:

— Мой привет дядюшке Аквсентию, как жизнь?

— Спасибо, голубчик, спасибо!

— Попотчуешь нас чем-нибудь?

— Садитесь, голубчики!

— А харчо у вас есть?

— А как же! — огромное удивление прозвучало в голосе дядюшки Аквсентия.

Папуна подмигнул Зазе.

— Я же говорил!

— Еще изжарю вам добрый шашлык из совсем молодого поросенка! — самолюбиво добавил Аквсентий.

— Значит, из начинающей свиньи, — сказал Папуна, — вроде, как я начинающий художник!

— Что ты говоришь! — почему-то обиделся дядюшка Аквсентий. — Какой же ты начинающий…

— Тогда остаемся! — поднял руку Папуна.

— Да, голубчик, да!

Заза и Папуна сдали пальто гардеробщику. Папуна справился, конечно, о его здоровье. Затем, потерев руки, он снова обратился к дядюшке Аквсентию:

— Ну, мы садимся!

— Конечно, голубчик, конечно!

— Только у вас немного холодно!

— Согреетесь, голубчик, согреетесь!

Заза и Папуна вошли в зал. Зал был почти пустым, только в самом углу за двумя приставленными друг к другу столами сидела подвыпившая компания. Париям было лет по семнадцати-восемнадцати. Их лица, совсем детские, уже покраснели, и глядеть на них было неприятно, как всегда неприятно глядеть на пьяных подростков. Заметив вошедших, ребята повскакивали с мест и церемонно раскланялись с Папуной. Один из них выразительно приложил ладонь к груди, а другой патетически развел руками и воскликнул:

— Уважаемый Папуна, если вы нами не побрезгуете…

— Сейчас, сейчас! — снисходительно улыбнулся Папуна.

— Будем очень рады, если и ваш друг…

— Сию минуту! — Папуна быстрыми шагами направился к ним, а Зазе незаметно для парней дал знак рукой, чтобы он оставался на месте.

Заза сел за первый попавшийся пустой столик, Папуна подошел к ребятам. Они до краев налили большой бокал и подали его Папуне.

Папуна что-то сказал, все засмеялись, продолжая стоять, выражая этим особое почтение к пьющему. Двое из ребят заметно пошатывались. Один из них посмотрел на Зазу бессмысленными, ничего не видящими глазами. Папуна и ему что-то сказал, и все опять засмеялись. Затем Папуна молодецки осушил бокал. Один из парней взял прислоненную к стене гитару и заиграл, остальные запели довольно пронзительно и нестройно. Папуна смотрел на них восторженными глазами. Пока они не кончили петь, он не двинулся с места. Потом попрощался с ними, а один из парней положил ему руку на плечо, притянул к себе и смачно поцеловал в губы. Папуна опять что-то сказал, и ребята опять засмеялись. Потом Папуна вернулся к Зазе.

— Ух, — сказал он, — кажется, спасся!

— Кто это? — спросил его Заза.

— Тише, — Папуна испуганно обернулся к ребятам, а потом шепотом добавил: — Потом скажу.

Официант накрыл стол.

— Мы все сказали дядюшке Аквсентию, — фамильярно улыбнулся Папуна официанту, — а вас как величать прикажете?

— Давидом, — пробурчал официант, как видно, не очень настроенный на праздные разговоры.

— Значит, так, уважаемый Давид!

— Вы не заказали вина!

— Давай не будем пить вина, — предложил Заза.

— Выпьем чуточку, холодно!

— Какое вино вам принести? — спросил официант.

— У вас есть имеретинское?

— Нету!

— Тогда принесите «Мукузани».

— Кто такие все же эти ребята, — спросил опять Заза, — которые называли тебя уважаемым Папуной?

Папуна намазал на кусочек грузинского лаваша красную икру и аккуратно положил себе в рот.

— Уважаемый Папуна, вы мне не ответите?

— Что? — переспросил Папуна, хотя отлично слышал, о чем его спрашивали.

— Что с тобой?

— Эти ребята — отъявленные хулиганы, — шепотом сказал Папуна, он наклонился вперед, лицо его вдруг изменилось, — известные всему городу!

— Да, но откуда ты их знаешь?

— А я всех знаю.

— Брось!

— Клянусь тебе, они настоящие бандиты, в кармане у каждого нож.

— А что у тебя общего с этими молокососами?

— Они учатся с Темуром, моим двоюродным братом.

— А на гитаре они здорово…

— А ты не знаешь, что сейчас в моде музыкальные хулиганы, и не только у нас, везде, они, как звери, с ума сходят по музыке.

— Да ну их…

— Тише!

Потом они долго сидели молча и ели. Наконец Папуна заговорил:

— Сегодня я встретил Заиру, вот это девушка!

— Я тоже ее видел.

— Ты просто молодчага!

— Ты обратил внимание — она выкрасила волосы?

— Ей это безумно идет.

— Не знаю…

— А что такое?

— Да ничего.

— Она уже тебе не нравится?

— Папуна, ты помнишь Магду?

— Ты и вчера ночью мне звонил насчет этой Магды!

— Когда я был у тебя в мастерской…

— Магда… Магда… Не помню!