— Пять на бумаге, — вызывающе повторила Жужи.

Ольгу задело это, но она не показала виду:

— Я не раз бывала на строительстве. И я вижу не только планы, но и то, как наши строители побеждают невероятные трудности — и победят. Через несколько лет вы сами получите возможность убедиться в этом, когда будете прыгать с вышки в новое озеро или поражать всех на пляже каким-нибудь сверхнейлоновым купальником.

Ольга замолчала. Не хотелось говорить о самом сокровенном с этими пустыми людьми. Тодди попытался объяснить, почему он считает строительство нереальным. Доводы его не отличались оригинальностью: нет специалистов, средств, механизмов. А возглавлять строительство должны непременно иностранцы.

Жужи с удовольствием слушала его разглагольствования и одобрительно кивала головой:

— Ты забыл о самом главном, Тодди. Им не хватит времени. Допустим даже, что мадемуазель права. Все равно в лучшем случае нужно три, четыре, даже все пять лет. А до тех пор мы вообще забудем, что коммунисты когда-то стояли у власти…

Жужи многозначительно усмехнулась, вынула зеркальце из красной нейлоновой сумочки и принялась рассматривать свое подгримированное лицо. В ее воображении вставали не какие-то местные инженеры, упаси от них боже, особенно от женщин-инженеров, как вот эта дерзкая выскочка. Нет, она видела иностранцев — изысканно одетых, располагающих уймой свободного времени и денег. С ними можно каждый вечер ужинать, пить вино, танцевать и возвращаться домой в их автомобиле. А наши молодые «самородки» из Софийского политехнического шьют костюмы в ателье или, того хуже, — покупают готовые, в танцах наступают на ноги и в лучшем случае знают одно танго. Ну, а эта всезнающая девица, наверно, и танго не танцует. Кстати, вот случай выставить ее в смешном виде!..

— Кики, когда-нибудь будет музыка? Я понимаю, ты это делаешь из деликатности по отношению к нашей гостье. Вы, вероятно, так заняты, что вам некогда заниматься танцами?

Все были поражены этим выпадом. Только Ольга ничуть не смутилась.

— Напротив, я очень люблю танцевать. Вы уже знаете новое па румбы?

— Тогда, пожалуйста, музыку! — крикнул Рони. — Кики, у тебя хорошие пластинки? Я принес одну заграничную — поставим ее. Первый танец, надеюсь, со мной?

— С удовольствием.

Ольга от души забавлялась, глядя на всю эту разряженную компанию. Рони танцевал хорошо, и она с увлечением отдалась быстрому ритму, не замечая, что все следят за ними.. Вдруг дверь отворилась, вошла Лиляна. В первое мгновение она с удовольствием смотрела на танцующую пару, но, узнав Ольгу, застыла от удивления. Дипломатичный Мики поспешил представить ее:

— Лиляна, блестящее украшение нашего букета. Роскошный мак…

— Я бы предложил что-нибудь более декоративное и тепличное. Ну, скажем, розовая камелия, — подал кто-то реплику.

— А как мы назовем наш новый цветок? — спросил Рони. Танец кончился, но ему не хотелось расставаться с Ольгой. — Что бы такое придумать?

Ольга попыталась освободиться, но он крепко держал ее руки.

— Не трудитесь, — пошутила Ольга, — к сожалению, я не могу обогатить ваш букет. Но от этого он не утратит своего аромата.

Рони не сводил с нее глаз и все еще сжимал ее руки. Ольга очень понравилась ему.

— Хотите, как-нибудь вечером встретимся? — он наклонился к самому уху Ольги. — А сегодня я провожу вас.

Этот шепот и разгоряченное дыхание были Ольге глубоко противны. Так она и пошла с первым встречным!

— У некоторых цветов есть шипы, охраняющие их от грубых прикосновений. — Ольга вырвала руки. Рони от неожиданности отпрянул назад.

— О! — с притворным удивлением воскликнула Лиляна. — С каких это пор фиалки заимели шипы?.. Что ж вы мне не сказали, что идете к Кики? Пошли бы вместе. Впрочем, у меня была одна очень интересная встреча, после того как мы с вами расстались. Угадайте, кого я видела?

«Неужели Младена?» — подумала Ольга, но ничего не сказала, только смотрела тревожно и выжидательно.

— Не догадываетесь? Инженера Тошкова. Я встречала его у вас, Юлька. Он, как всегда, такой элегантный, в весеннем костюме из светлого габардина. И новый плащ. Он совсем как юноша. Настоящий кавалер. Никто не говорил мне столько любезностей в такой короткий срок. И не банальных к тому же. Вообще он очарователен. У него большие неприятности, — она обращалась к Ольге, как к старой знакомой. — Рассказал мне кое-что о водохранилище и о некоторых людях, которые нас с вами интересуют. Упоминал, между прочим, об одном немолодом инженере. Чего только не наговорил о нем! Но меня больше интересует тот, кто помоложе.

Она многозначительно подмигнула и улыбнулась Ольге, как сообщнице. Ольга промолчала, будто сказанное совсем ее не трогало.

— Завтра я сама еду туда и все узнаю.

— Но это очень важно. Надо принять меры.

— Я думаю, — прервала ее Ольга, — инженер Тошков завтра сам сообщит мне то, что я должна знать.

Лиляна не привыкла, чтобы ей противоречили. Она покраснела, что сразу портило ее лицо.

— Если вовремя не принять меры, пострадает строительство.

— А я и не знала, что вы так интересуетесь строительством.

— Не строительством! — резко ответила Лиляна. — Ломаного гроша я не дам за это ваше строительство. Меня интересуют там некоторые люди. А когда кто-нибудь меня интересует, я не советую становиться мне поперек пути.

— Путь широк, — не теряла самообладания Ольга. — Для всех есть место: и для грузовиков, и для легковых машин, и для пешеходов. Для тех, кто идет на работу, и для тех, кто ищет только развлечений. Для вас путь всегда открыт. Наверно, вас там ждут и пропуск вам не нужен.

Очутившись на улице, Ольга заторопилась. Боялась, что кто-нибудь догонит ее. Но, миновав два квартала, она замедлила шаг. Только теперь она почувствовала усталость. Казалось, воздух был напоен не вечерней свежестью, а свинцом.

Что мог сказать Тошков Лиляне? Наверно, затевает что-нибудь против Младена и Евтимова. Но неужели Младен не сумеет постоять за себя? Он и сам говорил, как трудно ему приходится. Однако в последний раз, когда она его видела, он с увлечением рассказывал о стройке и ни разу не вспомнил, что когда-то собирался уехать. Нет, невозможно, чтобы строительство не увлекло его! Наверно, все время думает об этой надменной красавице и из-за нее допускает ошибки, а вовсе не оттого, что он не способен справиться…

Девушка перешла площадь. Потянуло холодом. Ольга плотнее запахнула пальто. Подумала, что Младен не увидит ее в нем. А впрочем, все равно он бы ничего не заметил. Надо будет надеть серые брюки и спортивную куртку. Так лучше. Может, она и не станет искать встречи с ним. Будет, занята в туннеле и едва ли выберет время, чтобы пойти на плотину.

А Лиляна? Неужели она так и поедет в этом красном жакете и открытых лодочках? Конечно, она хороша. Кто это сегодня о Лиляне сказал, что она «интересная и декоративная»? Так вот какой у Младена вкус!

«А что мне за дело до его вкуса? Нравится ему Лиляна — так и пусть». Ольга постаралась себе внушить, что Рони пришелся ей по душе. Когда он позвонит, она пойдет с ним куда-нибудь — потанцуют, повеселятся. А почему только Рони? Столько знакомых приглашали ее провести вместе вечер, а она всегда отказывалась. Какая она была глупая-глупая!

Она не поедет завтра. Попросит, чтобы ее заменил кто-нибудь другой. Да нет, ерунда все это, девичья истерика! Откладывать нельзя. Еще подумают, чего доброго, будто она испугалась своих ошибок. Надо ехать, выяснить, почему Евтимов остановил работы в забое, почему все против него. Ведь его даже обвиняют в саботаже.

Завтра она едет! Водохранилище — это ведь не только Младен…

Три дня назад случился новый обвал. Обошлось без жертв, но несколько часов люди были отрезаны в забое, и теперь многие боялись входить в туннель.

Траян решил по крайней мере месяца два не вести проходку, пока не закончат подготовительные работы. За это время надо расширить площадку для погрузки породы, отремонтировать рельсовый путь, устроить в туннеле разъезды, увеличить число вагонеток и дрезин, капитально отремонтировать неисправные, наладить и электрическое хозяйство и, что важнее всего, расширить и забетонировать свод и стены туннеля по крайней мере метров на пятьдесят от забоя. Только тогда можно снова продолжать проходку широким фронтом.