Но Тошков вскипел:

— Заигрываете с молодежью? Дешевый прием, хотя он, видно, вам удается. Но если вам рассказать, сколько ошибок допускает эта молодежь, с какими безобразиями мне пришлось столкнуться…

— Да, могу себе представить… Бывают люди, которые сами за всю жизнь курятника не построят, а в гору идут, обливая грязью других…

Тошков замолчал. Бешенство душило его. Мало ему дерзкого юнца Зарева, так еще и с этим молодящимся неудачником возиться придется! Ну, да пусть особенно не задирается — вольничать он им не даст. Начальник-то все-таки он!

А Евтимов вовсе и не стремился «заигрывать с молодежью». Он говорил то, что думал. И в то же время ему никак не удавалось заглушить в себе некоторого злорадства. Вот, у них уже не клеится! Пусть! Он не должен был им помогать. Пусть поймут, что без него им не справиться… Но кто это «они»? Это ведь люди, которые строят водохранилище. Их много, и они не так уж беспомощны. Они могут топтаться на месте, ошибаться, но в конце концов построят водохранилище и без него…

— Знаете, — прервала его размышления девушка, — я думала о вас целый день после того, как мы встретились тогда на демонстрации, помните? И до чего же я рада, что вы все такой же — молодой, деятельный!

Помнит ли он ту встречу? Конечно, помнит. Как мальчишка, бежал за ней, стараясь не потерять ее в толпе. Отчего это с ним тогда случилось? Оттого ли, что она заговорила о строительстве и поверила в него, или оттого, что она так молода, жизнерадостна, хороша? Назвать ее красивой, пожалуй, нельзя. Но эти глаза, в которых тонет его взгляд, эти полные губы, какие-то детские и в то же время женственные, — все это не для него. Ее окружают молодые. И Весо, и какой-то Младен, и этот хлыщ Тошков, и как знать, кто еще. Собственно, что ему до всего этого?

Тошков, стушевавшийся было после резкой отповеди Траяна, снова вмешался в разговор:

— Разумеется, товарищ Евтимов еще не стар. Вы в каком году кончили институт? Помню, когда я вернулся из-за границы, только получив диплом, у вас уже было имя.

— Некоторые так всю жизнь и остаются без имени, — усмехнулся Весо.

Ольга рассмеялась. Тошков сделал вид, что сказанное к нему не относится, и тоже натянуто улыбнулся, хотя его коротко подстриженные — чтобы скрыть предательскую седину — усики злобно топорщились.

— Какое счастье для нашего молодого коллеги, — Тошков напыщенным жестом указал на Ольгу, — получить такого испытанного, опытного, знающего советчика.

Он подчеркивал каждое слово, стараясь придать своей речи обидный оттенок:

— Надеюсь, теперь ошибки молодых инженеров будут исправлены. Да… Я, собственно, и сам всегда готов помочь молодым, но они так самоуверенны, не слушают ничьих советов. Думают, молодость и красота — это все.

— Они правы, — отрезал Евтимов и больше не обращал на него внимания, начав деловой разговор с Ольгой. Постепенно чертеж приковал его внимание. Он придирчиво искал и разбирал ошибки, сравнивал Ольгины расчеты со своими, задавал ей вопросы, добиваясь новых решений. И, когда в одном месте Ольга стала настаивать на своем, даже воскликнул:

— Как можно защищать такие несообразности!

Девушка была теперь для него только товарищем, с которым его связывало общее дело.

На строительство прибыли два новых инженера: Траян Евтимов и Весо Русев. Младен встретил приятеля, устроил его у себя, провел по всей стройке, и Весо сразу же почувствовал себя как дома. На этот раз Младен воспользовался советами Гико Сиджимкова и отправился на склад, чтобы выбрать одеяло поновее, вешалку и тумбочку. Хотелось создать другу уютную обстановку, избавить от тех разочарований, которые выпали на его собственную долю. Но самого большого разочарования избежать не удалось: главный инженер оставил Весо в отделе.

— Зачем тогда я здесь? — в отчаянии спрашивал Весо. — Думал, раз меня посылают, так буду на самой стройке. А сидеть в канцелярии и чертить планы я мог бы и в Софии. Лучше б там я и остался.

— Нет, ни в коем случае! — прервал его Младен.

Он вспомнил свои колебания, огорчения. В первые недели он видел только неурядицы, тяготился своим одиночеством и скучал о друзьях и Софии. Что тогда значили для него широкие перспективы, новая жизнь, которая вставала за всей этой неразберихой, ошибками и неумением? Тогда он не замечал ни пожилого рабочего, спустившегося к реке, ни юношу на лесах, ни малорослого паренька, ловко орудовавшего буром. Все они были для него обыкновенными людьми, пришедшими сюда только ради заработка.

Они действительно приходили за этим. Но потом… Что-то неуловимо созревало в них потом, и из робкого неуклюжего паренька вырастал герой, неуверенный новичок становился замечательным мастером.

А он, что сделал он сам, Младен? Чем оправдал он надежды товарищей, пославших его? Бесконечные ошибки — то из-за неопытности, то из-за путаных распоряжений сверху. А если бы он с самого начала отдался строительству всем сердцем, то смог бы избежать многих ошибок и преодолеть многие трудности.

Вот сейчас ему пришло в голову, как поставить желоб, через который выливали бетон, чтобы не расслаивалась бетонная масса. До сих пор она получалась то густой, то слишком разводненной. В бетономешалке поплавки дозировочных резервуаров все еще были неисправны, и Младен разрешил добавлять воду на глазок, вместо того чтобы принять меры и обеспечить точность дозировки. А для плотины регулярный приток бетона — самое главное. Почему он не настоял на ускорении снабжения механизмами? Задумал каждый день до начала смены устраивать коротенькие летучки, но и этого не сумел добиться.

Нет, Весо и остальные друзья явно переоценивают его…

На бревне сидели трое рабочих и лениво переговаривались. Один из них спрятал ножичек, которым строгал, и с удовольствием оглядел палку — гладкую, словно отполированную.

— Нос чешется, к чему бы это? — спросил он.

— Откуда я знаю? Очень мне нужен твой нос, — ответил другой и тоже почесался.

— А чего ты спрашиваешь? Ведь это к неприятности, — сказал третий. — Сердиться будешь на кого-то, а может, и ругаться.

Младен, проходивший мимо, остановился:

— Вы на сдельщине? Или смена кончилась? Не время сейчас для отдыха и приятных бесед.

Рабочие вскочили, засуетились. Один раздраженно и дерзко ответил:

— А что делать прикажете, когда нет работы? Вон и бетонщики тоже жаловались — опалубка не готова, некуда бетон выливать.

— Не один на свете бетон, есть и еще чем заняться. Не можете вот хотя бы эти рваные мешки из-под цемента убрать? И не топчите рассыпанный цемент. Вот пустые ящики и лопаты — чего вы ими любуетесь? Соберите цемент в ящик да снесите на бетонный завод… За одни разговорчики хотите зарплату получать, а работы сколько угодно. На новом участке мне только сейчас жаловались, что некому им помочь…

На месте недавно взорванной скалы была теперь ровная площадка. С нее убирали обломки, выскребали каждый камешек большими железными щетками, смывали пыль сильной струей воды. Опалубщики таскали доски, бетонщики вводили раствор в расщелины скалы.

Кругом крики, шум, скрежет и лязг железа, повсюду кипит работа. Навстречу Младену идет Траян Евтимов, злой, нахмуренный. Он хочет пройти мимо, но Младен останавливает его.

— Ну как, поменяли вам комнату? Теперь хорошо устроились?

Траян взрывается, будто только и ждал этого вопроса:

— Как я устроился, интересно знать? Чемодан с приезда стоит нераспакованный. Неделю пожил у Сиджимкова — хватит, сыт по горло. Теперь дали не комнату, а недоразумение — маленькая, окно подслеповатое, кровати нет, только нары с двумя совсем старыми одеялами. На одном громадная заплатка — утюгом прожжено, что ли…

— Это, наверно, те самые одеяла, которые Сиджимков из дому привез и поменял у кладовщика на новенькие. Вот жук продувной, сделал-таки!.. — засмеялся Младен и стал рассказывать о сиджимковской махинации.