В дверь неожиданно постучали, и на пороге появился рабочий в ватнике. Он смущенно остановился, увидев многочисленное общество. Младена, сидевшего в углу, он не заметил и поэтому обратился к Мирно:

— Товарищ инженер, мы везде ищем инженера Зарева. Мы бросаем работу на восемнадцатом участке.

Младен порывисто поднялся, даже оттолкнул Лиляну, прижавшуюся к нему.

— Что случилось? — грубо спросил он. — Покоя людям по ночам не даете!

— Меня послал Момчил. Цемент кончается.

— Как так? А разве грузовики не прибыли? Ведь Сиджимков мне сегодня обещал до шести часов завезти несколько машин цемента.

— И вы поверили Сиджимкову! — гневно перебил Евтимов. — Еще неизвестно, куда он отправил этот цемент. От этого человека можно всего ожидать.

Младен, торопясь на концерт, забыл справиться о цементе. Но, в конце концов, разве он не вправе отдохнуть? Ведь есть и другие сменные инженеры. Почему все обращаются только к нему?

— А почему вы не позвонили в отдел снабжения?

— Мы, когда вас не нашли, пошли к Сиджимкову, — ответил рабочий, — но ни в отделе, ни дома его не оказалось. Нашли его на вечеринке. Да он раскричался и прогнал нас. Ну, тогда и Момчил рассвирепел…

Все поплыло перед глазами Младена: комната, вешалка с красным жакетом и тахта, покрытая ярким ковром. Он почувствовал, что взгляды всех присутствующих устремились на него. Как же он, инженер, коммунист, мог допустить такое? Что скажет парторг, который доверял ему и постоянно с ним советовался? Неожиданно Младену представилась Ольга на ступеньке автобуса. Лицо ее было в тени, голос вздрагивал: «Быстрей, а то опоздаешь!» Что бы сказала она, узнав об этом?

Мирко, уже одетый, готовый идти, стоял у двери. Младен заговорил с ним:

— Нужно поехать с грузовиками на станцию. Вчера я видел, что там сгружают цемент для другой стройки. Я даже сказал заведующему складом — он мой однокашник и хороший приятель, — что, если понадобится, я возьму цемент взаймы… Да, но мне нужно лично поговорить с ним. Без его согласия никто не даст. Так что, Мирко, я сам поеду. Без цемента я не вернусь. На всякий случай ты им позвони сейчас же, предупреди о моем приезде. Лазар, беги на автобазу за машинами! Живо! Завтра мы расправимся с Сиджимковым, этим проклятым ослом. А Момчилу скажите, что цемент будет через два часа.

Младен протянул руку к вешалке, где под красным жакетом висела его куртка. На секунду он остановился и обернулся к Лиляне. Сощурив глаза, она смотрела на него с пренебрежением. Молодой инженер пробормотал общее «извините!» и быстро вышел.

Младен уступил свою комнату Лиляне, а сам собирался ночевать у Евтимова. Он вернулся поздно ночью, довольный, что ему удалось получить пять грузовиков с цементом. Ему пришлось доехать с ними до бетонного завода, потом он отправился на восемнадцатый участок успокоить все еще бушевавшего Момчила: «Есть цемент — не готова площадка, а готова площадка — нет бетона. Когда же мы будем зарабатывать, как люди?»

Момчил по-прежнему все переводил на деньги, но Младен не хотел ни в коем случае упускать его бригаду бетонщиков, выходившую в передовые. Момчил был наблюдателен, со смекалкой, упрям и трудолюбив и не терпел, когда его обгоняли в работе. Стройка увлекала его все больше и больше.

Когда Младен проходил мимо одного из домов, то увидел, как кто-то выпрыгнул из окна. Луна словно ждала этого момента: прорвала цепь облаков и осветила прыгавшего. Даже издали в нем нетрудно было узнать Сиджимкова. Он поспешно поднялся, но с первого же шага принял вид человека, спокойно и невинно гуляющего при лунном свете.

Как ни был зол Младен на Сиджимкова, сейчас он, не стал трогать этого пошляка. Он очень устал, да и Лиляна не выходила у него из головы. Разве это та женщина, которую он хотел бы любить всю жизнь? И все же невозможно было не думать о ней — белокурой красавице, которая сейчас спит в его комнате. Все там полно ее очарованием, и теперь ему никогда не прогнать из этой комнаты ее пленительный образ. Может, она когда-нибудь все же придет к нему?

Какая-то тень метнулась в его сторону. Зарев узнал рабочего с плотины.

— Это вы, товарищ инженер? — заговорил тот. — Цвятко поранил руку у ковша. Я был в аптеке, но она уже закрыта. Бинт нужен, а то перевязать нечем. И как все этой ночью неудачно получается! Только наладилось с цементом — дозатор испортился и завод встал. Хорошо, что мы нашли товарища Мирко. Он на стройке и днем и ночью. Да и вы, как он: даже сон вас не берет.

В словах этого тихого, скромного бетонщика звучала такая теплота и доверие, что Младен даже смутился.

— Подожди, посмотрим, что можно сделать, — глухо сказал он. — Бинта у меня нет, придется разбудить девчат: у Тани всегда все есть.

Младен поднялся по деревянной лестнице. Белели некрашеные ступеньки. И каждая раздражающе скрипела.

Перед комнатой девушек Младен остановился. Сердце его замерло. В двух шагах — его комната, там сейчас Лиляна. А что если постучать и войти, будто бы за бинтом и борной? Может, она и не рассердится? Ей, наверное, очень идет пижама.

В волнении он сделал шаг к своей двери. Позволит ли она ему войти? Если позволит, значит, вот она какая! А если не откроет, то что о нем подумает?.. А вообще, что с вами происходит, товарищ инженер? Неужели вы, как и Сиджимков, пустились в ночные похождения?.. Младен отступил назад.

В коридоре послышались шаги. Это Таня возвращалась с ночной смены. Она достала из своей тумбочки бинт и все остальное, нужное для перевязки, и вынесла в коридор Младену.

Рабочий ждал его на улице. Младен передал ему медикаменты, а сам направился к Евтимову, пригласившему его переночевать у себя. Дом Траяна находился на противоположном склоне. Младен долго шагал в темноте по липкой грязи. Эта вынужденная ночная прогулка отвлекла и успокоила его.

Ощупью он нашел ручку двери, на цыпочках вошел в комнату и через два шага наткнулся на стул. Тот с грохотом отлетел в сторону.

— Кто там? — спросонья вскинулся Траян. — А, это вы? Ничего, ничего, зажгите лампу…

— Да нет, не надо. Я уже присмотрелся… Мне очень совестно, что я беспокою вас. Но наша гостья приехала так неожиданно и еще более неожиданно осталась ночевать.

Раньше Младен относился к Евтимову с некоторым предубеждением. Как всякий молодой, самонадеянный, полный новых идей человек, он считал все, принадлежащее прошлому, консервативным и был убежден, что люди старше его не могут понять нового и не могут приобщиться к нему, а только стоят в стороне и критикуют. Но чем дальше, тем больше привлекали его в Траяне жизнелюбие, пытливый ум, логика мышления и прекрасное знание техники. Способность быстро ориентироваться и творческие находки Евтимова поражали Младена, а его твердость при отстаивания своих принципов просто покоряла, и молодой инженер уже находил в беседе со своим старшим коллегой все большее удовольствие и пользу.

Но в эту ночь Младену хотелось поговорить с ним совсем о другом. Ему нужна была отдушина, необходимо было поделиться с кем-нибудь своими мучительными раздумьями, связанными с Лиляной, понять самому, что помешало ему войти к ней. Если бы он не видел Сиджимкова и Таня не появилась в коридоре, он бы вошел? Нет, все-таки нет. Причина была глубже. На первый взгляд совсем незначительная подробность, но она открыла ему глаза, он увидел Лиляну совсем в другом свете.

Невзначай брошенная Лиляной фраза о книгах напомнила ему многое. Раньше, увлеченный ею, он просто не придавал этому особого значения. Взять хотя бы то, какую незавидную роль она заставила его играть тогда в ресторане, в компании ее дружков. Он должен был стеречь пальто Лиляны, в то время как она танцевала и кокетничала с другими. Он или Тошков — для нее это в сущности безразлично.

Сегодня он понял это особенно ясно. Разве о такой женщине мечтал он в трудные студенческие годы? И ее ли взгляд, полный пренебрежения, будет поддерживать его при каждой трудности, которая встанет на их пути?