Болгарским инженерам доверили огромные дела. Теперь и о нем, Траяне Евтимове, конечно, вспомнят. И когда объявили о строительстве первой плотины, он подумал, что наступает и его час. Тогда-то Траян снова вынул заветную зеленую папку и принялся разрабатывать еще более подробный проект. Опять они с Дорой надели рюкзаки. И снова он начал свои изыскания. Но для чего теперь ему все это?

Дора подошла к столу, погладила руку мужа, прижавшую чертеж.

— Ну, разве я не права, Траян?

Он отдернул руку.

— Ты видела? Вышло постановление о той самой реке, моей реке. Напечатано в сегодняшних газетах. Будут строить мое водохранилище. Но обо мне и не вспомнили!.. А я не стану им кланяться! Я не новичок. Опыта мне не занимать. Слава богу, не какая-то канцелярская крыса. А «они» назначают руководителями юнцов прямо со школьной скамьи. Не нуждаются в людях с опытом и знаниями… Кончено! И чтобы я от тебя, Дора, больше не слышал об этом водохранилище…

Она никогда и не заговаривала с ним о водохранилище. Он начинал разговор сам. Дора всегда знала все его надежды и разочарования. Но сейчас, после этого постановления, она ничем не могла его утешить и потому попыталась перевести разговор:

— Траян, а что ты скажешь на это? Жужи, Юлькина подруга, хочет продать кое-что из своих мехов. А Перка, ты ее знаешь — рыжая такая, надменная, мамина приятельница, уговаривает Жужи немного повременить. Скоро-де все будет по-другому, что вы тогда станете делать без своих мехов? По радио будто бы сказали, что недалек тот день, когда все переменится. Они советуют мне не якшаться особенно с нынешними. И, может, это даже к лучшему, что тебя не взяли…

— Удивляюсь, что у тебя общего с этими гусынями? Знаю, ты скажешь, что встретила их случайно. Глупые бабы! И Юлька, если будет с ними знаться, станет такой же.

— Ты же отлично знаешь, что Юлька совсем не такая.

— Это-то и обидно. Ведь умная девушка! Когда она поступала в университет, я думал, из нее выйдет толк, а она бросила учиться и теперь занята лишь пустыми сплетнями и болтовней о тряпках. Барышня на выданье! Ничего, зато отец работает за троих.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что Юлька должна работать?

Дора была поражена. Она принадлежала к тому кругу, где считалось, что только совсем нищие женщины должны работать, что унизительно, когда муж не может обеспечить жену. И вообще она была уверена, что женщине совершенно незачем идти в учреждение, а тем более на производство. Это не прибавит ей ни самостоятельности, ни уважения.

— Ничего я не хочу. Это ее дело. Но я терпеть не могу бездельников.

— Может быть, ты еще скажешь, что и я должна работать?

— А почему бы и нет?

— Траян, ты никогда ничего подобного мне не говорил!

— А теперь говорю, но думал я это всегда. И вообще я думал, что хоть дома найду спокойствие и сочувствие, а меня дергают с утра до вечера. Ты совсем стала похожа на свою тетку Зорницу!

И Евтимов вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

На улице все еще бурлил людской поток. Соседи из их дома давно прошли. Сейчас на широкую магистраль вливались колонны людей из боковых улиц. Евтимов недовольно поморщился: никак не ожидал, что попадет в этакую толчею. Он ощутил в душе неприятный осадок от того, что так грубо обошелся с женой. А все нервы! В последнее время он становится все недоверчивее, раздражительнее, озлобленнее… Людской поток стремительно двигался по улице, а он сторонкой пробирался по краю тротуара, опасаясь, как бы не встретил его кто из знакомых, не подумал бы, чего доброго, будто и он тоже участвует в этом шествии.

И тут как раз Евтимов увидел знакомого инженера. Тот, правда, не заметил его. А может быть, сделал вид, что не заметил? «Ему неловко, что я его вижу на демонстрации», — подумал Траян.

Взгляд его скользил по лицам. Столько непохожих людей — разные профессии, разные интересы, — а сейчас все вместе. Сухощавый мужчина в пенсне быстро шагает, опустив голову; круглолицая улыбающаяся женщина торопливо семенит, стараясь не отставать; накрашенная девушка высокомерно смотрит на окружающих, но и она подчиняется общему ритму. Сурового вида мужчина останавливается, поджидая жену, и ворчит: «Ну, что ты зазевалась? Вечно мы плетемся в хвосте». Какая-то толстушка все оглядывается по сторонам и весело говорит приятельнице: «На этот раз весь наш дом в сборе».

Траян увидел, что демонстрация пройдет нескоро. Он сошел с тротуара и стал ждать, когда между рядами образуется небольшой просвет и можно будет пробраться на другую сторону. Но, засмотревшись на идущих, несколько раз упустил удобный случай.

— Здравствуйте, товарищ инженер. И вы на митинг?

Молодой звонкий голос вывел его из раздумья. Синие глаза улыбались ему. Траяну этот голос напомнил что-то давно забытое. Где он видел эту девушку? Стройная, с коротко подстриженными черными вьющимися волосами… Нет, он ее не помнит. А тем временем поток подхватил Траяна, и он зашагал в ногу с девушкой.

— Вы не узнаете меня? Да я же Ольга, одноклассница Юльки. Вы еще столько раз помогали нам решать задачки! Не так уж давно это было, лет пять-шесть назад. Но, я вижу, вы совсем не помните меня?

Девушка засмеялась, но тут же покраснела и опустила глаза. А когда Траян заговорил, снова подняла их, ласково улыбнулась.

— Конечно, я вас узнал. Только в первую минуту… Это так неожиданно. Тогда вы были совсем маленькой девочкой. С косичками, в черном фартуке и платье с белым воротничком. А теперь…

Он не закончил фразу, в задумчивости глядя на девушку. На вид она моложе Юльки. Не такая высокая, но стройная, как молодая березка.

— А теперь? — спросила она настойчиво и лукаво.

Траян развеселился. Как хорошо среди тягостных раздумий и житейских невзгод встретить кого-то, кто хоть ненадолго возвращает тебя назад — в молодость! В нем проснулась прежняя жизнерадостность, желание шутить.

— А теперь вы совсем не похожи на ту маленькую девочку. Только глаза прежние. Я ведь всегда забывал ваше имя и называл вас Фиалкой. Из-за цвета глаз. Ну, что еще вам сказать? Вы же и сами все отлично знаете. Да и сколько молодых людей говорили вам об этом…

— Нет, не говорили, — искренне сказала девушка. — Вы не знаете, какие теперь молодые люди. Никогда не догадаются сказать девушке что-нибудь приятное. В лучшем случае дружески похлопают по плечу… А что Юлька поделывает? Мы с ней редко теперь видимся.

— Ничего не делает, — ответил Траян. В его голосе послышалось недовольство. И не столько из-за самой Юльки, сколько из-за того, что напоминание о ней снова возвращало его ко всем этим пустым людям. — А вы-то сами как? Помнится, тогда вы мечтали стать инженером, строить водохранилища и гидростанции, — насмешливо сказал он.

Девушка снова опустила на миг глаза, потом прямо взглянула на него. В ней странно, сочетались застенчивость и смелость. Вот опять прежнее лукавство в голосе и во взгляде.

— Но я и стала инженером, дорогой коллега, и в самом деле строю водохранилище.

«Подумать только! — Траян недоверчиво усмехнулся. — Маленькая девочка стала инженером, называет меня своим коллегой. Скорее всего она шутит». Но девушка продолжала серьезно и восторженно:

— Да, товарищ Евтимов, я буду строить ваше водохранилище. А ведь я вообще о водохранилищах в первый раз услышала именно от вас. Помните? Вы рассказывали нам об этом с таким увлечением, что мы с Юлькой твердо во все поверили, хоть это и звучало тогда сказкой. Представляю себе, как вы сейчас бесконечно счастливы! И для меня это двойная радость: я занимаюсь любимым делом — работаю в «Гидропроекте» и буду строить ваш водонапорный туннель.

Девушка ждала, что Евтимов разделит ее радость. Но он раздраженно воскликнул, не думая, что может ее задеть:

— И вас туда назначили? Значит, вот как теперь строят!

Ольга, увлеченная своим рассказом, не заметила его раздражения.

— Грандиозный проект! Я просто сгораю от нетерпения увидеть его осуществленным. С тех пор как меня включили в эту группу, я часто думала о вас. Хотела перечитать вашу статью о водных ресурсах, но нигде не могла найти. Мне часто хотелось посоветоваться с вами, да все не решалась… Значит, через несколько лет поплывем по новому озеру на паруснике? Вы гребете? Я заняла первое место в соревнованиях. Так что я полностью готова принять новое озеро…