– Ваня не обжора какой-нибудь, – заступился Сарый за ученика.

– Вы хотите есть, дон Севильяк? – отодвинув от себя тарелку с нарезанной ветчиной и колбасой, спросил Иван.

– Ничего он не хочет, – опять ответствовал Сарый. – Ты сюда зачем пришёл? – посмотрел он снизу вверх на дона. – Есть?

– А тебе жалко? – грустно прогудел дон Севильяк. – Мог бы подумать и обо мне, если позвал.

– Я тебя не звал! – отрезал Сарый.

Дон Севильяк обиженно засопел, а Сарый насупился. Наступила тишина. Нарушил её Иван.

– Так я могу есть? Или мы всё это с доном…

– Ешь, Ваня, сам, – сказал Симон. – А собрались мы здесь, чтобы сказать тебе кое-что, поскольку ты решился всё-таки войти в Фиман в одиночку.

– Это опасно? – с удовольствием пережевав половину бутерброда и отхлебнув большой глоток чаю, спросил Иван.

– В принципе, нет, – сказал Симон.

– Чепуха это всё, – хмыкнул Сарый.

– Ещё как! – громыхнул дон Севильяк.

Иван откинулся от стола и засмеялся.

Первым его поддержал дон Севильяк – заухал и загремел, потом Учители тоже заразились смехом.

Дон машинально протянул руку и сграбастал содержимое тарелки – его оказалось на один его укус. Он, продолжая смеяться, всё это, не жуя, проглотил и пальцы облизал.

Сарый попытался перехватить его руку, но промахнулся.

Всё это подлило масла в огонь неожиданного веселья.

Они откровенно хохотали. Симон похлопывал ладонями по коленям, а Сарый бил кулаком в железной твёрдости бедро дона Севильяка.

– Классическая ситуация, – наконец смог вымолвить Иван.

– У каждого свидетеля своя версия, – сказал Сарый.

– Да, у каждого свой опыт, – подтвердил Симон.

– Причём тут опыт? – не согласился Сарый. – Надо просто не замечать эти плывущие картинки, тогда и…

– Ты не прав, дорогой.

– Давайте по порядку, – напомнил о себе Иван. – Но прежде я хотел спросить у вас об омоложении. Я там побывал и ничего не почувствовал. А вы говорили…

– А что ты мог почувствовать? – с лёгким пренебрежением спросил Симон. – Вот я – да. Лет на тридцать. Так что могу опять туда долго не ходить.

– Вы там не были тридцать лет?

– Тридцать – не тридцать, а лет двадцать точно там не бывал. Не люблю, скажу честно, туда ходить.

– Но постойте! – воскликнул Иван. – Учитель мой чуть ли не каждую неделю наведывается. Он тогда должен быть уже младенцем.

– Ну, уж, – буркнул недовольно Сарый.

– Ему это не грозит, – сказал Симон.

– Он не омолаживается?

– Почему же. Как видишь, он выглядит значительно моложе меня, а старше лет на триста.

– Как это на триста? – опешил Иван и подозрительно глянул на Симона, потом перевёл взгляд на Сарыя, не разыгрывают ли они его. – Когда же он тогда родился?

– Спроси у него сам. Во всяком случае, где-то в начале девятнадцатого века, наверное.

– То есть? – совсем ошалело посмотрел Иван на Сарыя и сделал движение, словно хотел от него отодвинуться подальше. – В каком году-то?

– Симон знает, а не говорит. А родился я в тысяча восемьсот тридцать четвёртом, – медленно назвал год своего рождения Сарый. Усмехнулся и также неторопливо, словно смакуя, добавил: – Девятнадцатого марта. Вот в каком часу – не знаю, врать не буду, но как будто бы утром.

– Учитель, – только и смог сказать Иван, а сам подумал, что с ним либо играют, либо он сам совсем ничего не соображает. Замямлил: – Но как же?.. Но тогда… Ничего не понимаю! – тряхнул он головой, стараясь стряхнуть наваждение. – А как же?.. Вы же говорили, что из будущего, а теперь… вот…

– Ну и что? – словно о безделице спросил Сарый, явно наслаждаясь произведённым эффектом.

– Как это ну и что? Сейчас у нас только-только начался двадцать первый век… Сейчас не будущее, а вы оттуда. А родились в прошлом. И Вам под тысячу, значит, лет. Это… это…

Симон рядом тяжело передохнул и погладил колени. Он, наверное, хотел что-то сказать, но промолчал.

– Я, Ваня, не из того будущего. – Сарый вытянул вперёд губы, чмокнул ими. – Я, Ваня, обычный перль. Для вашего мира.

– Обычный… Перль. – эхом подхватил Иван.

– И будущее моё там, – продолжал как ни в чём ни бывало Сарый, – а не здесь. Мы с доном Севильяком…

– И дон Севильяк? – откровенно уже разинул рот ученик и безумным взглядом осмотрел названного.

– Да, мы с доном Севильяком, – спокойно продолжил Сарый, не замечая круглых от удивления глаз ученика, – настоящие перли в этом мире. Но… из разных миров. Просто однажды мы с ним счастливо встретились в поле ходьбы, а чуть позже, так же счастливо – с Симоном. Наверное, провидение двигало нами в те мгновения. Мы встретились, неторопливо выяснили, кто мы есть и не испугались довериться друг другу. Вот почему…

Симон предостерегающе поднял руку, пытаясь остановить Сарыя. Иван заметил его движение.

– Да говорите вы! – с досадой и вызовом воскликнул он. – Ещё одна тайна, до которой вы меня пока не хотите допустить?

– Теперь уже не тайна, Ваня, для тебя, – сказал Сарый и обменялся взглядом с Симоном. – Но Симон прав. Мы втроём храним молчание о нашем происхождении уже многие годы. Тут дело в том, что… Ты же помнишь свою первую встречу с аппаратчиками?

Иван кивнул.

– Они меня посчитали за перля.

– И испугались. Так что если и есть тайна, то в том, что мы никому не говорим о своей принадлежности к параллельным мирам. Как, кстати, и другие.

– То есть, – озарился догадкой Иван. – Среди ходоков могут быть на легальном положении другие перли? Но Вы, Симон как-то мне говорили…

– Всё, что я тебе тогда говорил, остаётся в силе. Перли бывают разные. Ты для нас – тоже перль.

– Но-о… А-а… кто ещё?

– Кто же тебе это скажет? Да и я зря поведал тебе о том. Тем более, что… – Сарый исподлобья посмотрел на Симона, застывшего в царской позе. – Не все перли, Ваня, если они есть среди нас, просто перли. Есть охотники за ходоками.

– Час от часу не легче! – проговорил Иван. – Дигона какая-то неведомая секта могла лишить ориентации в поле ходьбы. Теперь вот перли-охотники на нашу голову. – Он помолчал. – Мешок Сола… Был… Что ещё такого сегодня вы мне преподнесёте, дорогие Учители? Кто на нас ещё глаз положил?

– Тебе этого мало? – холодно спросил Симон. Он явно злился, но сдерживал себя. Сказал жёстко: – Думаю, на сегодня достаточно того, что мы тебе уже сказали. Ты собирался в Фиман, вот о нём и поговорим. Тем более что ты идёшь туда впервые и без сопровождения.

– Но мне же хочется знать! – решил нажать Иван. – О Фимане можно поговорить и попозже, а то, что вы мне сегодня сказали, вдруг пригодится как-нибудь.

– Наверное. Но, Ваня… Видишь ли, то, что ты уже от нас узнал за неполные полгода, нам… Мне и им, – Симон ткнул пальцами, сложенными лодочкой ладонью вниз, в Сарыя и дона Севильяка, – понадобились десятки лет. – Он чуть снизил голос и добавил: – Сотни лет. Однако знать – это совсем не значит понимать. И ты знаешь как будто бы уже много, но уяснил пока что от силы десятую часть того. Да, Ваня, да. Хотя ты себя и считаешь прошедшим огонь и воду, но ещё не сообразил, что на каждую рыбку есть удильщик. Всё взаимосвязано и взаимозависимо. Мир существует миллиарды лет и у него свои законы, Ваня. Другое дело, нравятся они нам или нет… Но они таковы… Так-то, Ваня.

Ивану полностью расхотелось есть.

Да он просто позабыл о еде.

Который уже раз ему указывали на прозу жизни, в какой бы плоскости она ни протекала: каждый сверчок знай свой шесток. Казалось, ходоки во времени – это прыжок вне не только тягучей повседневности, но и за пределы иных, подстерегающих человека если не бед, то хотя бы пеленающих его обусловленностей, связанных с его существованием как вида, как особи, как обыкновенной твари, наконец.

Ан нет! Всё одно и то же.

«На каждую рыбку есть удильщик», сказал Симон…

– Я вас понял, – пробормотал Иван и тут же поправился: – Не всё, конечно, но идею, пожалуй, да.

– Этого пока и достаточно, – также негромко и едва разборчиво проговорил Симон, всё-таки непонятно кем недовольный – собой или учеником.