– Нам не следует долго оставаться наедине. Иначе мы можем не устоять перед искушением. Позволить себе такой глупый поступок будет верхом безответственности, – задумчиво проронил мой любимый.

Слишком хорошо понимала, насколько сейчас паршиво было на душе у мужчины. Ласково обняла его и снова промолчала, прижавшись щекой к плечу. Мы постояли, пока желание послать все условности и чужие планы в лес по мухоморы и бледные поганки, не стало опасно сильным. Потом неспешно пошли в сторону башни. К ней примыкали казармы и склады пограничной стражи.

Комендант крепости оказался ведьмаком. Он с любопытством посмотрел на меня и потребовал объяснений. После того, как все условности были соблюдены, мне выделили чистый комплект одежды, включая плащ из чёрной промасленной шерсти, и набор для починки амуниции и личных вещей.

Магистр Теннь, явно довольный, что мне, пока что, ничего не угрожает, со смехом проронил:

– Эта девчонка бредит Наследником с тех самых пор, как впервые его увидела. А он и внимания на неё не обращает. У неё нет ни колдовской стихийной силы, ни тыкворра. По мнению Линнарра, Виккетти – пустое место. В отличие от вас, Магнолия.

– Мне её искренне жаль, но я не претендую ни на одного мужчину в Академии. Сначала нужно выучиться и получить диплом. Личной жизнью можно будет заняться и потом. Особенно учитывая, что ещё нужно взять под полный контроль сразу два стихийных дара. Не менее своенравных, чем Внутренний Огонь Риты.

– Держись от этой троицы подальше, – сразу почуяла, что магистр Теннь говорит гораздо меньше, чем знает. Только кто я такая, чтобы требовать немедленного ответа? – Обо всем необычном сразу сообщай мне или ректору Орхидее, Магнолия.

– Хорошо, – единственное, чего требовало моё изнурённое муштрой тело, был сон. Когда меня, наконец, оставили после долгих расспросов в покое, сил хватило только на то, чтобы доползти до постели и рухнуть в неё.

К сожалению, отдохнуть не получилось. На этот раз, мой покой нарушили только две женщины. Они рассматривали меня точно неведомую зверушку, кого все считали совершенно безвредной, а она вдруг вздумала кусаться. Молча сверлили надменными взглядами, явно решая, что же со мной делать. Потом также беззвучно исчезли.

После того, как осталась без надоедливого присутствия, сразу проснулась и прободрствовала до завтрака. Сон бежал от меня, как горизонт от того, кто настырно желает переступить через него. Чувствовала, что ответ совсем рядом. Минимум одну из них я точно знаю. Только вот догадаться, кто это, так и не смогла. Ощущение беспомощности всегда сильно бесило, но сейчас было совсем не время давать волю эмоциям.

Привычно проверила порог и дверь, опасаясь очередного нежданного подвоха. Потом с удивлением заметила призрак императрицы Лангирры. Бессменная хранительница императорского рода была в такой печали, что я непроизвольно насторожилась. В таких случаях предпочитала предоставить собеседнику право самому решать, когда и сколько следует рассказать.

Женщина с печальными голубыми глазами и пепельно-русыми волосами словно выцвела от горя. Пауза затянулась, но чутьё подсказывало, что хранительница императорского рода не может никому выдавать даже самые грязные и страшные тайны рода, его она пообещала защищать. Ведь клятва была своего рода печатью. Она не давала возможности сказать слишком много, чтобы ненароком не навредить собственным потомкам. К тому же в качестве наказания вина за проклятие терзала несчастную душу диким зверем каждое мгновение бытия.

Заглянув в виноватые глаза, поняла, что многого она мне рассказать попросту не имеет права. Данное обещание не даст ей сказать ни одного лишнего слова. Немного подумав, произнесла довольно примирительно:

– Ты сделала всё, что смогла. Не твоя вина, что император предпочёл статусную Викторию матери своей дочери. Не стоит переживать о том, чего не в силах изменить, – не помню, где я услышала или прочитала эту здравую мысль.

Только наградой мне стала слабая улыбка призрака и тихие слова:

– Будь осторожна, Виккетти совсем не зря беспокоится о будущем империи Акросс. Линнарр намерен обойти брата на крутом повороте и заставить тебя выйти за него замуж.

Я проказливо стрельнула глазками в сторону расстроенной гостьи и задействовала все защитные заклятья и контуры в моей комнате. Потом выудила из схрона эльфийский помолвочный цветок:

– Моё сердце не свободно. Да и никто другой уже не сможет отвести меня в Храм Богини-Матери. Прости, но не могу сказать, кто мой будущий муж. Иначе моя болтливость может стоить ему жизни. Только всё равно мне ни в коем случае нельзя попадать в Поющую Долину. Никто посторонний не должен об этом узнать.

– Клянусь, от меня эту тайну не узнает ни одна живая или мёртвая душа, – и призрак императрицы печально улыбнулся и истаял без следа, оставив на душе приятное тепло.

До завтрака ещё оставалась пара часов. Спать мне уже не хотелось. Поэтому решила провести их с толком. Открыла фолиант, его я скопировала по совету ректора Орхидеи. Разбираться в тонкостях собственных стихийных даров оказалось очень увлекательно. К тому же, вскоре ко мне присоединились Зубик и Нур.

С удивлением заметила, что ощущаю при них себя так, словно за спиной распахнулись крылья, хотя в грифона не оборачивалась, чтобы никому не открыть одну из тайн. Те в будущем могли спасти жизнь не только мне. От увлечённых занятий меня отвлекли едва слышные шорохи у моей двери.

Тыкворру ранняя возня явно не понравилась, поэтому он удрал в коридор, просочившись прямо через дверь. Через мгновения оттуда донеслись гневные мужские вопли. Один голос принадлежал Холену, а второй с ходу не опознала. Потом все стихло, а моя любимая «хэллоуинская тыковка» вернулась, сжимая в зубах два лоскута. Чутьё подсказало, что поруганию подверглись именно штаны тёмных магов.

Третий обрывок оказался шёлковым рукавом явно от женского платья. Когда попыталась разузнать всё снаружи, на меня сердито рыкнули. Потом Зубик куда-то умчался вместе с трофеями. Нур же бдительно следил за тем, чтобы я не вздумала даже приближаться к входной двери.

Прекрасно понимала, что у обоих моих спутников должны быть весьма веские причины для такого странного поведения. Поэтому просто стала терпеливо ждать, пока меня не вызволят из беды. Видимо, на этот раз, столкнулась с чем-то, с чем сейчас самостоятельно справиться не смогу.

Через полчаса под моей дверью послышались голоса обоих ректоров. Магистр Теннь, что-то совсем неразборчиво бормоча себе под нос, периодически поминал чью-то беспросветную глупость. Он тяжко вздыхал и периодически обещал кому-то хорошую порцию розог для повышения уровня ответственности, которая у этого некто, видимо, отсутствовала напрочь. Сразу почуяла, что все Призванные сегодня утром получили похожий неприятный дар. Только не для каждой из нас последствия оказались не опасными.

Удивилась, что слуги срезали старую дверь и разобрали порог и куда-то унесли. Как услышала, чтобы сжечь после проведения какого-то очень заковыристого ритуала в ближайшее Великое Полнолуние. Оно должно было наступить через три дня и помочь полностью решить неприятную проблему с далеко идущими для всей столицы последствиями.

Мой вопросительный взгляд оба ректора в унисон проигнорировали. Только магистр Орхидея недовольно проронила:

– Глупость и неумение играть по правилам никак, к сожалению, не зависит от возраста, пола, расы и силы талантов. Когда дело касается брачных перспектив, у некоторых происходит полное отключение мозгов, остатков порядочности и инстинкта самосохранения. Будь предельно осторожна, Магнолия.

В знак искренней благодарности погладила Зубика по яркому глянцевому бочку и услышала довольное ворчание. Мой магический помощник относился к моей безопасности почти с маниакальным рвением, как и Нур.

В тот день занятия начались с довольно жёсткой воспитательной беседы. Кто провинился, нам так и не соизволили сказать. Было понятно, что некие адепты пустили в ход запрещённые методы. Наказание за такой проступок может оказаться довольно суровым. Что означали руны на пороге и символы на дверном полотне, никто объяснить не позаботился. Видимо, из практических соображений. Если не знать, как они пишутся и что означают, то и вероятность повторного применения кем-то другим из студентов практически стремится к нулю.