—Ты ни в чем не виновата, ты меня слышал? — в ярости повторил он.

—Если бы я только знала, как принять то, что ты хотел мне дать. . если бы я не была до смерти напугана тем, что мы снова вместе. .

—Ноа … Заткнись, ладно? — отрезал он, а затем поцеловал меня так, что я вздрогнула. Он поцеловал меня так, как умел целовать только он, он поцеловал меня так, как я хотела с тех пор, как он ушел . . как я хотела этого в ту ночь, когда мы расстались, как я хотела, чтобы он поцеловал меня в тот день, когда он сказал мне, что больше не сможет меня любить . .

—Я люблю тебя, Ник, —заявила я ему, когда он отстранился, чтобы дать мне отдышаться. Его глаза пробежались по моему лицу, словно желая запомнить каждую из моих черт.

Я положила руку на его уже выбритую щеку и погладила ее, не желая больше отдаляться от него. Он поцеловал меня в щеки, челюсть и нос. Он поднял мою футболку и положил руку на мой и без того выпуклый живот.

—Ничто больше не разлучит нас, Ноа, клянусь нашим сыном.

Я крепко обняла его и зарылась головой ему в шею. Я не хотела двигаться, я не хотела расставаться с ним. Я обнимала его, пока мы оба не заснули.

Я открыла глаза не знаю, сколько времени спустя, но это не могло быть долго, потому что мы все еще продолжали лететь. Снаружи была ночь, и нас освещали только маленькие фонарики по бокам кабины.

Ник смотрел на меня, бодрствуя, его пальцы рассеянно играли с одной из моих прядей волос.

—Думаю, я никогда не говорил тебе, как сильно мне нравятся твои веснушки, — заметил он, поглаживая меня по щеке, уху и шее своими длинными пальцами.

— Да, ты это сделал, — сказала я, не отрывая моего взгляда от его.

— Я намекнул на это. . но я не выразил это ясно словами. Я знаю, где находится каждая из них, а также замечаю, когда у тебя появляются новые… Они сводят меня с ума.

Я весело улыбнулась из-за того, с какой интенсивностью он говорил об этих веснушках, которых я всегда ненавидела, пока не встретила его.

—Ты думаешь, у ребенка будут такие веснушки, как у тебя? —спросил он меня тогда весело.

—Я думаю, что у младенцев нет веснушек, Ник, — с улыбкой подтвердила я.

Его пальцы продолжали играть с выпуклой кожей моего живота.

—Он стал намного больше с тех пор, как я видел тебя в последний раз, — сказал он, проводя большим пальцем по кругу чуть выше моего пупка.

Я вздрогнула с головы до ног.

—Тонкий способ сказать мне, что я толстая, —повторила я, морщась.

—Ты выглядишь идеально. Я никогда не видел тебя такой красивой, как сейчас, любовь моя.

У меня закружилась голова от его взгляда на меня, и я потерялась в его удивительных голубых глазах.

И вдруг я кое-что вспомнила.

—Ты сказал мне, что уже придумал имя.… —прокомментировала я, чувствуя любопытство по поводу его выбора.

Ник заправил прядь моих волос за ухо и медленно погладил большим пальцем мою скулу.

—Да, я думал об одном.… —объявил он вдруг нервно.

—Обещаю не смеяться над тобой, если имя будет очень некрасивым, —отрезала я, улыбаясь.

Ник улыбнулся мне в ответ.

— Я бы хотел назвать его Эндрю, — выпалил он, глядя мне в глаза. Он был взволнован, ожидая моей реакции.

—Эндрю, в честь твоего дедушки? —спросила я.

Ник, казалось, расслабился, увидев, как я это воспринимаю.

—Да. В честь моего дедушки — сказал он, не отрывая глаз от моих. —Для меня он был человеком, на которого я всегда мог рассчитывать. Он любил меня и дал мне самую важную возможность в моей жизни. Он слепо доверял мне, оставив мне свое наследие, и я знаю, что если бы он был жив, он был бы очень рад, если бы мы называли его так.

—Эндрю Лейстер, —произнесла я вслух, —Мне нравится.

Ник поцеловал меня в губы со сдержанной улыбкой. Я была счастлива.

—Эндрю Морган Лейстер, — поправил он меня, отстраняясь и целуя меня в нос. —Он тоже заслуживает того, чтобы носить имя своего деда, тебе не кажется?

Я почувствовала, как мое сердце остановилось. Воспоминание об отце пришло мне в голову, и я почувствовала, как мои глаза наполняются слезами. Ник так и не смог понять, что я чувствую по отношению к нему, и как, несмотря на то, что он сделал, часть меня все еще хотела его.

Я и сама этого не понимала, но это было просто так. Человек не управляет чувствами и не контролирует их. Я любила своего отца, несмотря на все, что он делал, маленькая девочка во мне все еще оплакивала его смерть.

—Нам не обязательно это делать, — возразила я, прикусив губу.

Ник снова поцеловал меня, на этот раз в шею.

— Он был твоим отцом. Без него тебя бы не было здесь, передо мной, с моим первым ребенком внутри тебя. Да, мы должны это сделать.

Я потянула его за собой, чтобы дотянуться до его губ, и он обнял меня, крепко прижимая к себе.

—Я думала, ты захочешь называть его Николасом, — прижалась я к его груди.

Он отстранился, чтобы весело посмотреть мне в лицо.

— В твоей жизни будет только один Ник, Ноа, и это буду я.

Я засмеялась над его размышлениями. Но таким был Ник, и это было правдой: в моей жизни был только один Николас Лейстер.

Я отстранилась от него и опустила взгляд на свой живот.

—Эндрю. . — я тихо произнесла это имя и только тогда почувствовала сильный толчок изнутри.

Я удивленно распахнула глаза. Как будто он давал мне свое одобрение.

Следующий удар был нанесен секундой позже.

—Дай мне свою руку! —взволнованно попросилаа я его. Ребенок, казалось, заразился от меня энтузиазмом, поскольку он снова дал мне силы.

Ник протянул руку и положил ее на то место, где я почувствовала удар.

—Ты это чувствуешь? — спросила я, довольная, что наконец-то он может почувствовать то, что я чувствовала последние несколько недель.

Ник совершенно ошеломленно кивнул.

—Черт возьми. . — воскликнула он, когда следующий толчок был еще сильнее предыдущего.

Это было невероятное чувство, лучшее из всех. С моим ребенком все было в порядке, и он пинался.

Ник поднял глаза и устремил их на меня.

—Спасибо, Ноа.. . спасибо тебе за это.

Я потеряла дар речи, просто позволила ему обнять меня, в то время как невероятное чувство охватило меня целиком: счастье.

52. НИК

Я был в дерьме. Я чувствовал внутри себя такой гнев из-за того, что произошло, что мне было очень трудно скрыть это и замолчать перед Ноа.

Я не хотел, чтобы она волновалась, я даже не хотел, чтобы мне приходилось думать о том, что произошло, но мой разум не переставал работать круглосуточно.

Они пытались убить меня.

Я был одержим мыслью, что подобное может повториться снова, но на этот раз не против меня, а против прекрасной женщины, которая каждый день выходила из дома, как будто ничего не произошло. Ноа, как обычно, вернулась к своему распорядку дня: она ходила на учебу, на работу, а затем приходила ко мне. Мы еще не жили вместе, и потеря ее из виду сводила меня с ума.

Стив позаботился о том, чтобы отвезти и забрать ее, и ждал ее возле факультета, чтобы с ней ничего не случилось, но на моем месте я бы запер ее в комнате со мной и не позволил бы ей уйти. Я едва мог встать с постели, выздоровление шло очень медленно, и я выходил из квартиры только для того, чтобы приехать в больницу. Медсестра, которую наняла Ноа, должна была помогать мне по дому, но я ненавидел чувствовать себя таким образом, как инвалид, мне нужно было быть с Ноа, постоянно следить за тем, чтобы с ней все было в порядке.

Когда она приходила ко мне, это было полной пыткой. Она приходила, улыбаясь, и рассказывала мне, как прошел ее день. Ее улыбка наполняла радостью всю комнату, и мне не терпелось схватить ее, сорвать с нее одежду и одним махом сделать своей.

В последний раз мы занимались любовью, когда зачали Эндрю. Шесть месяцев, не чувствуя ее прекрасного тела, как только можно вообразить, шесть месяцев, не погружаясь в нее и не заставляя ее кричать. Хуже всего то, что мое тело было дерьмовым, да, но мой разум был способен взойти на Эверест.