«Чуть более года назад первенец известного юриста Уильяма Лейстера унаследовал империю, которую Эндрю Джеймс Лейстер построил за годы и годы усилий, превратив Leister Enterprises в одну из самых процветающих и признанных компаний в стране. Немало было тех, кто считал безумием перекладывать такую ответственность на молодого человека, который едва достиг достаточного возраста, чтобы знать, что такое бизнес».

Я увеличила громкость и возмущенно уставилась на экран телевизора.

«Первым действием Лейстера было закрытие двух крупных компаний, компаний, которые его дед создал практически из ничего, и увольнение более пятисот сотрудников, в результате чего они остались без работы из-за амбициозного плана открытия новой компании, которая еще предстоит выяснить, будет ли она прибыльной… или станет первым провалом в истории из семьи Лейстеров. Сегодня те люди, которые были несправедливо уволены, встали у дверей LRB, требуя вернуть им работу . .»

Это было смешно. Я знала, что Николас будет работать в это время, но мне нужно было с ним поговорить. Он ответил на третий гудок.

—Ты в порядке? — сказал он в знак приветствия, волнуясь.

— Да, я в порядке, но, похоже ты нет. Тебя показали в новостях… Что случилось? Что произошло? Когда ты собирался рассказать мне об этом, Николас?

Я не могла поверить, что у него были проблемы, и он ничего мне не сказал.

— Это не то, о чем тебе нужно беспокоиться.

Я издала горький смешок.

—Что? Мне не о чем беспокоиться? Они тебя потрошат!

— Вот что делает пресса - подхватывает кучу лжи и превращает ее в новости.

— Но, а как насчет сотрудников и того, что они говорят о LRB.. ?

Я почувствовала горькое чувство в груди. Я не хотела слышать эти ужасные вещи о Нике, они причиняли мне боль больше, чем если бы они были сказаны мне лично.

Ник вздохнул на другом конце линии.

— Мне пришлось уволить этих людей, потому что в течение четырех лет эти две компании обанкротились бы. Ими плохо управляли, они почти не приносили прибыли. Если бы я закрыл их сейчас, на деньги, вырученные от их ликвидации, я мог бы начать новый бизнес и снова нанять людей, которых я уволил, но на это нужно время.

—Тебе не нужно мне ничего объяснять. Я знаю, что ты сделал это не ради удовольствия.

—Этот бизнес предполагает принятие трудных решений, решений, которые отстойны.

— Ты отлично справляешься, Николас, эти люди не понимают.

Несколько мгновений он молчал.

— У Leister Enterprises никогда не было такой прибыли, как сейчас, я намерен открыть еще один филиал LRB в течение года. Это потребовало бы повторного найма почти семидесяти процентов бывших сотрудников.

Я знала, что Николас никогда не уволит столько людей, не имея туза в рукаве. Ему было неприятно думать, что эти люди критикуют его, когда у него есть план по улучшению ситуации.

—И что ты собираешься делать теперь? — спросила я, опасаясь, что это продлит его пребывание там намного дольше, чем я предполагала.

—Пусть мои адвокаты продолжают делать свою работу. Я же сказал тебе, не волнуйся об этом.

—Все в порядке. .

Переговоры затянулись еще на три недели, и все начало усложняться.

Во-первых, количество звонков стало расти, когда мы поняли, что находиться в разлуке и разговаривать каждый день было тяжелее, чем не разговаривать друг с другом практически год. Я поняла, что он нужен мне рядом со мной, и что по мере того, как ребенок становился больше, мне хотелось умолять его вернуться.

— Мне нужно прикоснуться к тебе, Ноа, — признался он мне однажды ночью. —Прошло так много времени, что я больше не помню, каково это быть внутри тебя.

—Николас...

— Я не должен был уходить, я должен был быть эгоистом, эгоистом, который занимался бы с тобой любовью каждое чертово утро в этой миниатюрной квартирке, которой ты так гордишься.

Я улыбнулась его вспышке и заметила, что тепло, вызванное его словами, охватило меня с ног до головы.

—Надеюсь, никто не подслушивает, как ты это говоришь, — нервно прокомментировала я.

— Я на своем этаже, в своей комнате, на той же кровати, где ты разделась, чтобы свести меня с ума, помнишь?

Я закрыла глаза, да, конечно, я помнила его, Николаса между моих ног, целующего меня, облизывающего меня, делающего меня своей в очень грязной и очень нездоровой форме. Мы были эмоционально разбиты этим тогда, но я бы не променяла этот момент ни на что. .

—Вернись, Ник, — сказала я, вызывая тишину на другом конце линии.

—Что? Что?

Я улыбнулась ему в потолок, нервничая, прижимая телефон к уху.

—Возвращайся ко мне.

— Ты это серьезно?

— Я хочу по-настоящему попробовать, я хочу, чтобы ты был со мной каждый день, я хочу целовать тебя и чтобы ты обнимал меня, Николас, я хочу, чтобы ты вернулся, и Мини Я тоже этого хочу.

Он смеется на другом конце линии.

— Я сяду на самолет, как только смогу, и сделаю с тобой все, что взбредет в твою маленькую головку.

Я закрыла лицо рукой, пытаясь скрыть свою радость и смущение. Да, у меня в голове что-то крутилось. Да!

—И если говорить о Мини, я. . я придумал имя.

—Что? Это серьезно? — Это застало меня врасплох. Мы уже думали об имени? У Мини Я, я имею в виду мини-Ника, уже должны были быть имя и фамилия?

Я неосознанно дотронулась до своего живота.

—Да, я скажу тебе, как только увижу тебя, хотя, если тебе это не нравится, мы вместе подумаем о другом. Наверняка у тебя в голове уже есть несколько. .

Я покраснела, осознав, что ни разу не думала об этом.

В конце концов, мы попрощались словами «Я люблю тебя» и обещанием снова увидеться. Воссоединение было бы особенным, потому что мы наконец-то собирались быть на одной волне… Я умирала от желания поцеловать его, принять все то, что он хотел сделать со мной, все то, что он хотел дать мне, то будущее, которое он так хорошо рисовал перед моими глазами.

Наконец-то я была готова начать все с нуля.

45. НИК

У меня было много проблем в компании. К нам поступали жалобы на увольнения, демонстрации также начали проходить в штаб-квартире в Нью-Йорке, и последнее, что я мог сейчас сделать, это сказать, что ухожу. Я не хотел рассказывать Ноа о том, что происходит, потому что не хотел, чтобы она волновалась, но я боялся, что мое возвращение в Лос-Анджелес будет отложено дольше, чем мы оба хотели.

Быть вдали от нее в эти моменты было для меня дороже всего на свете.

Это сводило Стива с ума, которому я несколько раз звонил, чтобы спросить, ела ли Ноа, когда он видел ее утром, как она выглядела . . я был одержим тем, что с ней что-то случилось. Я боялся, что пресса узнает, что она беременна, и каждую чертову ночь просыпался от повторяющегося кошмара, в котором Ноа теряла ребенка и умирала при родах.

Мне нужно было увидеть ее, прикоснуться к ней, почувствовать своего ребенка и убедиться, что все в порядке. Я знал, что Ноа не понадобится много времени, чтобы попросить меня вернуться, я знал, что мне просто нужно дать ей время, и теперь, когда она попросила меня об этом, у меня были встречи, которые я не мог отменить каждый чертов день.

Ноа была беременна уже шесть месяцев, она не присылала мне фотографий, но Стив сказал мне, что живот уже заметен. Я сказал ей, что я заметил, как она нервничает, и я знал, что она боится реакции людей и реакции наших родителей. Когда мы скажем им, начнется третья мировая война, но мне было все равно. Я был счастлив наконец-то после долгого времени.

Я хотел эту девушку больше всего на свете и хотел этого ребенка всем своим сердцем.

46. НОА

Мне нужно было, чтобы Ник вернулся, ребенок становился все больше и больше, и это было заметно. Я не настаивала на этом, потому что знала, что если меня нет там, то это потому, что я действительно не могу путешествовать. Я нисколько не сомневалась, что Ник хотел быть здесь со мной даже больше, чем я, и это меня очень нервировало.