болезни и тому, как развивается беременность, это чудо.

«Чудо»

Я закрыла глаза, пытаясь успокоиться, пытаясь все это переварить. Четыре месяца… Черт возьми, чертов Николас Лейстер!

НОА

Я не знаю, в какой момент я заснула, но когда я открыла глаза, я увидела, что Дженна сидит в кресле рядом с моей кроватью и наблюдает за мной с бледным и обеспокоенным лицом. Увидев, что я открываю глаза, она встала и подошла ко мне, которая лежала, свернувшись калачиком, с капельницей в левой руке.

—Ноа, как ты себя чувствуешь? —сказала она со страхом в голосе.

Увидев ее там и вспомнив все это, я почувствовала себя так, как будто мы обе были в другом измерении, как будто внезапно моя жизнь перестала быть моей жизнью, и то, что я только что обнаружила, закрыло для меня все двери, которые когда-либо были открыты, как будто теперь я открыла только одну, и меня заставили пройти через нее.

—Думаю, хорошо, —ответила я.

Ребенок… начнем с того, что рождение ребенка всегда было чем-то гипотетическим. Всякий раз, когда я представляла себя с ребенком, я видела себя усыновляющей его в будущем, возможно. Мне сказали, что травмы, которые я получила в детстве, могут привести к неприятностям. Мне сказали, что когда придет время зачать ребенка, мне нужно будет обратиться в клинику по лечению бесплодия, и что они скажут мне, как действовать дальше. Я никогда не думала, что смогу забеременеть естественным путем. . боже мой, если бы я даже не принимала противозачаточные средства! Ничто, абсолютно ничто не указывало на то, что это могло произойти.

Я встала с постели и обулась. С чрезмерной осторожностью я стянула с себя больничную ночную рубашку и уткнулась взглядом в живот.

— Так это правда. . я не могу в это поверить. — И это сказала не я, это сказала Дженна.

Я перевел взгляд на нее и увидела, что она побледнела рядом со мной.

—Что я собираюсь делать? — спросила я, положив руки на живот и нащупывая, не почувствую ли я что-нибудь, указывающее на то, что у меня в животе четырехмесячный плод.

Дженна покачала головой и села рядом со мной на кровать.

—Ноа, кто отец?

Я снова посмотрела на нее. Я подумала, что это очевидно, хотя, если подумать, никто не знал, что случилось в День Благодарения; ну, никто, кроме нас с Ником.

—Николас, —шепотом ответила я. Просто произнесение его имени вызвало у меня болезненное чувство в груди.

Дженна удивленно открыла глаза, а затем на ее лице появилась широкая улыбка.

—Николас? Наш Николас? Но когда?! Как?

Какого черта она была так счастлива?

—Это случилось на День Благодарения, после того, как Ник узнал о болезни своей матери, он был расстроен и сказал вещи, которые. .

—Боже мой, Ноа, но это же потрясающе! Подожди, ты сказала "День благодарения"?

Ее глаза вернулись к моему животу, затем ко мне. Через несколько секунд она, казалось, отвлеклась, чтобы сопоставить факты, я полагаю.

—Четыре месяца, Дженна, — сказала я без тени счастья в голосе. —Разве врачи не сказали тебе об этом?

— Ты что, шутишь? Я даже не подозревала, что мои подозрения подтвердились, до тех пор, пока менее пяти секунд назад ты не сняла футболку и не уставилась на свой живот, как будто увидела инопланетянина.

— Ты только что узнала?

Дженна кивнула.

— Я не твой родственник, они ничего не хотели мне говорить; более того, я поссорилась с медсестрами, чтобы они впустили меня в твою комнату.

Я глубоко вздохнула, чувствуя себя более потерянной, чем за всю свою жизнь. Дженна взяла меня за руку и положила ее на мой едва заметный выпуклый живот. Никто, кто этого не видел, не мог сказать, что я беременна.

—Ноа, я была напугана, потому что думала, что ребенок от другого парня, с которым ты встречалась в ночном клубе, но он от Ника! Твоего Ника! Это замечательно.

Я высвободилась из ее руки и впилась в нее глазами.

—Что в этом хорошего, Дженна? — повторила я и заметила, как расстроилась, потому что аппараты, к которым я была подключена, начали настойчиво пищать. —Что я беременна в девятнадцать лет от мужчины, который меня больше не хочет и который с другой? Что в этом такого замечательного ?!

—Ноа, успокойся, я просто хотела сказать. .

Я крикнула ей:

—Ничего не говори, не радуйся, потому что это плохие новости, это дерьмовые новости, я не хочу ребенка, я не хочу растить ребенка одна, не говоря уже о ребенке Николаса. — Я почувствовала, как слезы начинают катиться по моим щекам, и нетерпеливо смахнула их. —Я даже не знала, что беременна! Какая мать не знает, что у нее внутри ребенок? Какой я буду матерью, когда мне нечего ему дать?

Дженна казалась такой же потерянной, как и я, и не знала, что сказать; она, казалось, была напугана и открыла рот от неожиданности.

—Ноа, как только Ник узнает. .

—Даже не думай об этом! — я оборвала ее, полная паники, —Даже не думай ничего говорить, Дженна, никому!

Она посмотрела на меня глазами, похожими на блюдца, удивленная и совершенно не согласная.

—Ноа, ты должена сказать ему, — заявила она, игнорируя мои предыдущие слова.

Черт возьми, я хотела встать оттуда и уйти, я хотела побыть одна и подумать, но каждый раз, когда я планировала что-то предпринять, то в моей голове возвращался образ УЗИ.

Прежде чем я снова смогла отказаться, дверь открылась, и в комнату вошел врач.

—Я принес лучшие новости, мисс Морган, — объявил он с папкой в руке. Он уставился на то, что было перед ним, снял очки и снова сосредоточился на мне. — У вас нет никаких осложнений, вызванных беременностью, сердцебиение у ребенка четкое и нормальное, — продолжил он когда я начала замечать теплое чувство в животе. —Вы уже вступили во второй триместр, и, хотя именно сейчас врачи рекомендуют сообщить об этом семье, у вас сложная беременность, хотя это не означает, что все пойдет наперекосяк. В течение двух-трех недель вы сможете определить пол, и, если, вы заметите какое-либо движение в животе, это потому, что ребенок уже может это делать.

Дженна посмотрела на врача, как будто он рассказывал ей, что носит на животе "Хелло Китти", но я тоже заметила это чувство потерянности. . это было что-то, что просто лишило меня дара речи.

Увидев, что мы не открываем рта, он подошел к столу и продолжал говорить как ни в чем не бывало, как будто мы обе не порхали перед ним в цветах.

—Кровотечение, с которым вы пришли в полночь, прошло, это хорошо, но желательно провести замеры шейки матки в ближайшие недели. Я собираюсь назначить вам прогестерон, так как в ходе анализов выяснилось, что у вас его очень низкий уровень. Очень важно, чтобы вы следовали всем указаниям, отмеченным на листе, который вам собираются дать.

Я кивнула, немного ошеломленная таким количеством информации.

—Абсолютный покой, мисс Морган, «абсолютный» означает, что я просто хочу, чтобы вы встали только, чтобы пойти в ванную, вы поняли?

Я кивнула, думая о том, как, черт возьми, я собиралась объяснить преподавателям, что не могу встать с постели, не раскрывая, что вынашиваю живое существо в своей утробе матери.

—Увидимся через две недели. В случае повторного кровотечения вам следует немедленно вернуться в больницу - если кровотечение коричневого цвета, это хорошо: это означает, что гематома проходит, хорошо?

Я снова кивнула, хотя в глубине души знала, что должна была спросить ее о тысяче вещей.

—Вы говорили с отцом? —спросил он меня.

Дженна плотно сжала губы, когда я сказала "нет".

Какого черта доктор спрашивал об этом? Это было не его дело!

—Было бы хорошо, если бы вы заручились его поддержкой, по крайней мере, в течение этих недель, когда вы едва сможете двигаться.

Я собралась что—то сказать, но подруга перебила меня:

—Мы с мужем позаботимся о ней, доктор, не волнуйтесь.

В тот момент я почувствовала бесконечную благодарность к Дженне и пожалела, что так плохо разговаривала с ней несколькими минутами ранее. Дженна была единственной, кто мог бы мне в этом помочь, если бы я хотела сохранить это в секрете.