Многие пары присоединились к ним в главном зале, когда официанты сновали между гостями, предлагая нам канапе и охлажденные бокалы с розовым шампанским.

Вскоре мы перешли в обеденный зал, и я, как идиот, мог только смотреть, но Noah. Ег нигде не было.

«Черт возьми, она больше не твое дело, забудь о ней.»

Прислушиваясь к своему внутреннему голосу, я наткнулся на темноволосую девушку с большими зелеными глазами, которая вскоре начала вытаскивать все свое оружие, чтобы попытаться соблазнить меня.

Я почти не обращал на него внимания, и когда она заявила, что мы уже знакомы, мне пришлось сосредотачивать свой взгляд на ней, чтобы не быть невежливым.

—Мне очень жаль … - не помню, - сказал я, не прилагая особых усилий, чтобы узнать ее.

Девушка придвинулась ко мне поближе, вторгаясь в мое личное пространство и пропитывая меня своими дорогими и слишком сильными, на мой вкус, духами.

—Да ладно тебе, не валяй дурака. . это была одна из лучших ночей в моей жизни, — сказала она, и я внутренне выругался, вспомнив, что бросил ее около месяца назад.

Я понятия не имел, как ее зовут, и собирался попрощаться с ней не заботясь о том, чтобы не быть грубым, когда наконец увидел ее на другом конце комнаты, повисшую на руке Луки и улыбающуюся так, как умела только она.

Давно дремавшая ревность проснулась с силой голодного льва, и мне пришлось медленно выпустить воздух, чтобы не потерять контроль над собой. Это случилось со мной не в первый раз с тех пор, как я приехал в Хэмптонс; более того, когда я понял, что это была Ноа, девушка, которая тренировалась вместе с тем парнем на дороге, я впал в такой приступ безумия, что два часа бил кулаками по мешку в спа-салоне отеля Hilton я занимался боксом, прежде чем почувствовал себя готовым отправиться в дом Тэвишей.

Стив сделал мне выговор века, дав мне понять, что я не могу ездить ни на каком велосипеде, ни с кем не могу драться, что в конечном итоге, я должен быть святым. Поскольку я был владельцем компании, я не мог позволить себе спровоцировать какой-либо скандал, не говоря уже о ревности. По этой причине я держался подальше от всего мира, работая и общаясь только с экономистами, банкирами и инвесторами, и лишь время от времени приводил домой какую-нибудь женщину, и все это для того, чтобы держать свои проблемы в узде.

Некоторые проблемы, которые можно резюмировать одним простым словом: Ноа.

—Ты действительно меня не помнишь? — настаивала темноволосая девушка, снова привлекая мое внимание.

Ноа все еще была с Лукой, и рука Луки легла ей на спину.

Мне нужно было отвлечься, немедленно.

—Конечно, я помню, —подтвердил я, взяв ее за руку и стратегически переместив ее так, чтобы я мог разговаривать с ней и одновременно контролировать Ноа.

Как раз тогда, как будто она знала, что я наблюдаю за ней, она подняла голову и посмотрела на меня.

Я улыбнулся, как тот придурок, которым был, и перевел взгляд на брюнетку.

— Хочешь потанцевать? — спросил я, снова переводя взгляд на Ноа, которая, казалось, теперь была сосредоточена только на Луке.

Он отвел ее в угол, и она засмеялась так, что я знал, что это было из-за простого обязательства.

Я положил руки на талию девушки и попытался сосредоточиться на ней, что было нелегко, учитывая, что там роилась Ноа. Теперь, когда она была ближе ко мне, я мог вспомнить, где мы встречались: в одном из ночных клубов в центре города - я точно так же бросил ее в одном из частных клубов - это было что-то быстрое и холодное.

Расстроенный, я провел рукой по спине девушки, пока не положил ее ей на затылок.

—Ты хочешь подняться наверх? — прошептала мне девушка.

«Вставай». Предложение было заманчивым, но проблема заключалась в том, что я абсолютно ничего не чувствовал к ней по сравнению с тем, что разбудила во мне Ноа: простое прикосновение его руки несколько часов назад вызвало у меня эрекцию, которую я едва мог скрыть, и эта девушка. . эта девушка была полной ее противоположностью, противоположной во всех отношениях.

— Не сейчас, может быть, позже, — ответил я, останавливаясь, когда песня закончилась.

Как раз тогда нам сказали, что мы можем зайти на ужин.

К счастью, я не сидел за одним столом с брюнеткой, хотя меня посадили за стол жениха и невесты с родителями Дженны, матерью Лиона, Ноа и Лукой. Она едва взглянула в мою сторону, когда мы все сели и нам принесли первое блюдо. Фактически, она весь ужин разговаривала и смеялась с Лукой и остальными, она вела себя так, как будто не знала меня, как будто меня не существовало.

С тех пор, как я видел ее по приезде двумя днями ранее, всякий раз, когда я оборачивался, я обнаруживал, что она смотрит на меня; всякий раз, когда мы были вместе, она, казалось, хотела подойти ко мне; более того, она сделала это, она сделала это, и я чуть не потерял рассудок, когда она сказала, что все еще любит меня.

«Влюблена? Ну и дерьмо!»

Мой бокал с грохотом упал на стол, и почти все присутствующие прекратили разговор, чтобы посмотреть на меня. Я извинился и встал, чтобы идти на службу.

Почему меня вдруг беспокоило, что Ноа не присматривала за мной?

Я ненавидел чувствовать, что она преследует меня взглядом, я ненавидел видеть сожаление в ее глазах, боль, которую я чувствовал . . я ненавидел чувствовать себя виноватым, когда я ни в чем не был виноват, а теперь я был зол, зол, потому что, она казалось, проверяла меня, чтобы увидеть, что, черт возьми, я с этим делаю.

Я знал только одно: мне лучше быть осторожным.

НОА

Я старалась держаться от него подальше, всеми силами заставляла себя не смотреть на него украдкой. Лука оказал мне большую помощь: он обнаружил, что я нахожусь вдали от всех после церемонии — у меня был момент срыва, мне потребовалось несколько минут наедине, чтобы прийти в себя, — он протянул мне руку, помог сесть и сказал что-то абсурдное, что вызвало у меня улыбку.

Кто бы мог подумать, что выходка брата Лиона окажется такой забавной? Он пообещал мне, что не оставит меня в покое той ночью, он смеялся надо мной, говоря, что я похожа на маленькую собачку Николаса, все время смотрящую на него глазами ягненка, которому перерезали горло. Я была не такой, и если Лука это заметил, я была уверена, что Николас тоже.

Я не думала, что заставлю его чувствовать себя некомфортно, я не хотела, чтобы он испытывал ко мне жалость - вообще ни к кому. Итак, мы заключили сделку: Лука должен был стать моим спасателем в ту ночь, мы должны были быть вместе, потому что так я мог избежать любого соблазна сломаться, сломаться или умолять Николаса простить меня, что приходило мне в голову много раз с тех пор, как мы снова увиделись.

Когда я увидела, как он танцует с этой девушкой, как дурачится с ней, у меня было такое чувство, как будто они схватили мое сердце и сжали его до крови. И если я чувствовала себя так из-за простого танца, я не могла не думать о том, как он должен был себя чувствовать, узнав, что я переспала с другим.

Я не была дурой, было ясно, что Николас не стал монахом после того, как расстался со мной; более того, я была уверена, что список девушек, с которыми он должен был переспать, бесконечен.

Лука увидел, что я наблюдаю за ним, и отругал меня, ущипнув за бедро. Оттуда я потеряла его из виду, сосредоточившись только на людях, которые были прямо передо мной.

Конечно, это оказалось труднее, когда нас всех усадили за один стол. Время от времени мои глаза переводились на него, и каждый раз, когда я это делала, меня щипали под столом. Затем он ударил мне в бедро, вызвав у меня приступ смеха из-за щекотки, которую я почувствовала. Именно тогда Николас чуть не разбил чашку, с грохотом поставив ее на стол. Он встал и исчез направляясь к раковинам.

—Он ревнует, — заявил Лука, неохотно наблюдая за Ником.

«Ревнует?»

— Нет. . он просто не выносит, когда я стою перед ним, —удрученно возразила я; затем отпила глоток шампанского из своего бокала.