Мы ужинали в тишине, сидя на диване с включенным телевизором на заднем плане. Я почти не была голодна, но заставила себя съесть все, что было на тарелке. После этого я забралась в комнату Ника, прижалась к его подушке и его аромату и закрыла глаза, пытаясь успокоиться.

Несколько часов спустя Дженна пришла разбудить меня с улыбкой на лице.

—Он пришел в себя, Ноа!

Я чуть не упала с кровати от того, как быстро встала.

«Боже мой, Боже мой! Ник очнулся!»

50. НИК

Я открыл глаза, даже не осознавая этого. Я был погружен в глубокую тьму, тьму, из которой до меня доносились приглушенные звуки и бессвязные фразы, которые мне не терпелось упорядочить и понять, и внезапно я совершенно ясно увидел больничную палату. Звуковые сигналы машин вокруг меня стали саундтреком к последним дням, гудки машин и сладкий голос девушки, слова которой убаюкивали меня, как будто это была няня, заставляющая меня уснуть.

Я открыл глаза в поисках этого голоса, нуждаясь в этом голосе, но тот, кого я нашел, был кем-то совершенно другим.

—Боже мой, Ник! — закричала София рядом со мной, и я не мог не вздрогнуть от боли. У меня было такое чувство, как будто моя голова вот-вот лопнет. —Я позову врача, — сказала она и выбежала из комнаты.

Я несколько раз моргнул, пытаясь привыкнуть к вечернему свету, проникающему в окно. Комната, в которой я находился, была маленькой, в ней едва хватало места для крошечного дивана, кровати и телевизора. Я попытался встать, но почувствовал укол боли в руке, который заставил меня переосмыслить любое движение.

Секунду спустя София вернулась в сопровождении врача. Я позволил ему осмотреть меня, проинформировать о моем состоянии, и, пытаясь прислушаться к тому, что мне говорили, я смог задать только один вопрос, вопрос, который внезапно заставил меня напрягаться, нервничать, нервничать . .

—Где Ноа? — сказал я, делая вид, что встаю с постели, и тут же пожалел об этом. Невыносимая боль пронзила мои ребра, как будто меня заживо сжигали изнутри.

Черт возьми.

София осторожно подтолкнула меня, заставляя откинуться на подушки.

Что София здесь делала?

—Ноа в твое квартире, отдыхает, я думаю.

Я сделал глубокий вдох, пытаясь унять свое беспокойство. Я посмотрел вниз, на свои перевязанные ребра, а затем заметил, как вся моя рука была перевязана и прижата к груди, не позволяя мне сделать какое-либо движение.

—Сукин сын, — выпалил я, думая о том, кто мог в меня выстрелил. —Где Стив? Черт, мне нужно встать, мне нужно. .

—Ты не можешь, Николас, — сказала София, и на этот раз, когда я присмотрелся к ней получше, я увидел, что ее глаза опухшие и красные. Она собрала волосы в высокий пучок, была одета в джинсы и простую белую футболку. —Тебе нужно отдохнуть, пожалуйста, сиди спокойно.

Я откинулся на спинку кровати, стараясь сохранять спокойствие. Если Ноа отдыхала, это означало, что с ней все в порядке, не так ли? Стив наверняка был с ней.

Мои глаза снова остановились на девушке, наблюдавшей за мной со смесью облегчения, радости и тоски. Я вспомнил тот момент, когда сказал ей, что, между нами, все кончено. Из всех девушек, с которыми я когда-либо был, София была единственной, кому я действительно не хотел причинять вреда. Она по-своему помогла мне в прошлом году, и хотя нас объединяло гораздо больше, чем дружба, я всегда знал, что мы оба не можем быть ничем иным, кроме как друзьями.

Ничто и никто не мог причинить мне того, что Ноа могла сделать с моим телом и сердцем одним лишь взглядом, и София всегда это знала.

—Что ты здесь делаешь, Соф? — спросил я, глядя ей в глаза.

Она пожала плечами и вытерла слезу, скатившуюся по ее левой щеке.

—Мне нужно было увидеть тебя и знать, что с тобой все в порядке.… когда из новостей я узнала, что с тобой случилось… — ответила она, подходя ближе, пока не смогла осторожно взять меня за руку. —Ты знаешь, когда начинаешь осознавать, что ваши отношения с парнем даже не были отношениями? —я молчал, наблюдал за ней. —Когда абсолютно никто из членов его семьи не берет трубку, чтобы сообщить вам, что с ним случилось.

—София, мы с тобой...

—Я знаю, мы расстались месяц назад, Николас, я не забыла, но я просто подумала. .

Мне действительно нужно было покончить с Софией по-хорошему, но я видел в ее глазах надежду на что-то, и я не должен был ее разочаровать. София все еще надеялась, что то, что случилось с Ноа снова повлияет на меня так сильно, что я снова брошу ее, но на этом все закончилось, нас там больше не было, мы продвинулись вперед, мы повзрослели. .

—София, Ноа ждет от меня ребенка, — сообщил я ей со всем тактом, на который был способен.

Я почувствовал, как рука, которой она держал мою, замерла, и через мгновение отпустил ее. Я предполагаю, что потребовалось несколько секунд, чтобы понять это, секунды, чтобы тот проблеск надежды в конечном итоге угас.

—Поэтому ты вернулся к ней?

— Я вернулся к ней, потому что люблю ее, — спокойно ответил я. Я не просто любил ее, я любил ее больше всего на свете, как никого, но я не сказал ей об этом, чтобы не причинить ей вреда.

София кивнула, я заметил, что она растерялась, как будто то, что я только что сказал, было последним, что она ожидала услышать из моих уст.

—Ты знаешь? На мгновение мне показалось. . что ты открыл глаза, потому что услышал мой голос, на мгновение мне показалось, что я вижу. .

Я открыл глаза именно потому, что голоса, который мне нужно было услышать, больше не было. Я открыл их в отчаянии, чтобы найти ее, Ноа.

— Я никогда не собирался причинять тебе боль, София. Этот последний год с тобой.. . ты была тем слабым светом, который освещал мои ночи.

София кивнула, набрала воздуха, и когда она снова посмотрела на меня, я поняла, что смысл ей ясен. София не была ребенком, которому я должен был что-то объяснять, она была порядочной женщиной, единственной женщиной, в которую я мог бы влюбиться, если бы не Ноа, которая вошла в мою жизнь, сметая на своем пути все, что там было.

Я не напрягся, когда она наклонилась, чтобы целомудренно поцеловать меня в уголок губ.

—Я рада слышать, что с тобой все в порядке.

Я кивнул и наблюдал, как она собрала свои вещи и вышла из комнаты. Еще одно окно закрывалось, чтобы позволить мне открыть входную дверь в жизнь, которую я хотел начать с Ноа.

51. НОА

Двери больницы были забиты журналистами, и Стив наотрез отказывался позволить мне выйти из машины и предстать перед этой толпой. Я понятия не имела, какой информацией обо мне располагала пресса, но разоблачение себя перед ними и демонстрация своего состояния было последним, что мы хотели сделать в те моменты.

Стиву пришлось поговорить с директором больницы, чтобы нас впустили с тыльной стороны, разрешенной только для проезда машин скорой помощи из отделения неотложной помощи. К тому времени, как я смогла подняться в палату Ника, прошло уже больше часа с тех пор, как он очнулся.

Я вошла в его палату с замиранием сердца, и когда я увидела, что он открыл мне глаза, что он улыбается мне со своей кровати, раненый, но со счастьем, переливающимся в его небесных глазах, я почувствовала, что наконец-то могу дышать.

— Куда ты подевалась, веснушка? — спросил он, раскрывая мне свою руку, приглашая меня подойти к нему, обнять и никогда не отпускать.

Это было именно то, что я сделала.

Я зарылась лицом ему в шею и позволила осторожно прижать меня к себе. Я забралась к нему в постель, когда он потянул меня за собой, и молчала, просто слушая, как громко бьется его сердце.

Я не могла говорить, слова застряли у меня в горле.

Ник тоже ничего не сказал, мы знали, что то, что произошло, повергло нас обоих в полный ужас: меня из-за того, что я на собственном опыте испытала, что я могу почувствовать, если потеряю его по-настоящему, а Ника из-за того, что он перенес самое тяжелое, будучи лишенным своей свободы, своей силы, своего неоспоримого желания жить.