Лишь после того, как Тара съела почти половину тарелки сладкой каши, Огелан удовлетворённо уступил просьбам больше её не заставлять. Настала очередь лекарств.

— Что так смотришь? — спросил Огелан, поднеся ложку.

— Не привыкла видеть столько заботы, — ответила девушка, выпив лекарство.

— Ты теперь под моей ответственностью. — Огелан поднёс вторую ложку.

— Вовсе нет. — Тара поморщилась, но выпила и эту жидкость.

— Поспорь мне ещё тут.

— На том портрете, что ты мне показывал, было сказано, что ты герцог.

— Да, это так, — подтвердил Огелан, разводя очередную порцию.

— И где тогда вся твоя толпа прислуги?

— В моём поместье. Здесь же, в Академии, мне хватает нескольких слуг. Помимо этого, у нас всю чёрную работу выполняют големы, а не слуги.

— И ты Ректор этой Академии?

Воспользовавшись словоохотливостью Тары, Огелан подсунул и последнее лекарство, самое горькое, и девушка спокойно выпила и его.

— Это так.

— Почему?

— А я, по-твоему, не могу быть и Ректором, и герцогом одновременно?

Движения девушки, пусть и скованные болью были изящными, плавными, медленными. Будто она ощущала мир на ощупь. Так, пожалуй, двигались те, что слепы. Осторожно.

— Обычно герцоги все окружены толпой слуг и армией охраны, но не ты.

— Мне нечего опасаться здесь, в моей Академии.

— Но охрана у тебя всё же есть.

— Для приличия пришлось обзавестись парочкой.

— Второй этаж — это ведь этаж, предназначенный для семьи Ректора? — послышался новый вопрос. — Тогда где все? Почему он свободен?

Огелан не смог сдержать улыбку.

— Для человека, который только-только очнулся после трёх дней беспамятства, ты задаёшь очень много вопросов, — Огелан сделал вид, что возмутился, но Тара не отвела от него настойчивого взгляда. — Я отвечу на твой вопрос, но только если ты ответишь на мой. Откровенность за откровенность.

— И что ты хочешь спросить? — робко уточнила девушка.

— Откуда ты знаешь эормийский? Ты его не просто знаешь, ты думаешь на нём.

— С чего ты взял?

— В бреду ты говорила и говорила на имперском.

— И что я говорила? — Девушка опустила глаза.

Говорит на имперском, явно доводилось раньше сражаться, ведёт себя крайне осторожно. Тёмное прошлое очевидно, также, как и её доброта. Но она определённо была родом из Нирмарта. Хотя бы в этом он мог не сомневаться.

— Звала папу, — ответил Огелан с улыбкой. Девушка её не заметила. — Просила его о чём-то. Сложно было разобрать.

Тара поморщилась, маскирую этот жест под боль от раны, но Огелан всё понял. Ему была хорошо знакома эта боль.

— Что с ним стало? — с сочувствием спросил Огелан.

— Я не знаю, — ответила она. — Мы разделились.

Огелан замолчал. Что значит потерять родных он хорошо знал. А Тара ещё и в другом мире оказалась. Можно было предположить, как страшно ей было на самом деле, хоть она и пыталась это скрыть.

— Твой отец тоже знал имперский?

— Да.

— А другие из твоей семьи?

— У меня был только отец. Никто кроме него и ещё нескольких из числа его друзей этого языка не знал.

Тара так и не подняла глаза, но говорила спокойно.

— И как твой отец объяснял тебе что говорит на языке другого мира?

— Про другой мир никак. Он говорил, что это язык его родины. Той страны, откуда он родом. Забыв, видимо, упомянуть что эта страна находится в другом мире… Больше ни о чём не знаю. Можешь не спрашивать.

— Ладно, пока остановимся на этом.

— Ты не веришь мне? — Тара наконец подняла глаза, испуганно посмотрев на Огелана.

— Ну почему же, верю, — мягко ответил Огелан. — Просто всё это очень странно. Если твой отец говорил на имперском языке, то это означает лишь то, что он и сам был имперцем. Или… В любом случае знал об Империи. Но твой мир был закрытым.

Девушка вновь замолчала. Каким бы тёмным не было её прошлое, лгать она явно не хотела.

— Знаешь, почему я верю тебе? — спросил Огелан. Тара отрицательно помотала головой. — Ты могла бы соврать мне о том откуда ты на самом деле, и я бы поверил. Никто бы не заподозрил что ты не из Империи, но ты не стала врать мне.

— Виндо уже знал, что я из Нирмарта. Он бы сказал тебе.

— А может, дело в том, что ты решила довериться мне?

Тара посмотрела в глаза и Огелан взгляд не отвёл, давая понять, что доверие взаимное. Он не знал её, а она его, но раз судьба свела их, то попробовать можно.

К удивлению Огелана, ответом на это было признание девушки в том, что она солгала ему. Солгала в том, как её зовут на самом деле. Для него это было очевидным с самого начала, но такая искренность девушки лишь подтвердила догадки Огелана, что судьба просто так двух людей вместе не сводит.

«Тара» имя красивое и ей подходит. В действительности какая ему разница как её называть? И видя удивлённое лицо девушки, которая больше не скрывала своих эмоций, Огелан улыбнулся.

— Что ж. Откровенность за откровенность. В комнатах, предназначенных для семьи Ректора, никто не живёт по вполне логичной причине. У Ректора, то есть у меня — нет семьи.

— Совсем нет? — удивилась Тара.

— Совсем. Ни единого живого родственника. Последний, мой двоюродный дедушка, скончался лет пятнадцать назад. Он был бездетен. Все остальные умерли много-много лет назад.

— Так ты совсем один…

— Эти комнаты теперь ваши с Асари. Пользуйтесь на здоровье. Отдыхай.

Ника больно ударилась о землю. Голова сильно кружилась, будто падение всё ещё продолжалось, но давящая на всё тело боль заставила быстро взять себя в руки. Она открыла глаза и поняла, что кошмар стал явью.

Поднявшись на ноги Ника осмотрела то, что ей открылось за гранью зеркала, сквозь которое она провалилась. Здесь была лишь Тьма и лишь Она одна ощущалась. Единственное, что позволяло Нике хоть что-то видеть было магическое зрение, которым она владела в совершенстве, а вот дар видеть потоки ей не очень помогал. Их здесь попросту не было.

Она стояла на постаменте, почти таком же как тот на котором проводился ритуал. Но свежей крови на нём не было, да и символы на камне были иными. Большинство рун Ника узнала, и они были активны. В них растеклась и застыла в ожидании магия крови. Это всё, что можно было разглядеть. Но вот ступени этого жертвенного алтаря спускались в пустоту.

Ника обернулась, за спиной по-прежнему стояло то самое зеркало, но в нём она видела лишь отражение себя и темноты, да тонкую струйку света, протекавшую сквозь трещины. Зеркало выглядело так словно вот-вот рассыплется.

Девушка в одной сорочке стояла рядом, она также отражалась в зеркале. Её лиловые глаза были размером с блюдца, но она уже не дрожала. Она была по-прежнему в ужасе, это чувствовалось отчётливо. Ника и сама боялась. Оказаться в собственном ночном кошмаре… Хуже не придумаешь.

Ника сглотнула и попыталась вздохнуть поглубже. Дыхание перехватило и казалось, что дышать нечем. Пришлось делать неглубокие вдохи и выдохи, но воздух здесь имелся. Задохнуться им не грозило.

«Вероника» — раздался знакомый голос в голове, сердце Ники замерло. «Ты пришла ко мне».

— Нет… — в ужасе прошептала Ника и обернулась.

Всё таже Тьма кругом. В этой Тьме Ника часто оказывалась в своих кошмарах. От неё было не сбежать. И этот голос… Он звал и раньше. Его хозяин оборачивался Тенью в кошмарах — единственным монстром которого боялась Ника. Против него не помогала ни сабля, ни светлая магия. И от него было не спрятаться.

Ника почувствовала прикосновение холодной руки к себе и тут же на неё обрушился леденящий сердце ужас девушки. Ника обернулась к ней. Нет, она совсем ещё ребёнок. Ей лет тринадцать, от силы четырнадцать. У неё был сильный, яркий поток. Она была светлым магом. Её поток цвета фиалки был единственным светом, который видела Ника во всём этом жутком мире. Её нужно было вытаскивать отсюда.

Собраться оказалось тяжело. От страха даже ноги подкашивались, но Нике хотелось думать, что это было из-за недостатка воздуха. Она посмотрела вновь на зеркало и на свет, который оно пропускало. Присмотревшись при помощи дара, поняла, что трещины пропускают не только обыкновенный свет, но и энергию.