— Кто тебе позволил так со мной обращаться? Да кем ты себя возомнил? — вопила я во все горло, абсолютно некультурно тыкая пальцем в направлении моего палача, а по совместительству любимого дедушки, обрадовавшего меня этим прекрасным утром вестью, что наша семья разорена, вещи пущены по миру, а дом выкупил с аукциона какой-то знатный господин. Если бы только на этом его новости закончились… Да, крайне неприятно, что мне придется заново подбирать подобающий моему положению гардероб и искать жилье, но эта проблема решаема, погостила бы у подруг. Однако мой «уважаемый родственничек» на этом не остановился. Как на духу выдал, что вслед за домом улетела и моя свобода как знатной графской внучки.

— Меня… и в служанки?! — я металась по двору как раненая лань. — Да как ты мог продать меня?!

Сжавшийся в углу старик опустил глаза в пол. Он пытался оправдаться перед внучкой, но слова застревали в горле, так и не найдя выхода. Как мог он рассказать ей, что все хорошие друзья, которые были у них, первые ринулись скупать их выставленное на продажу имущество, как почти подрались за возможность отхватить себе побольше фамильных украшений.

Предугадав реакцию "друзей", граф Форджер сделал все необходимое, чтобы никто из близкого круга не забрал Кристал к себе в услужение. Подобного унижения девчонка точно бы не потерпела, как не желал терпеть такое и сам пожилой граф. Он узнал, что в столице одному Господину нужна служанка, и первым же посыльным отправил письмо с пожеланиями, чтобы внучку приняли.

— Будь благодарна за то, что тебя взяли в услужение почитаемому господину из столицы, там ты сможешь проявить себя лучше, нежели здесь.

— Да я стану служанкой! Прислуживать и подчиняться — этой жизни ты для меня хотел? Думаешь этого желали мне покойные родители? — мои слова резали без ножа уставшее сердце дедушки, и я знала, на что давить. Однако в этот раз слова не произвели должного эффекта. Старик выпрямился и грозно прошелся по мне взглядом.

— Больше ни слова. Ты сегодня же уезжаешь в новый дом. Будь благодарна, что за тобой отправили экипаж, — я молча открывала и закрывала рот, перебирая в голове одно за другим бранные слова, непозволительные для леди моего уровня. — Разговор окончен, тебе пора. — он кивнул на стоящий за воротами дома простенький экипаж, запряженный вороным конем.

Граф Форджер отвернулся от внучки, с силой сжимая кулаки. Прощание оказалось слишком тяжелым испытанием для его организма, грудь ощутимо сдавливало и ныло.

— Хочешь, чтобы я убралась отсюда? — меня переполняла ярость, — Пожалуйста! Может, даже к лучшему, что уеду, ты сможешь с чистой совестью начать все с начала, как будто меня никогда не существовало в твоей жизни, старик. — на выдохе разворачиваюсь в сторону экипажа и не оборачиваясь на дедушку уверенной походкой выхожу со двора. Меня буквально трясет, и я не глядя приказываю вознице отправляться, чтобы скорее скрыться из этого города, из жизни этого жестокого человека.

Я, единственный ребенок Абигэйл Форджер, графини, чья безвременная смерть потрясла весь светский двор. Росла и воспитывалась под крылом единственного оставшегося родственника — отца Абигэйл, который любил меня как свою дочь и потакал любому капризу. У меня было все: своя просторная комната, огромное количество прекрасных платьев, красоте и изяществу которых завидовали даже светские львицы, украшения… Даже любимец Ручеек (прекрасный пегий конь с забавными белыми пятнами по телу), которого я выпросила у дедушки на свой двадцатый день рождения. Интересно, кому теперь он будет принадлежать?

В глазах защипало. Я откинулась на спинку экипажа и стала наблюдать, как за окном сменяются знакомые пейзажи. Размеренное покачивание и стук колес вскоре заставили меня провалиться в беспокойный сон, в котором раз за разом я теряла все, что мне когда-либо принадлежало.

— Возница, сколько нам предстоит добираться до твоего господина?

— Если сейчас лошадь поменяем, то еще полдня точно, — кивнул мужчина и пошел справляться о лошади для экипажа. Мы были в пути уже полтора дня. Самые ненавистные полтора дня в моей жизни! Небольшие остановки не помогали затекшим мышцам прийти в норму, жесткая подвеска экипажа сделала из моего тела отбивную, а сам факт невозможности переодеться и элементарно умыться уничтожали во мне благородную леди. Сейчас я была похожа, скорее, на всклоченную и мокрую серую мышь, забившуюся в свой угол. Некогда блестящие белые волосы, считавшиеся особенностью нашего рода, от длительной поездки стали походить на свалявшиеся сосульки. Хотя что уж говорить, выглядела я в точности так, как себя ощущала.

— Нам повезло, — возница шел обратно бодрым шагом и махал мне рукой. — Лошадь нашлась, так что меняем и в путь! — он был явно доволен собой, но его радости, увы, я не разделяла.

Последовали долгие часы второго дня пути, местность за окном начала меняться, все чаще стали попадаться ухоженные маленькие усадьбы с раскинувшимися виноградниками, средненькие фермы со скучающими коровами. Я прильнула к окну в надежде хоть немного отвлечься от ноющих ощущений в теле. Скоро мы въедем в столицу, проедем по богато украшенным улочкам и мостовым.

— Подъезжаем! — услышала я довольный возглас возничего.

Экипаж по центральной дороге обогнул площадь с фонтаном и свернул вправо. Иногда взгляд выхватывал из проносящихся домов таблички с названиями разных заведений и стоящих перед ними людей с надутыми животами и раскрасневшимися лицами. Скоро мы вовсе съехали на узкую дорогу, уходящую в поля. Тело пробил озноб то ли от прохлады, принесенной сумерками, то ли от приближающейся встречи с собственной жалкой реальностью.

Мы обогнули виноградник и въехали в ворота небольшого поместья. Здание было двухэтажным, внешне ухоженным, без росписей и витиеватых вензелей на фасаде, в некоторых окнах первого этажа горел свет. Навстречу подъехавшему экипажу вышло два человека: пожилой мужчина, который открыл дверь и подал мне руку, и женщина средних лет в фартуке с засученными рукавами.

— Наконец-то приехали! Ты какими дорогами мотался? Думала, что уж не успеете сегодня к ужину, — вздыхала женщина, театрально сложив руки на широкой груди. Как только я вышла из экипажа, все взгляды тут же переместились на меня. Женщина оценивающе прошлась по мне сверху до низу и улыбнулась. — Я уж беспокоилась, что нам принцессу какую-то напомаженную отправят, а ты, смотрю, вполне обычная… и пахнешь как Петруша-возничий. — она захихикала и сгребла меня в объятья. Ее слова больно резанули по моему самолюбию, и я с силой прикусила язык.

— Дорога была долгой, и мне необходимо привести себя в порядок, — подавив желание высказать ей, кто еще тут воняет, я легко склонила голову в приветственном поклоне. Больше, чем спорить с неотесанной теткой, мне хотелось принять теплую ванную и лечь спать в нормальную кровать.

— Конечно же, что это я тут тебя держу? — она спохватилась и повела меня в дом, — Зови меня Марта, я в этом доме экономка. А это, — женщина кивнула в сторону мужчины, который помог мне выйти из экипажа. — Аким, он заведует фермой Господина и его виноградником, потому появляется в главном доме редко, но я посчитала, что тебе следует познакомиться с ним.

Я кивнула в знак приветствия и позволила Марте увести себя внутрь дома, пока Аким рассчитывался с возничим.

— Сейчас мы тебя устроим и накормим, а завтра уже буду в курс дела вводить, договорились? Не стесняйся, подходи ко мне, если что-то непонятно или нужно будет. — Марта усадила меня за небольшой стол в кухне и бойко гремела котелками и крышками, наливая в тарелку суп и отрезая хлеб. — Пока ты ешь, быстро расскажу основные правила, которым тебе нужно следовать в этом доме: во-первых, быть почтительной к Господину, иначе надолго ты здесь не задержишься, а, насколько мне сообщили, идти тебе некуда; во-вторых, старайся не попадаться Господину на глаза и не мешать ему работать, он очень не любит, когда его отвлекают; в-третьих, заигрывать с Господином также не допускается, — она посерьезнела. — Недавно очередную такую дурочку выгнала, которая пренебрегала работой, да встречи с нашим Господином непотребной искала. Будь умнее.