Я отчаянным движением выдернул руку из кармана, посмотрел на экран. Сообщение было коротким, всего три слова:

— Тебя вычислили. Беги.

— Вика!!!

Страх за себя улетучился без следа. Заменила его тревога за любимую женщину, за друзей. Появился вопрос: «Как могли нашу компанию обнаружить здесь? Никто кроме нас четверых не знал, куда мы едем». У меня не возникло никаких сомнений, что ни Влад, ни Вера не могли предать. Им это было не к чему. Значит, или отследили машину, или…

Вспомнились восхищенные слова Влада: «Заявление менты у нее взяли». Заявление? Черт! Кто знает, какую фамилию Вика там написала с перепугу? Что если Маринич? Что если у неизвестных врагов есть в милиции свои люди? В девяностых такое случалось сплошь да рядом.

Я судорожно принялся одеваться. Что и как на себя натянул, почти не понимал. Выскочил из дома, не подумал даже притворить дверь. Через заднюю калитку понесся к соседям. По пути к вопросу «Как?» добавился вопрос «Кто?». Варианта было два: либо подручные покойного Льва Петровича, либо те, кто имел на Маринича зуб.

Ни один, ни второй ничего хорошего не сулили. Главным сейчас было найти ребят раньше врагов, перехватить их в дороге. Черт! Я не имел ни малейшего понятия, когда они уехали!

В соседскую калитку ворвался, как ветер, как ураган, пролетел мимо загона с гусями. Макар скользнул было мне навстречу, но верно оценил мой настрой, испуганно гоготнул, и убрался восвояси, чтоб не попасть ненароком под горячую руку.

Дядя Егор копошился возле злополучной «ловушки» для воров, то ли думал, как ее ликвидировать, то ли собирался использовать на добро. С тонкостями сельской жизни я был знаком слабо. Закричал на ходу:

— Дядя Егор, мне нужна ваша машина!

Сосед переполошился, схватился за сердце, едва не сверзился в яму, но чудом устоял на ногах. Обернулся ко мне, поправил на носу очки. Вопросил страдальчески:

— Шо, опять?

— Да, — я требовательно протянул руку.

— Матерь Божья, царица небесная! Что же вам всем на месте не сидится? Приехали, так отдыхайте. Нет, мечутся как ненормальные…

Я остановил его словоизвержение:

— Дядя Егор, мне срочно.

Дед сразу сбавил обороты.

— Погоди, я с тобой.

— Нет. — Остановил его я. — Я сам. Мне только машина нужна, пожалуйста.

Наверное, было в моих словах что-то такое, с чем не хотелось спорить. Сосед только покачал головой, вернулся с документами, ключами. Попросил тихонько:

— Постарайся не разбить. Иначе мне от бабки…

Он нарисовал в воздухе вокруг своей шеи петлю, красноречиво глянул в небеса.

— Постараюсь, — ответил я.

Он кивнул.

— Машина у ворот. С Богом.

И я рванул. С места, с прогребом. Непонятно как вписался во все повороты. Выскочил на шоссе. Помчался к городу.

Где эта чертова милиция? Вопрос посетил меня уже возле рынка. Так внезапно, так логично, что я запоздало удивился, почему он не возник раньше. Я подогнал машину к тротуару, остановил и беспомощного огляделся. Куда идти? Где искать? Гадать не было смысла.

Пришлось открыть окно, окликнуть первого же пешехода:

— Уважаемый, добрый день, подскажите, где у вас милиция?

Ответ был получен незамедлительно. Оказалось, до нужного места осталось совсем немного. Второпях я совсем забыл о благодарности, резко тронул, поехал вперед. Квартал пролетел, как один миг. Там я свернул направо, миновал небольшой сквер, увидел низкое, крашеное желтым по фасаду здание. Разглядел вдалеке знакомую вывеску и остановился. Остановился, не сильно понимая, где. Не заглушил движок, не закрыл двери. Просто выскочил наружу и побежал.

Что я ожидал там увидеть? Уже ничего. Не было во дворе машины Влада. Значит, не было там и моих друзей. Я сам не знал, что теперь хотел узнать. Неожиданно в голове всплыл образ Лачи, послышались слова, извечные для любого гадания: «Ждет тебя, дорогой, казенный дом и трефовый интерес». Я хмыкнул, если ждет, значит, дождется. Я-то уже здесь!

Мой интерес столкнулся со мной прямо на пороге, проворчал недовольно:

— Вы куда так спешите, гражданин?

Был он совсем молодой. Лопоухий, курносый, смешной. Про таких говорят, молоко на губах не обсохло. Мне он не понравился. Только слова сами вылетели наружу:

— Здесь недавно были две девушки и парень. По делу о пропаже, — я запнулся и завершил, — Маринича.

Салага, нахмурился, спросил подозрительно, неожиданно перейдя на «ты»:

— А тебе какое дело?

Стало видно, что я попал в яблочко. Он точно в курсе. Я решил закрепить произведенное впечатление:

— Я и есть Маринич.

Парень, охнул, оглянулся назад, прокричал:

— Николаич, иди сюда, тут твой Маринич пришел!

Прокричал и осекся под моим взглядом. Тут же юркнул назад, растворился в коридорах. Я невольно сжал кулаки, но следом не побежал.

Неизвестного Николаича ждать пришлось долгих пять минут. Я стоял во дворе, не спеша заходить в здание. Некстати возникло жуткое желание закурить. Одолеть его удалось не без труда.

Этот мент оказался куда старше. В цивильном, крупный, широкоплечий, с толстой ряхой и масляными бегающими глазками. Меня он сразу узнал. Это было видно по руке, дернувшейся к левому боку. Узнал и тут же сделал вид, что ничего особенного не увидел.

— Что надо? — спросил он неприветливо.

Я не гордый, я повторил:

— Девушки сегодня приезжали, хотели заявление забрать.

Мент совсем насупился, бросил:

— И что?

Меня обуяла холодная ярость. Я видел его насквозь: алчность, подлость, страх, полное отсутствие совести. Замечательный набор качеств, уместился в нем, подобно тюбикам в коробе с красками. Каждая красила ауру в мерзкие цвета.

Я едва сдержал гнев и отчеканил:

— Мне надо знать, куда и с кем они уехали. А еще безумно интересно, сколько тебе за них заплатили?

Наверное, последние слова говорить не стоило. Но сдержаться не получилось. Подонка аж перекосило. Морда пошла красными пятнами.

— Не твое собачье дело, — прорычал он. — Вон пошел! А будешь лезть…

Я дернулся вперед. Хотелось схватить его за грудки, встряхнуть, что есть мочи. Врезать по зубам, чтоб юшка брызнула во все стороны из-под кулака. Краем глаза уловил, что к окну припало лопоухое лицо, что в руках у него телефонная трубка, что губы что-то кричат испуганно и удивленно одновременно. Все это заняло один миг. А дальше…

Дальше мент потянулся к кобуре, выхватил пистолет. Глаза его стали отчаянными. Красные пятна на морде сменил мертвенно-бледный окрас

— Стой где стоишь, — заорал он, — иначе я выстрелю. Выстрелю и скажу, что ты на меня напал!

И я понял, что он не блефует. Он был готов на все. Но тут в моей голове внезапно словно что-то щелкнуло. Время почти остановилось, потекло медленно, тягуче. В толстых коротких пальцах мента подрагивал ствол. Я сместился вбок. Теперь он целился в пустоту, но еще не видел этого. Ногти у него были грязные, обломанные. Почему-то это запомнилось лучше всего.

Губы его, как резиновые, растягивались в глумливой ухмылке. Медленно-медленно. Почти неощутимо.

Для меня же все осталось, как раньше. Я сделал быстрый шаг вперед, положил мрази руку на правое плечо, вслух приказал:

— Отсохни!

Откуда это слово возникло в моем мозгу, не знаю. Раньше о таком заклятии я и не слышал. Мент даже не успел заметить перемены в обстановке. Не заметил меня. Только рука его упала вниз, повисла плетью, выронила пистолет. Я оттолкнул ствол ногой, запулил подальше, вбок. И только потом вернул время в привычное русло.

Мент моргнул, изумился. Я стоял совсем близко к этому ничтожеству, куда ближе, чем раньше. За спиной у него были закрытые двери. Отступать оказалось некуда. Я видел, как он пытается шевельнуть рукой. Я чувствовал, как в его душе рождается страх. Как кровь, кипя адреналином, несется по венам. Как на виске под волосами проявляется капля пота. Как холодные струйки бегут по спине меж лопаток.