До машины дошли без приключений. Оставлять рогатину на заднем сидении мне не хотелось. Кто бы что ни говорил, а гусеница, в которую я сам поместил потустороннюю сущность меня пугала. Поэтому всю конструкцию решено было разместить в багажнике.

Вика из сумки вытащила бутерброды жадно вгрызлась в один, остальное протянула мне. Я покачал головой.

— Попозже, не сейчас.

Включил салоне свет, достал из бардачка аптечку. У меня жутко саднили ладони, требовалось срочно обработать рану.

В электрическом свете стало видно, что ранка не одна. Остальные я второпях на адреналине просто не заметил. Всю поверхность ладоней покрывали ссадины. Синими пятнами темнели кровоподтеки. Есть расхожее выражение «Нет живого места». Теперь я точно знал, как это выглядит.

Вика забыла про бутерброд, тихо ахнула:

— Кошмар какой. Тебе больно?

Конечно, больно. Но я поспешил ее успокоить:

— Ничего, до свадьбы заживет.

— До чьей свадьбы, — спросила девчонка лукаво.

Она заранее знала ответ. И я не стал ее разочаровывать.

— До нашей. Вот вернемся в город и сразу же подадим заявление. Чего тянуть?

Она засмущалась, зарделась. Было видно, что довольна до жути. Я щедро залил ладони перекисью, дал подсохнуть, потом заклеил самые неприятные ранки пластырем — нормальным таким, советским с зеленкой. Я уже и забыл, что такой бывает.

— Что теперь?

Вика вновь протянула мне бутерброды. Это было более чем своевременно — у меня разыгрался дикий голод.

— Едем домой, — проговорил я с набитым ртом. — Ставим машину и нанесем визит бабе Нюре.

— Сейчас? Ночью?

— А когда? Ты готова это, — я кивнул в сторону багажника, — сторожить до утра?

Девчонка передернула плечами и тут же отказалась:

— Ни за что.

Я удовлетворенно кивнул, погасил свет, завел движок. Бросил взгляд на часы — стрелки показывали самое начало третьего.

Вика была совсем слабенькой. Всю дорогу от города до Калачовки она дремала на заднем сидении. Уже на месте, в поселке, я ее разбудил, помог выбраться наружу, подставил локоть. Велел:

— Цепляйся. Тебя совсем ноги не держат.

Девчонка благодарно кивнула. Я взял сумку, решил, что сначала нужно доставить Вику домой, а уж потом довести до конца ритуал.

Влад сидел на крыльце, курил. Тревожный, босой, в накинутой на голые плечи телогрейке и длинных красных семейниках. Свет в доме не горел. Нас он увидел сразу, замахал руками, уронил недокуренную сигарету в траву, чертыхаясь полез ее доставать.

— А Вера где? — спросила парня Вика.

— Дома, — он махнул рукой в сторону двери, — спит. Перенервничала, напилась корвалола, я ее и уложил.

Он опять устроился на ступенях, жадно затянулся и выдал обвиняюще:

— Где вы так долго шлялись? Я тут всю жопу застудил, пока вас ждал.

Я заметил, как он зябко поджимает на ступнях пальцы. Усмехнулся:

— А чего штаны не надел?

Влад пожал плечами. Спросил:

— Все получилось?

— Все, — сказала Вика довольно.

— Прибили гада! — Он искренне обрадовался. — Я же говорил Верунчику, что все у вас выйдет! А она боялась. Я же знал, что Олег — это сила. Раз, и сдохла тварь.

— Не совсем, — произнес я.

— Не сдохла? — Влад от расстройства сдулся. — И что теперь, завтра опять пойдете?

— Да нет же, — встряла Вика, — мы его в гусеницу заселили. Сейчас сходим к соседям, отнесем Макару угощение.

Девчонка отпустила мой локоть, сделала шаг, другой и неожиданно пошатнулась. Влад подорвался, сбежал с крыльца, подхватил ее. Проворчал:

— Разбежалась. Вон, еле стоишь. Куда тебе идти? Давай-ка я тебя домой провожу, к Верочке. Там ты потихонечку ляжешь спать. А утром будешь, как новенькая.

Он помог Вике взобраться на крыльцо, от двери обернулся.

— Олег, ты один не ходи, а то завалишься где-нибудь. Подожди меня. Я сейчас, мигом. Вместе пойдем.

Я облокотился о перила, поставил сумку на ступени, прикрыл глаза. Воздух был прохладный. Где-то кричала ночная птица. В теле моем ощущалась такая слабость, что я почти уснул, прямо так, стоя.

Тихо скрипнула дверь. Я открыл глаза. Влад уже не светил красным исподним. Были на нем треники и кроссовки. Правда, телогрейка осталась неизменной.

Он оглядел меня сочувствующим взглядом.

— Дойти сможешь?

Я сделал рукой движение, которое трактовать можно было, как угодно — от да до нет.

— Понятно, — сказал он, — тогда поползли потихонечку. Если что, я подстрахую. Где наша погань?

Я так устал, что не сразу понял, что Влад имеет ввиду. Он это прочитал по мне. Уточнил:

— Коробок с гусеницей где оставил?

— Там, в багажнике, — я махнул рукой.

Мне грозно велели:

— Стой здесь, я сейчас принесу.

— Только от палки не откручивай, на всякий случай. С осиной безопаснее.

— Что я дурак? — хмыкнул Влад. — Я до нечисти дотрагиваться не собираюсь.

И браво зашагал к забору. Я же опять привалился к перилам и закрыл глаза. Сил не было ни на что. С трудом удавалось держаться на ногах. В ушах предательски звенело. Мир уплывал…

— Эй, спящая красавица, очнись, а то поцелую! — пропел на ухо ехидный голос.

Я с трудом разлепил глаза. Влад без особого энтузиазма тряс меня за плечо.

— Ну ты даешь, Олег, — сказал он восхищенно, — до этой ночи я был уверен, что стоя спят только лошади. А тут ты — встал, прислонился и захрапел! Может, тебя вообще в дом не пускать? Тебе и тут неплохо.

Он довольно заржал.

— Нет, — ответил я ему в тон, — непременно впускать. А еще положить в кроватку и накрыть одеялом.

— Хорошо, — согласился Влад, — как только избавишься от своей добычи, так сразу и уложу. Честное слово. И даже утром будить не стану.

Так с подколками и шутками мы и пошли к соседскому двору. К черному входу в него. Точнее, не пошли, а поползли. Часть пути Влад буквально тащил меня на себе, я только перебирал ногами.

— Здоров боров, — ворчал он, покряхтывая от натуги, — скажу Верунчику, чтобы кормила тебя поменьше.

— На себя посмотри, — беззлобно огрызнулся я. — Вон брюхо какое наел!

Мой палец ткнул в его солидный животик.

— Ты в мое брюхо не тычь! — Притворно возмутился Влад. — Не было б его, как бы я тебя сейчас пер? Да я бы сломался пополам!

Мы спустились к ручью. Тут мой организм вообще забастовал.

— Не могу, — сказал я, — дай чуть передохнуть. Пока ехал, даже не чувствовал, как устал. А здесь… Не могу.

— Нефиг расслабляться.

Влад закинул мою руку себе на плечо, чуть присел, распределяя вес поудобнее. Сказал задорно:

— Не дрефь, я сам боюсь.

Он подтащил меня к мосткам, прицелился поставил напротив темных досок.

— Ты, главное, ногами шевели и мне не мешай.

Мостик был узенький, самое большей на одного. Вдвоем по нему никак было не разойтись. Я хотел спросить, как он себе это представляет. Но Влад разрешил мои сомнения. Он попросту прошлепал по воде, таща меня по сухому.

Благо ручья того было всего три шага. Мы выбрались на берег. Влад похлюпал пальцами в мокрых кроссовках. Сказал с сожалением:

— Вера меня убьет.

Я рассмеялся.

— Так какого хрена ты поперся в воду в обуви.

Парень зыркнул виновато, признался:

— Пиявок боюсь. С детства.

Я к пиявкам тоже не питал добрых чувств. Правда, вовсе не был уверен, что они здесь водятся. Остаток пути преодолели примерно также. У соседской калитки Влад меня сгрузил, прислонил к забору. Сказал:

— Дальше как-нибудь сам. Я сзади пойду.

Я хмыкнул:

— А что так? Или боишься Макарушку?

Влад притворно вытаращил глаза.

— Нет что ты, он же душка. Просто, не хочу, как те бедолаги, купаться в выгребной яме. Я, понимаешь ли, уже мылся сегодня. Мне лишние водные процедуры противопоказаны.

Он сунул мне в руки рогатину. Стал серьезным.