Зыбь растворилась без следа. На ослепительно-белом полотне нави чернели знакомые руины.

По бокам от тропы сплошным ковром разрослись подорожники. Я не помнил, есть ли они в настоящем городе или это — незатейливый привет той стороны реальности, где мне сейчас довелось оказаться.

Тихо шуршал под ногами песок. Где-то пел свою песню заблудившийся между явью и навью сверчок. Я шел вперед и боялся думать о том, что сейчас увижу. На душе было тревожно. В голове метались суматошные мысли. Васенька вышагивал рядом, почти касался пушистым боком моей ноги. Был он бодр и свеж. Это слегка успокаивало.

На полпути под подошву попался камень. Я споткнулся, больно подвернул лодыжку и словно очнулся — страшные развалины были совсем рядом. С губ сорвалось ругательство. Я поразился обреченной беспечности, приключившейся с моим существом, глубоко вдохнул и разжег в себе искру магии. В самом центре тела — в средостении.

Искорка была тихой, послушной. Она удивительно быстро превратилась в огонек, разгорелась, потекла по венам, заполнила все мое тело, просочилась сквозь кончики пальцев. Дальше магия замерла, застыла, ожидала приказа.

Это было совершенное ощущение — чувство полнейшего, безграничного всемогущества. Меня оно неожиданно напугало. Чудилось в нем что-то неправильное, чрезмерное, навязанное извне. Я чуть-чуть прикрутил мощь, оставив столько, сколько необходимо для защиты. Свил вокруг ладоней светящийся золотистый кокон, подмигнул коту, уловил в его глазах уважение и направился дальше.

Ужас, порожденный воспоминаниями той кошмарной ночи, исчез без следа. Мне стало легко и спокойно. Васенька одобрительно муркнул, поставил хвост трубой и двинулся передо мной, непонятно для чего подсвечивая себе глазами. Так мы и шли с парадной иллюминацией. Гордые и важные. Уверенные в своих силах.

За невидимую границу руин ступили совершенно не таясь, не пытаясь остаться незамеченными. Прошли их на кураже до самого центра и остановились аккурат возле знакомой плиты.

Здесь я понял, что время взяло свое — не пощадило обломки бетона. Довершило дело рук человеческих. Время вообще — самый эффективный разрушитель из всех, что смогла придумать вселенная. Огромная плита, похожая на алтарь, раскололась надвое. Части получились неровными. Меньшая почти полностью раскрошилась. Большая встала на ребро и превратилась в гротескный трамплин.

В получившейся щели проклюнулась молоденькая осинка. Стояла она тоненькая, хрупкая, как девица на выданье. Нервно трепетала листочками. А рядом с ней возвышался знакомый темный силуэт. Был он почти прозрачный. Не осталось в нем прежней страшной мощи — одна лишь бесконечная злоба, крепко замешанная не бессилии.

Меня он увидел сразу. И мне почему-то показалось, что усмехнулся. В голове зазвучал ведьмин голос:

— Видишь, — сказала она, — этот гештальт ты не закрыл. Мало обескровить врага. Надо отправить его восвояси. Скоро построят дома. Сюда пойдут дети. И что дальше? Ты согласен принести нави эту жертву?

Мне живо представилась описанная картина, стало душно, стало тревожно. Я поднял ладонь, зачерпнул полной горстью магии и сказал, стараясь, чтобы голос звучал ровно:

— Ну, здравствуй.

Фантом беззвучно качнулся мне навстречу, не рассчитал сил, развеялся по ветру дымным шлейфом. Дополз до меня призрачными черными нитями. Я вздрогнул и проснулся. В ушах звучал старушечий голос:

— Рано, не сейчас. В яви. Все в яви.

Тихо тикали часы. У печи топотал Васенька. Рядом, уткнувшись носом в мое плечо сопела Вика. Прядь ее волос выбилась из косы и упала на щеку. Я провел по ее лицу рукой, поцеловал мое счастье в губы — тихонько, чтобы, не разбудить, откинулся на подушку и подумал: «Вот, значит, как. Не зря меня судьба привела опять в этот городок. Не зря. Хватит бить баклуши. Пора возвращать долги — пора завершать старые дела».

С этой мыслью я и заснул. На этот раз без нави, без кота и бабкиных нравоучений.

— Знаешь, ночью мне снился странный сон.

В голосе Вики не было тревоги, только задумчивая озабоченность.

— Какой? — Я не почувствовал подвоха. Повернулся, подоткнул под спину одеяло, обнял ее за плечи.

Со сна девчонка была чертовски хороша. Я не сдержался и поцеловал ее в ямочку между ключиц. Вика рассмеялась, отмахнулась ладошкой.

— Олег, отстань!

Кружевная лямка сорочки сползла с ее плеча. Его я тоже коснулся губами, пробежался поцелуями ниже, понял, что сдержаться не смогу. Прошептал:

— Как же я тебя обожаю!

Новая попытка разговора завязалась нескоро. Сонная нега слетела с Вики без следа. Была она раскрасневшейся с блестящими глазами. Я же напротив пребывал в блаженной расслабленности.

— Если у нас будет мальчик, — сказала она вдруг, — давай, назовем его Славой. Ты не против?

Я был за. Имя, как имя. Тем более тот Славка, которого я когда-то знал, погиб из-за меня.

— Не против. А что, уже надо ждать?

Я по-хозяйски положил ладонь ей вниз живота, огладил, хотел скользнуть глубже, но Вика возмутилась:

— Олег, отстань! Я серьезно.

— Я тоже. Я очень серьезно хочу еще.

— Олег! — На этот раз возмущение было искренним.

И руку пришлось убрать. Не спорить же с любовью всей своей жизни из-за таких пустяков. У меня впереди еще уйма времени. Успею. Я спросил примирительно:

— Ты что-то там говорила про сон.

— Ах, да, — Вика словно спохватилась, — из-за тебя, из-за твоих глупостей я совсем забыла.

Я фыркнул.

— И ничего не глупости. Сейчас я тебе докажу.

Руки мои сами полезли везде, куда достали.

— Олег!

Она вскочила, сдернула с меня одеяло, прикрылась.

— Ну, я серьезно. Перестань!

Я мечтательно откинулся на подушки, заложил руки за голову. Сказал:

— Как ты мне нравишься, когда серьезная.

Вика смутилась.

— Да ну тебя. С тобой совсем невозможно говорить. Ты думаешь только об одном.

Тут я был согласен. Рядом с ней мысли мои бежали исключительно в одном направлении. И я пока что ничего не мог с этим поделать. Вика вздохнула, запулила в меня одеялом, буркнула:

— Прикройся, а то ребята войдут, а ты тут…

— Мы не войдем! — Раздался из-за стены насмешливый голос Влада. — Мы сами заняты.

Моя любовь густо покраснела и принялась одеваться.

Разговор пришлось продолжить на кухне. В спальне Вика отказалась разговаривать наотрез. Здесь же она усадила меня за стол, поставила на газ чайник, пристроилась сама с другой стороны столешницы на приличном расстоянии и без прелюдий выпалила:

— Я иду с тобой.

Настроение у меня было прекрасное, поэтому я легко согласился:

— Конечно. А куда?

Олег! — Вика взорвалась. — Ты чем слушаешь? Я же говорила тебе — я сегодня видела твой сон!

До меня начало доходить. Я поймал ее ладонь, крепко сжал.

— Погоди, как это мой?

— Не знаю. — Девчонка нахмурилась. — Сначала мне снилось какое-то странное место — белое небо, черная луна, море неподвижное, словно замороженное. Потом я увидела тебя.

Мне стало интересно:

— А кота?

— Нет, — она помотала головой, — кота я не видела. А он был?

— Был. — Кивнул я. — Васенька.

Вика наморщила лоб, помолчала, вспоминая, наконец проговорила:

— Нет, не видела. Зато видела развалины и ту тварь. Я не знаю, как ее назвать. Страшную. Это та самая из-за которой ты с бабушкой познакомился?

— Она. — Я выпустил ее руку, машинально выключил ревущий чайник, поднялся и принялся разливать по чашкам чай.

Мне нужно было взять паузу — время для раздумья. Я совершенно не хотел тащить Вику с собой, подвергать ее ненужной опасности, но при этом не знал, как ей отказать.

— Погоди, — до меня вдруг дошла очевидная мысль, — а как ты попала в навь? Твоя бабуля говорила, что тебе это не по силам.