Круглые черные столешницы опирались на кованные паучьи лапы. Барные стулья, расставленные вокруг столов, были раскрашены в фирменные цвета божьих коровок. Все это вкупе с приглушенным светом создавало весьма занимательный антураж.

Сейчас тут было почти пусто. Вся тусовка начнет собираться чуть позже, ближе к девяти. А пока… Пока здесь можно было спокойно пообедать.

Я провел ребят к любимому столику в самом углу, усадил Вику, протянул девушкам меню. С моей стороны это было не совсем честно. Названия блюд в этом заведении придумали под стать антуражу. И я, с трудом удерживая улыбку, принялся ждать, что будет дальше.

Первым не выдержал Влад. Он положил расписанную под паутину книженцию перед собой и громким шепотом спросил:

— Как это понимать? Что за чушь такая?

Наши дамы поддержали его красноречивыми взглядами.

Я с серьезной миной поинтересовался:

— А что не так?

— Хм, — Влад задумчиво на меня посмотрел, — все не так. Что за ерунда: «Муха с кровью». Это из чего?

Увидев, что я не спешу пояснять, он продолжил:

— А «Отбивной комарик»? Или вот, салат «Жучок».

— Я бы попробовала «Мотылька», — тихонько сказала Вика, — который фирменное пирожное.

— Возьми лучше «Осиное гнездо», — посоветовал я, — очень вкусная штука.

— Хорошо, — согласилась она и закрыла меню.

— Нет, — Влад был не согласен с такой постановкой вопроса, — я не девчонки, меня нельзя одним сладким кормить. Я жрать хочу! И желательно мясо. И пить, может, сегодня от радости хочу упиться! В зюзю, в дупелину, в…

Он замешкался, пытаясь продолжить перечисление. Вера моментально охладила его пыл.

— Я тебе упьюсь, — сказала она и отняла у него меню. — Олег, где тут нормальное мясо?

— Возьмите «Отбивного комарика» — шикарный ромштекс. Здесь его классно готовят.

— И картошку, — буркнул обиженный Влад.

— И вино, — согласилась Вера, увидела блеск в глазах благоверного и отрезала, — только никакой зюзи и дупелины. Обойдешься.

Заказывать в итоге пришлось мне самому. Ребята выбирали только напитки. Владу заказали красное вино с кодовым названием «Скорпионья кровь», Вера взяла себе обычный чай, Вика попросила горячий шоколад. Я вспомнил, что здесь всегда готовили вкуснейший кофе по-турецки и подавали в крошечных, чуть больше наперстка, чашечках и взял себе двойную порцию.

Потом все просто ели.

«Отбивной комарик» в самом деле был шикарен. На столе стояла почти нетронутая сырная тарелка. Молодняк, выращенный в СССР и не знавший изысков, скептически взирал на благородные сыры. Вера налегала на салат. Влад морщил нос, страдальчески отхлебывая сухое красное. Вика с недоумением взирала на какао, пытаясь понять, с какой вдруг радости его обозвали горячим шоколадом.

Я вспомнил, как сам в далекие девяностые купился первый раз на многообещающее название. Как позже был разочарован. И мне стало немного неловко. У ребят все это было первый раз. А мне приходилось проживать одну и ту же историю повторно. Сейчас я им даже немного завидовал.

Я придвинул Вике ароматный медовик, сказал:

— Пробуй, здесь его обалденно готовят. Под какао самое то.

Она взяла ложечку, отломила кусочек, спросила шепотом:

— Олег, а почему горячий шоколад, а не какао!

Я пожал плечами.

— Модное название. На западе так называют.

— А-а-а, — в голосе ее было разочарование.

Девчонка попробовала пирожное, зажмурилась от удовольствия, протянула:

— Вкусно…

Вид у нее стал такой довольный, что я даже возгордился. Чтобы сменить тему, спросил:

— Мама твоя как?

— Хорошо. — Вика отправила в рот еще кусочек. — Как ты и говорил. Новые анализы ничего не нашли. Ты был прав, тот доктор ошибся.

Влад все это время прислушивался к нашему разговору. На последних Викиных словах он многозначительно хмыкнул, покосился на Веру и заглотил разом полбокала вина. Я же попытался девчонке объяснить:

— Вика, ты не понимаешь, он не ошибся. Это специально сделано, чтобы вытянуть из вас с мамой деньги.

Она замахала руками.

— Что ты! Ты же его совсем не знаешь. Это хороший доктор. Знаешь, как его хвалят! Не мог он специально. Он так за маму переживал. Я даже хотела сходить к нему, сказать, что у нее все хорошо. Только меня Владик не пустил.

Влад уловил мой взгляд, кивнул, пожал плечами. Выбрал с тарелки ломтик сыра, не оскверненный плесенью.

Вика между тем продолжала:

— Я думаю, зря вы так.

У меня неожиданно созрела идея.

— А давай, проверим его? — Предложил я. — Ты же хочешь нам доказать, что мы не правы?

Девчонка замялась. Предложение было заманчивым, но ей оно казалось не совсем честным. Я решил додавить.

— Что тебе стоит? Зато твоя совесть будет спокойна, и мы убедимся в твоей правоте.

— Ну, давай, — сказала она нерешительно. — А что надо делать?

Тому, как легко она сдалась, я даже удивился. Возможно, в глубине души и сама она понимала, что дело здесь нечисто. Просто, не могла в это поверить. Или не хотела. Я ободряюще улыбнулся.

— Ничего особенного. Все очень просто. Поговорим об этом позже.

День прошел сказочно. После «Паутины» мы гуляли в парке. Смеялись, шутили, фотографировались на найденный у Маринича Polaroid. Карточки из аппарата вылезали блеклые, не в фокусе. Но девчонки были довольны.

Я тоже был счастлив. Сегодня мне невольно удалось окунуться в собственную молодость. Радостную, полную надежд. Раствориться в ней с головой. Это было потрясающее чувство.

Ближе к вечеру я повел всю компанию в видеосалон. Там показывали «Птичку на проводе» с Мэлом Гибсоном и Голди Хоун. Фильм чудесный, бесконечно трогательный в своей наивности. Такой, какой и был нужен романтичным девушкам начала девяностых. На меня смотрели с восторгом, а я чувствовал себя феей крестной. Эдаким добрым волшебником.

Лишь Влад качал головой и временами впадал в задумчивость. После фильма он отвел меня в сторону, взял за пуговицу и сказал:

— Помнишь, ты обещал?

Я помнил. Я хотел и боялся этого разговора. Я сам себе пообещал быть честным. Парень это заслужил.

— Помню, — сказал я. — И от своих слов не отказываюсь.

Он кивнул.

Почти в полночь мы развезли девчонок по домам и поехали ко мне. Странно, но я уже считал дом Олега Маринича своим. И меня это ничуть не смущало.

Замок капризничал, открываться никак не хотел. Я упрямо звенел ключами, сражаясь с непослушной дверью. Влад с любопытством оглядывался вокруг. Наконец, констатировал удовлетворенно:

— Крутой у тебя дом.

Я пожал плечами, потом подумал: «Чего уж там!» и добавил:

— Тачка тоже неплохая.

— Это верно.

Влад не спорил, он лишь высказывал вслух свои наблюдения. И сказанное им мне не нравилось, потому как звучало отнюдь не обнадеживающе.

— Знать бы еще откуда столько бабла.

— Не знаю. — Ответил я. — Но очень надеюсь, что мне все это богатство не выйдет боком.

— Тебе? — Парень многозначительно захмыкал.

У меня чуть не вырвалось: «Молчи лучше, пророк хренов!» Но в этот момент замок поддался на уговоры, ключ повернулся, и мы смогли зайти внутрь.

Выключатель искали в четыре руки, возя ладонями по стенам. Нашли у самой двери, в нетипичном для этого времени месте — в метре от пола. Влад пробурчал пару фраз, подлежащих цензуре, четко обозначил «в» и «на», скинул кроссовки, огляделся и прошлепал на кухню. Там сразу запалил чайник.

Я, чтобы собраться с мыслями, пошел переодеваться. Как-будто пошел. Вместо этого, сел на кровать, уставился в темное окно. В голове билась назойливая мысль: «Что говорить? Что можно рассказать, а чего не стоит? Как вообще рассказывать о таких вещах? Это не Вика, которая заранее была в курсе дел. Здесь все сложнее. Черт!»