Мне даже захотелось возмутиться. Сколько, в конце концов, можно? Бабка успела раньше:

— Удача ему была нужна в картах. Он за эту удачу душу продал, тело осквернил. Ритуал над ним провели — оженили на одной известной персоне. Всерьез оженили. В церкви венчали. Суженная его теперь никуда не пускает. И тебя вместе с ним. Две ведьмы рядом жить не могут.

Ведьма, суженная, ритуал, Пушкин. Да чтоб вас всех!

— Баба Дуся, а можно не ходить кругами? Можно, сказать прямо что к чему?

Она вновь захихикала. Довольно, со вкусом:

— Я ж говорю, дурак. Книжка такая у Пушкина есть «Пиковая дама». Слыхал?

Нет, ну я же не совсем дикий, слышал, конечно.

— Даже читал, — порадовал я ведьму вслух. Про себя добавил, что было это давно, когда учился в школе.

Баба Дуся услышала и первое, и второе.

— То-то и оно. Помнишь, что просил Герман у старухи?

И тут меня озарило. Вот черт, как сам-то не догадался! Я пригляделся внимательнее — с призрачной карты на меня смотрело до боли знакомое лицо.

— Суженная это его, — поведала старуха, — пока она с тобой, тебя ни книга не признает, ни навь не пропустит. Нельзя ей сюда. А без нее ты не сможешь пройти. Вы теперь накрепко связаны.

— А если я попытаюсь пройти, сквозь нее? Что будет?

Бабка вздохнула.

— Попытаться-то ты можешь. Сердце-то у этого тела крепкое, а вот разум… — Она вновь вздохнула. — Разум может не сдюжить. Хочется тебе потом до смерти слюни пускать и тупо глазами хлопать?

Тьфу-тьфу-тьфу. Глупый вопрос, ясное дело, не хочется. Я пригляделся к карте — женское холеное лицо довольно улыбалось. Даже два — одно сверху, другое снизу. От обоих меня по коже пробирал мороз.

— Баб, Дусь, — спросил я жалобно, — а делать-то что? — Я уже успел привыкнуть и к книге, и к силе, и к вам. Мне совсем не хочется это терять.

— Я тебе помогу, — сказала она серьезно, но ты мне должен поклясться, что исполнишь любое мое желание. Любое! Одно. Каким бы странным оно тебе не показалось.

Я сразу насторожился. Уже сама это просьба казалась мне странной. Куда больше? Жутко захотелось отказаться от дара, от книги, от бабкиного наследства. Отказаться и убраться восвояси. Жил же я раньше как-то без всего этого?

Но перед глазами встало Викино лицо. А еще вспомнился голос из телефонной трубки. Черт! Черт, черт, опять попал, как кур в ощип!

— Обещаю, — почти прокричал я.

— Вот и славно. — Ведьма даже обрадовалась.

За картой появилась неясная тень. Призрачное изображение пронзила сухая рука. Я смотрел, не в силах отвести взгляд, как рука эта растет, удлиняется, растягивается, словно резиновая. Очень скоро передо мной возникла старческая ладонь с узловатыми пальцами. Она застыла, не долетев буквально полметра.

— Руку протяни, — потребовала старуха.

Как зачарованный, я подчинился. Бабкины пальцы что-то вложили в мою ладонь.

— Кулак сожми, — велела она. — Здесь не смотри. Вернешься в явь, тогда и посмотришь.

Я крепко сжал руку. Свет сразу стал меркнуть. Вместе с ним пропали и карточная ведьма, и ведьма настоящая. Напоследок издалека донесся бабкин голос: "В церковь вам надобно. Ритуал нужно провести наоборот. Развенчать тебя с суженой. Понял?"

Из сна меня словно выбросило. Я дернулся, скатился с кровати, больно приложился о пол коленями, открыл глаза. В квартире было светло. За окном шумели на машины. В ладони моей было что-то твердое, непонятное. Пальцы испуганно разжались. Звяк! И по полу запрыгал тонкий ободок обручального кольца.

Я поймал его в одно движение, накрыл ладонью, остановил, но поднимать не стал. Было почему-то страшно. Кольцо казалось мне жуткой скверной. Я встал с колен, уселся на кровати и только тут заметил, что на подушке у меня лежит изрядно помятая карта — дама пик.

— Пьяная, помятая пионервожатая… — Влад и так, и эдак повертел карту, отложил на столик, уставился на меня сочувственно. — Как тебя так угораздило?

— Не меня, Маринича.

Он хмыкнул, ткнул пальцем в блюдце с золотым ободком.

— А это, стало быть, обручальное кольцо.

Вопрос был риторическим, ответа не требовал.

— Все хорошо, — сказала Вера, — только что нам со всем этим делать?

— Снимать штаны и бегать, — проворчал Влад, — Верунчик, ты чего к человеку пристала? Не знает он. Ему эта дрянь, — он вновь взял карту, — всю связь с шаманской силой перекрыла.

— Успокоил, — Вера покачала головой, — а, может, так?

Она неожиданно для всех отняла у парня карту и плюхнула сверху на книгу.

— Не надо!

Вопль у нас с Викой вырвался одновременно. Одновременно он и затих. Книга засияла. Она не искрила, не плевалась во все стороны гневными сполохами. Сияние было ровным, спокойным, золотисто-желтым.

— А это что значит? — Снова влез с вопросом Влад.

Я пожал плечами, подумал и сверху на карту добавил кольцо, здраво рассудив, что хуже точно не будет. Не стало. Бабкин гримуар вместе с артефактами, принесенными из нави, окутал золотой кокон. А потом…

— Смотри! — Вика вцепилась в мою руку чуть выше локтя. — Смотри, Олег! Что это?

Кто бы мне самому рассказал? Впрочем, посмотреть, действительно, было на что. Книжная обложка в этом свете таяла, как мороженое на солнце. Сначала внутрь фолианта погрузилась карта, следом вглубь затянуло и кольцо. Кожаный переплет неспешно зарастил прореху, хлюпнул. А после свечение погасло.

— Все? — От неожиданности я произнес это вслух.

— А тебе мало? — Смешок у Влада получился нервным.

На вопрос его отвечать я не стал, зато ответила книга. Страницы дрогнули, раскрылись, явив честной компании девственно чистое нутро.

На развороте обнаружились и карта, и кольцо. Я счел это приглашением к разговору и подвинул книгу к себе.

— Вику туда пускать нельзя. — Твердо заявила Вера. — Она никогда не толком не была в церкви, растеряется.

Девчонка, которую сейчас так активно обсуждали, даже обиделась:

— Я справлюсь!

Я осторожно обнял ее за плечи. Казалось, что сейчас она фыркнет, возмущенно взовьется и побежит исполнять указания книги.

— Вик, — сказал я примирительно, — не дуйся, но Вера права.

— Еще как права! — Настрой у Владовой благоверной был самый что ни на есть боевой. — Ты только представь — церковь, идет венчание. Ты видела когда-нибудь венчание?

Вика закусила губу, покачала головой, но тут же выпалила:

— И что с того?

— Ничего, — успокоила ее Вера, — только там куча разных правил, а тебе придется делать все наоборот. Например, всех батюшка поведет вокруг аналоя против часовой стрелки, а ты должна пойти по часовой. — Она сначала продемонстрировала пальцем гипотетические круги, потом подняла этот палец вверх, сделала внушительные глаза, — три раза, между прочим! И выглядеть ты будешь при этом, как полная дура.

Вика стушевалась, задумалась.

— А ты справишься? — Спросила она.

Вера усмехнулась.

— Я пока свое проклятье лечила, — она привычно провела по щеке, — чего только не делала. Справлюсь.

Книга одобрительно прыснула золотыми искрами. Я покачал головой, больно уж необычное она прописала нам «лечение». Хотя, чего удивляться? От бабкиного наследства сложно ожидать рецептов будничных, обычных.

Я взял ножницы и протянул Вере:

— Режь. Чем быстрее все сделаем, тем раньше сможем наказать врача.

Девушка не колебалась — одно движение, и карта распалась на две половинки. Вера взяла с колен платок, повязала на голову совсем по-старушечьи, одну половинку карты опустила в карман жакета, вторую надрезала еще несколько раз в разных направлениях и засунула под косынку. Осторожно поправила челку, известила:

— Готово.

— Тогда поехали.

Я накинул на плечи куртку, всунул ноги в растоптанные мокасины, похлопал себя по карману, проверяя ключи.