— Ну, строго говоря, я никогда и не был Серегой…

Мужчина прервал мои откровения сам:

— Так, — сказал он, — вижу, что у вас все в порядке. Оставлю-ка я вас на пару часов. Поболтайте по душам. На кухне есть чай, кофеек, коньячок… Закуску найдете.

И стремительно ушел. Костя дождался щелка замка, подошел ко мне вплотную, заглянул в глаза. Задал один короткий вопрос:

— Кто ты?

Под коньячок разговор пошел не в пример быстрее.

— Значит…

Костя повертел в руках пустую рюмку, отставил в сторону, посыпал дольку лимона, предназначенную на закусь, сахарком и сжевал на сухую.

— Значит, — повторил он, — новое тело.

Мой собеседник нахмурился.

— Кто еще знает?

— Ребята. Но Вика сразу была в курсе, еще там, в деревне.

Он кивнул.

— Лис тоже вернулся?

— Нет.

Снова кивнул, на этот раз после паузы с видимым сожалением.

— Жаль, хороший был парень. А Лев сволочь, совсем заигрался в Бога.

Я невольно вздрогнул — Костя сейчас облек в слова мои мысли.

— Ты все еще на него работаешь?

Он пожал плечами, мол, работаю, куда деваться. Я не стал его судить. В девяностые большинству из нас так или иначе пришлось идти на сделку с совестью. Вместо ответа Костя спросил:

— Ко мне почему пришел? Не боишься?

Я криво усмехнулся. Что сказать? Боюсь, не боюсь… Страх для меня потихоньку стал постоянным спутником. С тех самых далеких каникул в семьдесят восьмом. Я почти перестал замечать его.

— Не боюсь. После последнего нашего разговора не боюсь. Мне показалось, что ты признал во мне равного. Принял, что ли, в ряды вашего фронтового братства.

Костя кивнул, поддался соблазну и разлил еще по капелюхе коньяку. Свою порцию забросил в глотку одним махом, как водку.

— Правильно понял. Не предам. Могу даже поклясться. Только зачем? Ты для меня настоящее чудо сотворил. Думаешь, я не понимаю, благодаря кому до сих пор жив?

Я молча выпил свою рюмку. Так же, залпом.

— Мне помощь твоя нужна. Я бы не стал тебя беспокоить без причины.

— Ну, и дурак. — Костя заулыбался. — Ты даже не представляешь, как я рад узнать, что ты жив. Если бы все так могли…

Он опять посмурнел. Мне пришлось подытожить:

— Я над этим процессом не властен.

— Да понимаю. Все я понимаю. Рассказывай, зачем пришел.

И я принялся излагать по порядку все, что знал о Мариниче, старательно опуская все, что бывшего хозяина моего тела не касалось.

Зашифрованный блокнот, Костя убрал в дипломат. Правда, сначала показательно тряс книженцией у моего носа и выговаривал, как неразумному кутенку:

— И чего ты тянул? С этим надо было сразу же идти сюда. Сам я такими вещами не занимаюсь, но у меня умные ребята, которые и не такое расколдовывали.

Я пожал плечами, сказал примирительно:

— Каюсь, не подумал, обещаю исправиться.

Костя хмыкнул.

— Тогда слушай. До пятницы в его квартире не сиди. Завтра же вали оттуда. Поживи у кого-нибудь из знакомых. А еще лучше уезжай. Я тебе сейчас дам номер своего пейджера. Что случится, пиши, назначай встречу. Я приду. И еще, давай-ка мы тебе другие документы справим.

Последнее предложение меня окрылило. Сам я тоже об этом думал.

— Давай.

— На какое имя?

Я на миг притормозил, задумался. Мне точно было известно, какое имя, я хочу увидеть в паспорте. Могло ли мне это чем-нибудь навредить? Вряд ли… Поэтому сказал:

— Ковалев Олег Александрович.

Костя не стал уточнять, что значит это имя для меня. Просто принял к сведению.

— Хорошо. Завтра, здесь в это же время. И вали из города, ради Бога. Незачем тебе тут оставаться.

На этой ноте и расстались.

В подъезде меня вдруг прихватило. Да так основательно, что ноги отказались идти. Я, держась обеими руками за стеночку, практически дополз до лестницы и грузно осел на ступени. В голове, вытесняя все человеческие мысли прочь, долбилось сознание птицы. Кричало, требовало внимания.

Пришлось почти полностью отключить собственное я, дать власть верной птахе. Я погрузился в ее мысли, вновь стал смотреть на мир ее глазами.

И сразу увидел Льва. Тот сидел в своем кабинете — прямой, как палка, злой как черт. Я приказал птице взлететь, осмотреть двор. В свете фонарей увидел, как внизу суетятся холуи. Как выносят из подвала криво свернутый ковер, грузят в багажник четверки.

Сердце мое заледенело. Мне было прекрасно известно, что обычно покоится внутри таких свертков. Видел не раз и два в первой жизни. Последние крохи сомнения исчезли без следа.

Я загнал птичье сознание на второй план. Сгоряча позабыл про лифт, ринулся на улицу бегом, по лестнице, перепрыгивая через ступени. Правда, у самых дверей взял себя в руки, притормозил. Из подъезда вышел спокойно. Кто его знает, вдруг Костя сейчас глядит на меня в окно. Незачем ему лишняя информация к размышлению.

До кармана, где Влад припарковал машину, дошел, сгорая от нетерпения. Едва не совался на бег. Забрался в салон, прикрыл дверцу, уже там, внутри, дал волю эмоциям, почти крикнул:

— Гони, срочно домой. Мне книга нужна!

— Чего сразу гони? — Пробурчал парень. Машину, впрочем, завел.

— Лев вернулся, — пояснил я, — он сейчас один в кабинете.

— Да я не про то, — Влад вырулил со стоянки в соседний двор, — домой-то зачем? Здесь все сделать нельзя?

— Нельзя, мне книга нужна. А мы ее с собой не взяли.

Машина проехала дом до конца и остановилась у пустыря.

— За всех не говори, — хмыкнул Влад. — Ты не взял, а я очень даже…

Я не дал ему договорить, на эмоциях схватил за грудки, чем поверг в легкий шок. Прокричал одно слово:

— Где?

— В багажнике, — он высвободил ворот своей куртки. — Ты чего нервный такой? Случилось что?

— Потом.

Я распахнул дверь, выскочил наружу, как черт из табакерки, подбежал к багажнику.

— Я ее там пакетом прикрыл! — Выпалил вслед Влад.

Книга обнаружилась сразу. Она словно слышала мое нетерпение. Страницы нервно дрожали. По переплету бежали багровые искры. Не успел я дотронуться, как бабкино наследство распахнулось мне навстречу само.

Я не стал прятаться. Завершил все прямо здесь. Для начала усадил птицу на ветку возле самого окна. Потом положил ладонь на полыхающую страницу и беззвучно, одними губами прочел заклятие.

А потом стал смотреть.

Поначалу не было никаких спецэффектов. Не было звуков, зловещего смеха, шепота на ухо. Ничего. Даже свечение книги подугасло. Потом я заметил крохотную искорку уже там, возле окна кабинета.

В искре этой не было ничего от крылатого огненного пса. Маленький огонек, излучающий едва заметный свет. Он с потрясающей легкостью пронзил стекло, перетек внутрь комнаты и приземлился на пол уже вполне узнаваемым Соломоном. Пес гавкнул. Лев дернулся, вскочил, забегал глазами по комнате, увидел источник шума, сменился в лице и моментально сложил два и два.

— Сереженька, мальчик мой! — Прошипел он, отчего-то задрав лицо к потолку. — Где ты? Покажись, дорогой!

— Не хочу, — подумал я, — обойдешься.

— Не хочу, обойдешься, — проговорил пес Серегиным голосом.

Лев побледнел и плюхнулся на кресло. Рука его потянулась куда-то под стол, обратно вынырнула уже с пистолетом.

Нам с Соломоном стало весело. Пес рассмеялся. Лев нажал на курок. Выстрела я не услышал. Осечка? Магия? Кто ж его знает…

Барин жал на курок. Раз за разом. Вхолостую, бесполезно. Потом психанул и запустил оружием в призрачного пса. Пистолет пролетел насквозь, бухнул в стену под окном. Соломон снова гавкнул. И тут Лев зарыдал.

— Ты же сдох, скотина. Я точно знаю, сдох. — Причитал он, глотая слезы.