Было ощущение безысходности и собственной никчемности. Была боль…
— Олег! — Вика совершенно искренне возмутилась. — Я тут распинаюсь, а ты даже не слушаешь!
Пришла моя очередь извиняться:
— Прости, воспоминания они такие…
— Тяжелые? — Тут же перестала шуметь она.
— Угу.
Я кивнул.
— Можно, я дальше не буду рассказывать? Я, честное слово, все помню.
— Можно. Тем более, мы почти пришли.
Я остановился и скинул сумку с плеча.
* * *
Первой оттуда достали полынь. Вика разодрала ее на кусочки, распихала по карманам себе и мне. Покрутила в руках оставшуюся лишней ветку. Спросила, не решаясь выкинуть:
— А эту куда?
Я молча открутил у полыни толстый стебель, верхушку засунул девчонке за пазуху, застегнул пуговки.
— Зачем? — Изумилась она.
— Пусть будет. Лишняя защиты не помешает. Сама же говорила…
— Говорила, — Вика жалобно вздохнула, поежилась, прижала ладонь к груди, — щекотно.
— Ничего, — отрезал я, — потерпишь.
Достал из сумки гвозди, осиновую рогатину с живым сюрпризом, остальное отдал девчонке.
— Давайте, леди. Ваш выход.
— А ты? — испуганно пискнула она.
— А я повешу на себя зеркальную защиту и пойду следом.
— Можно я посмотрю?
— На что?
— Как ты защиту будешь делать.
Я хмыкнул понимающе.
— Можно, только ты ничего не увидишь. Это же не от тебя защита.
— Все равно. — Она решила проявить упрямство.
— Смотри.
Я наклонился и положил на землю все свое добро. Потом набрал полную грудь воздуха, задержал дыхание, выставил перед собой раскрытую правую ладонь. После на выдохе принялся говорить, представляя, что между мной и остальным миров вырастает зеркальная гладь, отражающей стороной наружу: «Правой рукою, живою лунною водою зеркало оживляю, защиту себе выставляю…»
Не знаю, что увидела в этот момент Вика, только она тихонечко охнула, прикрыла ладонью рот и вытащила круглые глазищи.
Я от этого едва не сбился, но смог договорить до конца: «Отныне и вовеки ты для меня защита от зла любого живого и неживого».
Когда заклинание закончилось, и я опустил руку, Вика затараторила:
— Олег, оно светилось, представляешь?
— Ты о чем? Что светилось?
— Зеркало твое. Когда тык начал читать, сначала забегали крохотные огоньки, а потом засияло целиком.
Я немного испугался. Не хватало мне еще обзавестись неистребимой иллюминацией. Это ж как потом посторонним объяснять? С чего вдруг нормальный мужик светится в темноте. Я пошарил вокруг глазами, пытаясь уловить свечение, но ничего не увидел, хоть призрачное зеркало ощущал прекрасно. Оно висело передо мной надежной преградой. Закрывало от ног до головы. От досады сплюнул.
— А сейчас светится?
— Нет, — успокоила Вика, — как только ты договорил, так и погасло.
Она вдруг встревожилась:
— А должно было остаться?
— Нет, — ответил я, потом уточнил, — не знаю. Но лучше не надо.
— А-а-а-а, — девчонка замялась, словно не решалась задать следующий вопрос.
— Да что еще? — я немного вспылил.
Она решилась:
— А ты уверен, что это поможет? Я тебя прекрасно вижу.
Я засмеялся, прижал ее к себе, поцеловал в макушку:
— Ты же не призрак. Эта защита от него, а не от тебя.
— Хорошо, — сказала она, выскальзывая из объятий, — тогда я пошла.
— Давай. И будь осторожнее.
Она немного испуганно улыбнулась, поправила под блузкой полынь, перехватила удобнее сумку и двинулась вперед, к чернеющим развалинам.
* * *
У разбитой плиты Вика остановилась. Почти вплотную к камню. Темная тень, застывшая над бетонным разломом, пришла в движение, подросла, вытянула вперед дымные руки. На месте ее глаз зажглись две алые искры. Зажглись и потухли. Жертва была не та. Жертва была неинтересна.
У меня в голове все равно взорвалась тревожная мысль: «Слишком близко! Слишком!»
Я потянул Вику за пояс юбки, заставляя отойти назад на два шага. Моя напарница беззвучно подчинилась.
— Начинай, — прошептал я ей.
Вика подставила к губам кулачок, нервно откашлялась, сказала громко, певуче:
— Я тебя вижу!
Я поразился ее отваге. Молодец, умница! Ни жестом, ни словом не выдала своего страха. Мне рядом с этой отчаянной девчонкой было бы стыдно сплоховать. Я присел на корточки, в левой руке зажал рогатину, в другой гвозди. Опираясь правым кулаком о землю, пополз на четвереньках вперед.
Сейчас мне надо было тихонько просочиться между плитой и девчонкой, остаться для фантома невидимым. И уже там, на месте, исполнить мою часть заклинания — создать для призрака непреодолимый барьер. Это на данный момент было самым важным.
Вика говорила не переставая, я ее не слушал. Мне и так были известны ее слова. Что говорилось в книге? Заболтать, обмануть, убедить в том, что девице очень жаль темного духа. Нетривиальная задача.
— Я знаю, как тяжко быть одному. Я вижу твои страдания.
Голос Вики журчал ручейком. Тень над плитой колебалась, убаюканная ласковыми словами. Я отложил в сторону рогатину — ее время пока не пришло. Потом медленно, стараясь не звякнуть ненароком, разложил на траве гвозди. Ну что ж, поехали. Первый гвоздь поставлен вертикально. Вместо молотка раскрытая ладонь. Какой только изувер додумался до такого ритуала?
«Гвоздь вобью, все лихое отгоню».
Черт, черт, черт! Почему здесь такая плотная почва? На пути гвоздя беспрестанно попадались мелкие камешки. Каждый удар отзывался в моей ладони дикой болью. А вбить надо до конца, по самую шляпку. Новый удар. Получилось. Первый вбит. А их еще одиннадцать.
«Гвоздь вобью, все лихое отгоню».
Кто придумал такое идиотское заклятие? Кажется, я уже задавал похожий вопрос. Руки у меня не железные! Пришлось поменять ладони. Благо, на этот счет не было никаких запретов. Новый удар. И еще. Повезло. Этот гвоздь пошел, как по маслу. Я чуть перевел дух и взялся за третий.
«Гвоздь вобью, все лихое отгоню».
Ноги затекли, я встал на колени, подумал, что не мешало бы заняться физкультурой. Крепкое на первый взгляд тело Маринича, оказалось совсем не готово к таким упражнениям. Это еще последняя пара гвоздей хорошо идет. А если попадется большой камень? Что тогда? Меня прошиб пот.
* * *
Я покопался в памяти, но не смог найти инструкций из книги на подобный случай. Можно вытащить гвоздь и забить его в другое место или нет? Я не знал. Зато знал точно, что гвозди должны быть погружены в грунт по самую маковку.
«Гвоздь вобью, все лихое отгоню».
Бл… Я едва не выругался в слух. На ладони лопнула кожа. Ранка была небольшой, но в ней неизбежно показалась кровь. Как не вовремя. Главное, чтобы фантом не почуял. Главное, чтобы не заметил. Я отключился от боли и опять сменил руку. Оставалось еще три гвоздя, и стена будет активирована.
«Гвоздь вобью, все лихое отгоню».
Все последний, двенадцатый. Я оперся обеими ладонями о землю, переместился вбок, к рогатине. Теперь можно было завершать ритуал. Я поднял руку и показал Вике знак победы.
Она почти улыбнулась, сдержалась в последний момент, но стало ясно, что поняла. Речь ее сразу приняла другое направление.
— Я могу тебе помочь, — сказала девчонка, обращаясь к твари. — Хочешь?
Тот подался вперед. Жадно, нетерпеливо. Завис недвижно. Не произнес ни звука. Тень ожидаемо была немой. Вика мило улыбнулась.
— Если согласен, кивни. Я не смогу ничего сделать без твоего согласия.
Я всем своим существом почувствовал, что он почти согласился. Понял, как безумно ему хочется отсюда уйти. Но призрак медлил. Подозрительность и осторожность взяли вверх. Он распрямился, подался ввысь, оглянулся по сторонам. Потом вдруг дернулся, уставился на меня в упор и потянул невидимыми ноздрями воздух.
